— Какого хрена? Я простила этого козла! Но лететь с ним и с тобой? Это всё равно что бередить зажившие раны! — она была заметно уязвлена, и Ариша решила разобраться со сложившейся ситуацией по-доброму.

— На кону жизнь всех людей Земли, а ты думаешь о гордости? Прекрати. Что было, то было. Вы двое нужны мне, как никогда раньше. Вы единственные кому могу довериться. Оставим распри.

— Нет, только полюбуйтесь на мезозойскую принцессу! Распри! — и они расхохотались. Ариша шуточно стала изображать, как поджигает Вике задницу, от чего даже Серый зашёлся громогласным басом.

Вылет запланировали на утро. Мать подготовила транспорт — новейший аэролёт со всеми удобствами на борту. Только вот нужен был пилот. Ариша и Вика отпадали, Серый тоже управлять не умел. И тогда они посвятили в детали путешествия дядю Барса, который умел управлять любым агрегатом, и достаточно хорошо разбирался в технике. Он хоть и был против рискованного путешествия, но за неимением другого выхода, посчитал, что лучше находиться рядом с племянницей и иметь возможность защитить, чем торчать здесь и мучиться от страшных предположений. Все детали были оговорены несколько раз, после чего они отправились спать. А Мила в туннели, где её ожидали Фарагор и Зир. Ариша тоже хотела пойти, но мать настояла, что ей лучше этого не видеть.

Мила спустилась туда в назначенное время. Зир неторопливо беседовал с Фарагором. Она сдержанно поздоровалась, стараясь не выдавать до какой степени страшно, тело сотрясала мелкая дрожь. Зир присел на край кушетки и положил ладонь Шведу на лоб, заслонив всё лицо. Далее следовало два часа напряженной тишины. Она боялась пошевелиться, издать хоть какой-то звук, который может помешать мальчишке, юному, но уже такому одаренному. Разглядывала, молясь, чтобы у него получилось. Сын своего отца унаследовал жёсткие черты и дар, но всё-таки в нём было гораздо больше от Сильвы, и это успокаивало, учитывая, как близок стал её дочери. Лоб и шея мальчишки покрылись испариной, напряжение возрастало. Он применял всё больше силы, которая стала осязаема, зрачки хаотично двигались под веками в разные стороны. Прошёл ещё один час, и оливковая кожа побледнела. Фарагор заметил, и остановил эксперимент. И вдруг Швед дернул пальцами правой руки. Она в голос разрыдалась, стыдясь и в то же время, испытывая облегчение от пролитых слёз. Результат означал, что потребуется чуть больше времени, и всё обязательно получится. В тот день у неё появилась настоящая надежда. В комнату вошла Сильва. Подойдя ближе, положила руку на плечо сыну.

— Я горжусь тобой, сын! — а после повернулась к ней. — Мила. Это самое меньшее, что может сделать моя семья после всего. Ну, ты понимаешь.

— Спасибо, — хлюпая носом, пробубнила она в ответ.