— Потому что ты не будешь знать, хочешь доставлять удовольствие другим мужчинам или нет, пока не попробуешь. — Голос Джаспера стал тише, и губы коснулись ее уха. — Возьми его член в рот. Сейчас.

Приказ. Команда. Ей было не стыдно подчиниться, не было стыдно показать свои желания. Платформа была достаточно низкой, она могла подняться на нее, не используя ступеньки. Ноэль опустилась на колени, ее платье задралось, демонстрируя трусики. Она посмотрела на Джаспера, понимая, что лучше на других сейчас не смотреть.

— Сейчас?

Он протянул руку и коснулся спины Лекс.

— Отойди-ка, жадная сучка.

Лекс положила руку на диван рядом с Далласом и провела языком по нижней части его члена.

— Тут достаточно места. — Она погладила щеку Ноэль свободной рукой. — Ты пришла за новым уроком, милая?

Оказавшись рядом с Лекс, Ноэль оказалась близко к татуированному незнакомцу. Он казался знакомым — кажется, был с Джаспером в тот день, помогал спасти ее.

Он улыбнулся ей и шлепнул Лекс по заду, отчего внутренности Ноэль завистливо сжались.

— Заставишь меня кончить, Лекс? Или ты так хороша, что можешь научить девственницу сосать член, объезжая мои пальцы?

— Спроси нашего бесстрашного лидера, насколько я хороша, Эйс. — Она медленно опустилась бедрами на мужскую руку и наклонилась, чтобы облизать нижнюю губу Ноэль.

Лекс облегчила Ноэль задачу. Было приятно целовать ее, открыв рот — и последовать за ней туда, где был возбужденный — член прошептала себе Ноэль, ствол Далласа — еще тверже, блестящий и толстый. Дрожа, Ноэль раздвинула губы и коснулась кончиком языка его длины.

Даллас зарылся рукой в ее волосы, но пальцы были скорее нежными, чем доминирующими.

— Давай, котенок. Лекс не учила тебя быть такой робкой.

Нет, Лекс облизывала член Далласа как мороженое в жаркий день. Мысль заставила Ноэль засмеяться, она открыла рот шире и обвела языком вокруг головки.

Джаспер прошептал ее имя. Она почувствовала, как его рука легко поднимает ее юбку по бедрам к талии. Затем он сжал пальцы на ее трусиках и потянул их вниз.

Вся комната видела ее. Мускулистое тело Джаса могло заслонять часть, но большинство видело все. Ее голая задница. Ее — ее киска. Слово звучало ужасно даже в мыслях, даже когда она сосала один член, а другой мужчина снимал с нее трусики.

Ее щеки горели, но тело горело сильнее. Ноэль была готова умолять, чтобы Джаспер прикоснулся к ней и ослабил ее страдания.

Он развел ее ноги, насколько позволили кружевные трусики, сползшие до колен. Его прикосновение было близко, так близко к пульсирующему клитору… и исчезло.

Затем на ее задницу опустилась его ладонь — острый жгучий шлепок плоти о плоть.

Ноэль взвизгнула. Крик сорвался с ее губ, она попыталась откинуть голову, но рука Далласа удержала ее на месте, задыхающуюся и извивающуюся.

Отпечаток руки Джаспера казался ожогом на коже, но где-то внутри нее боль сменилась чем-то иным. Она стала чем-то иным. Позволила себе стать развратной, грязной, распутной девчонкой, которая хотела грубого жестокого обращения, которая жаждала этого.

Может, если он отшлепает ее, остатки стыда уйдут.

Даллас дернул ее за волосы, заставляя взглянуть на него. Его ленивый взгляд остановился на ее глазах, губы дернулись в улыбке.

— Ах, Лекси, моя любовь. Твой котенок — совсем плохая девочка. Присмотри за тем, чтобы она не отвлекалась от моего члена.

— Грязный мужик, — пробормотала та, скользя пальцами по волосам Ноэль. — Возьми его в рот, дорогая, и доверься мне. Хорошо?

— Да, — прошептала Ноэль, наслаждаясь прикосновением Лекс.

Не такое как мужское. Мягче, но более уверенное, словно она точно знала, где проходит грань между болью и удовольствием.

Она знала. Наверняка. Лекс наверняка знала все, что Ноэль так сильно хотела узнать. Поэтому она раздвинула губы и позволила Лекс опустить ее голову вниз, пока член Далласа не столкнулся с ее губами, жесткий, горячий и восхитительно требовательный.

Лекс показывала ей, что делать — и так было даже лучше, потому что большая часть внимания Ноэль была сосредоточена на Джаспере, на его прикосновениях. Пожалуйста, пожалуйста, отшлепай меня…

Но это оказалась рука Лекс. Она прошлась по ее спине, по заднице, ее ногти легко царапнули горящий след от ладони Джаса. Удовольствие было другим. Не таким, как от шлепка.

А потом она опустила руку ниже, коснулась влажных губ киски, и сразу же надавила. Испытывая ее.

Ноэль застонала. Захныкала. Ее бедра задергались, и Даллас застонал, когда она практически насадилась ртом на его член.

— Черт возьми, Лекс, — зарычал он. — Я сказал сделать так, чтобы она не отвлекалась, а не так, чтобы кончила.

— Ой. — Лекс пошевелила пальцами, но только чтобы еще сильнее раздразнить плоть Ноэль. Открыть ее.

И затем она прошептала что-то, что звучало как имя Джаспера — всего за секунду до того, как его борода задела бедро Ноэль. За секунду до того, как его язык, теплый и жесткий, начал кружить над ее клитором.

Ее бедра задрожали. Он лизал ее — ощущение настолько грешное, что она не могла сосредоточиться на члене Далласа во рту. В теле Ноэль бился пульс — все сильнее, обещая еще больше удовольствия. Она не знала, что такое оргазм, но это определенно был он. Ее тело это знало. И оно ждало, напрягшись.

Даллас зашипел и потянул ее за волосы.

— Следи за зубами.

— Извини, извини… — Может ли быть еще больше возбуждения? — Позволь мне попробовать еще раз, я не буду…

— Тише. Скажи правду. Ты когда-нибудь кончала?

Ее щеки вспыхнули.

— Вроде бы. Наверное.

Лекс потерлась носом о ее ухо.

— «Наверное» — это значит «нет», дорогая. Определенно нет.

Даллас потянулся, чтобы коснуться большим пальцем нижней губы Лекс. А затем сделал то же с Ноэль.

— Ты пропускаешь все шоу, Джас. Тут у нас чертовски огромные глаза.

Джаспер обхватил ее бедра и поднял ее с колен. Мир закружился, и через миг Ноэль оказалась на спине, на полу у ног Далласа.

Только Джаспер больше не скользил между ее бедер. Вместо этого он навис над ней, его взгляд не отрывался от нее.

— Я уже знаю эти огромные глаза.

Он закрыл ее ото всех, стал всем ее миром. Ноэль подняла дрожащую руку к его плечу, едва осмелившись прикоснуться. Она тонула в темноте его глаз.

— Пожалуйста. Покажи мне. Я умираю.

— Не умираешь. Пробуждаешься. — Он поцеловал ее, горячо и твердо, его борода задела ее подбородок, язык лизнул губы.

Она хотела прижаться к нему, позволить ему еще раз лизнуть ее губы, но стоило ей приоткрыть рот, его язык вторгся в него. Лишая ее возможности дышать. Заставляя стонать.

Ее платье задралось до талии, и его рука скользнула по ее животу, пока он снова обводил языком ее губы.

Еще. Она пыталась сказать это, но звук был похож на голодный стон. Никто не удержал ее от прикосновения. Ноэль скользнула пальцами по руке Джаса, забираясь пальцем под рукав.

Его мышцы напряглись под ее прикосновением, но рука между бедер была нежной. Он изучал ее киску, прежде чем двинуться глубже.

Если бы ее трусики не запутались вокруг коленей, она бы раздвинула ноги, как настоящая шлюха — что угодно, чтобы поощрить его. Она так сильно нуждалась в этом, что умоляла:

— Внутри так пусто, что больно.

Джас поймал ее нижнюю губу зубами, лаская ее кончиком своего языка. Палец толкнулся в нее, растягивая мышцы. Затем он со стоном поднял голову.

— Больше не пусто. Офигенно туго, милая.

Ошеломленная, она опустила руки, царапая кончиками пальцев по гладкой деревянной поверхности. Ноэль было не за что зацепиться, не за что ухватиться, чтобы не утонуть в потоке ощущений, которые были слишком, слишком сильными.

Наверное, это было оно.

— Кажется, я кончаю.

— Давай же. — Он пошевелил большим пальцем, потирая ее клитор — и этого оказалось достаточно.

Ноэль выгнулась, когда в нее словно ударила молния, резко и дико вскрикнула и попыталась отодвинуться.

Лекс ухватила ее запястья и вытянула руки над головой, удерживая ее на месте. Джаспер двинулся все телом, войдя пальцем глубже, прижимаясь членом к ее бедру.

Пульс Ноэль бился все сильнее — и в такт ему дрожало ее тело. И вдруг она задергалась, сжимаясь вокруг твердого развратного пальца Джаспера, осознавая одновременно, что означали слова Лекс — потому что все то, что она испытывала раньше, было прелюдией к этому моменту. Ноэль закричала о своем освобождении, а потом мир вокруг превратился в горячее, яркое блаженство.