Глава 4 Червь

Несколько дней корабль перемещался с места на место. Приземлиться они не могли, залечивали раны. Ларо’ созвал совет, и члены единогласно приняли решение проверить гостью болезненным способом. Ханна не противилась, понимая их опасения. Как сказала та женщина из передатчика, Ящеры пробирались во власть. Люди, может, и не достигли высот в технологиях и медицине. Зато в смерти им не было равных. Орудия для убийств у них получались лучше всего. На данный момент существовали тонны ядерного. Процедуру назначили на определенный день, так как она требовала тщательной подготовки. Девушка стала частым гостем в целительском блоке, подвергаясь ежедневным переливаниям крови. Дон был от перспективы не в восторге, задирая правителя при первой удобной возможности. Очередное переливание ослабило тело, и она валялась на парящей койке, считая точечки на потолке. Кудрявый тихонько присел рядом, проверяя иглу, неведомым образом отправлявшую содержимое в контейнер, пристроенный на другом конце комнаты.

— Долго ещё? — заныла она.

— Пару раз, не больше. Кровь нужно насытить кислородом и витаминами. Иначе процедуру не выдержать.

— Как это будет?

— Больно и откровенно, — усмехнулся он.

— Ну, спасибо. Точишь зуб на моего парня? — спросила Ханна, пребывая в замутнённом состоянии ума, и медленно прикрыла рот рукой, вышло комично.

— С чего ты взяла?

— Когда он приходит, ты меняешься в лице, — виновато потупила взгляд.

— Дело во мне, — буркнул Шай и неосторожно выдернул иглу, кровь брызнула ему в глаз. — Извини.

Дон забрал её и отнёс в обеденный зал на руках. Зеваки награждали их осуждающими взглядами. Он пылинки сдувал со своей принцессы, а по кораблю ходили слухи, что она предатель. Ханна заметила изменение людской реакции.

— Они меня ненавидят, — бурчала она, строя рожицу рыжему молодому красавцу, которого видела накануне в коридоре.

— Это сын Оли, — пояснил он, покосившись. — У него всегда такое лицо. Видела б ты старика в молодости, — подмигнул. — Старикан, несмотря на возраст, обладал отличным слухом.

— На своё посмотри! — рявкнул он. — Горбоносый, как батька! А знаешь, кто ему нос поломал?! — тыкал пальцем в грудь. — Тебя ещё и в проекте не было! — Мужики, сидевшие поблизости, рассмеялись.

— Он преувеличивает, — надулся Дон. — Это фамильная особенность.

— И она отлично держит очки, — поцеловала его в горбинку, и он раскраснелся.

Дни сменялись, и Ханна потеряла им счёт, пребывая в состоянии чрезмерного счастья. Казалось, она только-только начала жить по-настоящему, а предыдущие года бесцельно прожитыми. Судьба насмешница привела его к ней, не иначе. Утром Шай произвёл последнюю процедуру и отправил её отдыхать. Вприпрыжку девушка перемещалась по кораблю, не обращая внимания на напряженные взгляды его обитателей. Настроение стало угрюмее и мрачнее. А она то наивная полагала, хуже уже не придумаешь. Впрочем, сейчас это мало тревожило, ведь спустя долгие недели и месяцы ожидания она, наконец, обрела то, чего безумно желала — познала любовь! Дон не был первым мужчиной в её жизни, но чувство возвышенности Ханна ощутила впервые именно с ним. Она поникла, вспоминая день, когда обнаружила его родителей, и будораживший секс с Пабло. «Черт». Отчего-то казалось, что она ему изменяет. Девушка могла бы рассуждать об этом часами, но кто-то с силой дернул её за рукав, и прижал к стене. «Рыжий!» Он ухмылялся, крепко удерживая за запястья.

— Отпусти, мать твою! — заорала она, и он закрыл ей рот рукой.

— Тише! Строптивая какая! — чёрные глазки похотливо блестели.

Юноша оказался на редкость крепким, и её метания напоминали жалкие попытки пташки вырваться из клетки. Рука жадно курсировала по аппетитному телу, но как только коснулась заветного места, наколенная до предела ярость выплеснулась через кожу. Рыжий трясся сотрясаемый током, волосы на голове встали дыбом, запахло паленым. Ханна толкнула его ладонями в грудь, и тело, отрывая ноги от земли, взметнулось. Не понимая, что происходит, она сползла по стене и горько заплакала.

— Эй! Вставай! Ханна? — ласковые руки коснулись щёки.

Она открыла глаза, опухшие от рыданий. Амина перевела взгляд с рыжего на неё. — Марут тебя тронул? — изогнула бровь, в пространстве прокатились вибрации силы, хребет затрещал под одеждой.

— Он…не…успел.

— Идем со мной.

Она помогла ей подняться, и повела по безлюдным коридорам. Ханна думала: «Везёт, как утопленнику. Самое время для процедур, когда все спят». Прекрасная целительница привела её в куту. Девушка огляделась. Стены были завешаны картинами с изображениями пейзажей, покрывало на кровати вышито вручную.

— Присядь, — добродушно предложила хозяйка, и она послушно устроилась на покрывале. Нити различных цветов переплетались, образовывая систематичные рисунки. — Я вышила его сама. Оно — наша история.

— Земли? — Амина засмеялась — прекраснее сложно было выдумать звука.

— Нет, конечно! Меня и друга, — глаза стали печальными. — Так. Что случилось в коридоре? — прищурилась. Ханна вела пальцами по ниточке, прослеживая путь от побережья к горе и заснеженным далям.

— Он хотел…, — осеклась.

— Так я и думала. Ему это с рук не сойдёт, — процедила та.

— Не нужно, — следила за ниточкой, которая привела к сражению двух рас и зависших над ними кораблей. — Он, вроде как, уже пострадал. Что это?

— Магнусы и Минимусы не всегда жили в мире. Высокий народ притеснял нас, и мы воевали. — Ханна охнула. Ниточка продолжала виться, изображая воскресшую девушку, у которой отрастали крылья. — Рем спас мне жизнь.

— Ты его любила? — догадалась она, и ляпнула, не подумав.

— И сейчас люблю, — печально ответила та. — Я как раз направлялась к тебе. Не думала, что процедура окончиться раньше, — помедлила. — Хотела предупредить… — Она в нетерпении ёрзала. — Кровь готова, и завтра мы можем приступить к…

— Хорошо, — побледнела Ханна.

— Не волнуйся. Я буду крайне осторожна. Обещаю. У аппарата нет побочных эффектов. Ну почти, — пожала плечами.

Дон ожидал его в зале для переговоров. Как же мучительно ползут минуты, когда скучаешь! Двери распахнулись, впуская правителя, улыбнувшегося неизменно криво. Жест призывал присесть, но он выгнул спину, противясь его воле.

— Как знаешь, — буркнул тот, устраиваясь в кресле, принявшем форму спины. — Я понимаю, что ты недоволен моим решением. Девушка стала тебе близка. Этого не заметил бы разве слепой. Уверен? Она может оказаться предателем. — Дон скрипел зубами, скулы напряглись. — Ясно, — вздохнул Ларо’. — В любом случае, завтра нам станет известна правда. А теперь о насущном, — стучал по столу длинными пальцами, раздражая. — Ящеры пробились во власть. Да, да! Не смотри на меня так! Ты не вчера родился! Думал, они будут сидеть сложа руки?! Пока ты наслаждался чувствами, они порабощали людей! Стоит ли говорить, что ядерная война уничтожит планету? — Дон проглотил язык. — Верно, — читал дед его мысли. — Наше оружие бесполезно. Единственный, кто может взрывать их — Амина, но даже ей не под силу справиться с армией бесов!

— Нил? — с надеждой спросил он, срываясь на писк.

— И он, и Ян трудятся без сна. Пока тщетно. Нападение показало, что Ящеры превосходят нас не только числом, — массировал виски. Дон прочитал его мысли.

— Улететь? Серьезно?

— Мы всегда можем вернуться на Люмиус, — клевал он длинным носом. — По сравнению с Землёй сплошные плюсы. — Дон сжал руки в кулаки и отвернулся.

— Ты ненавидишь планету по другой причине! Разве её вина, что твоя жена и дочь оказались другими?! — взорвался он, годами копя недомолвки. Они нависали над ними не зримым саваном, тёмным и непроглядным. Ларо’ вскочил на ноги, губа затряслась от злости.

— Как ты смеешь?! Я спас тебе жизнь! Я взрастил тебя, как собственного сына! — Дон опустил плечи.

— Прости. Я не должен был…

— Помнишь, я говорил тебе про Унду?! — резко спросил правитель, и он кивнул. — Это не сказки, — усмирял пыл древний, как мир, человек. — Они улетели обратно с теми, кто решил вернуться. Вполне возможно, раса ещё на планете. Однако я не обнаружил их на прежнем месте. Тина собирает отряд. Только Унда поможет уничтожить хладнокровных! Времени мало! Предлагаю заняться делом! — вновь пылил Ларо’, жестикулируя. Дон уже уходил, когда он окликнул. — И не вздумай сделать ей ребёнка! — Тот застыл в дверях, нахмурившись. — Если не хочешь копать могилу!