Глава 1 День Рождения

Она сидела на прохладной траве, щекотавшей ножки, и прижавшись вплотную спиной к его спине, ощущая тепло тела. Любовалась облаками, застрявшими там, где верхушки деревьев открывали их взору. Столько мыслей вертелось в юной головке, мечтавшей путешествовать, познать любовь. Так часто бывает в жизни — молодость глупая пора. Именно сейчас ей всё кажется романтичным и скрывает истинную суть вещей. Она видела, как отец смотрит на мать, и как та смотрит в ответ. И отдала бы всё на свете, чтобы хоть на мгновение почувствовать что-то подобное. Ветер трепал волосы, солнце спряталось за тучку, стало неприятно, хмуро. Светлые бровки сошлись на переносице. Серый заёрзал, возвращая из раздумий. Они слишком много времени проводили вместе. С самого детства она знала его, и он всегда был рядом. «Папе это никогда не нравилось». Вспомнив лицо отца, мысленно улыбнулась. «Он и правда думает, что выглядит устрашающе». Для кого-то быть может, но только не для неё. «И почему он так беспокоится из-за Серого? Мы же просто друзья. Мама тоже всё время твердит про разницу в возрасте. Ну да, он старше. Но кто сказал, что дружить можно только с ровесниками? Да и потом. Они с отцом воевали вместе, и он просто обязан ему доверять».

— Ари? Как думаешь, что тебе подарят на день рождения?

— Не знаю. Они неделю шепчутся у меня за спиной. Это так раздражает!

— А ты сама, что хотела бы получить?

— Я бы хотела, чтобы мой любимый папочка отпустил меня. Ты же знаешь, как мне здесь надоело! Давно пора свалить и посмотреть мир! — повернулась лицом, и он застыл, наблюдая, как сверкают серые глаза, зажженные идеей.

Он слегка наклонился и оказался слишком близко. Ариша ощутила дыхание, сердце предательски застучало, ладони вспотели. Она ухмыльнулась и моргнула длинными ресницами, вмиг становясь невидимой.

— Ари! Это нечестно! Мы же договаривались! — она всегда исчезала, когда между ними пробегала искра. Со временем он умело научился подавлять свои чувства.

— Прости, мне пора! Увидимся позже! — прокричала, удаляясь, и ловко проскакивая между деревьями.

По дороге домой размышляла. «Почему всякий раз как он оказывается рядом, подгибаются колени? Это несправедливо». Реагировать так на друга семьи, на её лучшего друга, было как-то неправильно. Оставив лес далеко позади, оказалась на главной улице селения, где и наткнулась на дядю Барса.

— Ну, здравствуй, моя маленькая племянница! — заключил в медвежьи объятия.

— Ну, дядя! Ты мне все кости переломаешь!

— Почему ты идёшь из леса одна? Опять бродила с ним? Твой отец будет в бешенстве.

— Только если ты ему расскажешь, — мило улыбнулась. Это была фирменная улыбка, перед которой никто не мог устоять.

Барс немного ссутулился, потирая подбородок, а когда поднял на неё красные глаза, в них плясали озорные искорки.

— Хорошо. Просто будь аккуратней, ладно? — она довольная собой кивнула, и поспешила к дому.

На улице туда-сюда сновали люди и украшали здания шарами, и лентами. «Фу, розовые! Ненавижу этот цвет! Неужели так трудно запомнить?». Отец, как и каждый год, устраивает праздник для маленькой принцессы, но она уже выросла и хочет чего-то взрослого! Он никогда не признает и не смирится, что она повзрослела. Ариша любит его больше жизни, но в такие моменты отец просто невыносим. По мере приближения, раздражение нарастало. Возле парадного входа увидела Никиту, оставившего занятие по украшению арки цветами, и махавшего единственной рукой.

— Привет, принцесса! Скоро совсем старая станешь, а? Я тебя вот такой малюсенькой помню. Тебе было то час отроду, представляешь? А вон, какая вымахала! Серый только и разговору, что о тебе! Достал уже старика, — немного нахмурился.

— Привет, дядя Ник. Тебе не кажется, что всё вокруг слишком розовое для такой большой дамы, как я? — раздраженно фыркнула и скрестила на груди руки.

— Ой-ёй. Тебе значит, не нравится, да? Говорил я папке, что цвет устарел, но он и слушать не стал. Ты же его знаешь, — растерянно крутил цветок в руке.

Она заметно выдохнула и расслабилась. В конце то концов, какая разница, какой цвет. Главное, что они любят и стараются ради неё.

Войдя в парадную, минуя фигуру старейшин, завораживающую блеском, направилась прямиком к себе в комнату. «Как погуляла, милая?». Голос матери заставил вздрогнуть всем телом от неожиданности. Она терпеть не могла, когда та вот так вторглась в личное пространство, но подавила негативное чувство, отгородив сознание. Арише было прекрасно известно о привычке матери копаться в мозгах и врождённом любопытстве. «Хорошо мам». «Отец переживал. Не могла бы ты быть к нему немного снисходительнее, дорогая? Ты же знаешь, как он относится к прогулкам с Сергеем». «Мам давай не будем начинать этот разговор, хорошо?». Дверь отворилась, и в комнату вошла Мила, облачённая в платье цвета золота длиной до пят. На миниатюрных запястьях сверкали украшения, густые вьющиеся волосы собраны в хвост, обнажая изящную шею. «Она просто идеальна. А когда было иначе?», — подумала Ариша, глядя на мать, и сделала это слишком громко. Мила вопросительно вскинула бровь. Она подошла чуть ближе, и погладила по щеке. Ариша любила, когда мама так делает. Движение напоминало детство, и выражало необъятную любовь, которую ей дарила и продолжает дарить. А ещё жест был символом надежности и давал ощущение защиты. «Ты даже не представляешь, насколько прекрасна, моя дорогая. Ты взяла всё самое лучшее от меня и одарённого природой отца». Голос матери звучал в голове, успокаивал, ласкал, словно качая и напевая любимую песенку.

— Да, знаю. Но у меня нет и меньшей части той силы, которой обладает отец. По иронии судьбы дочь самого Мессия может лишь исчезать!

— Ты же слышала, что говорил по этому поводу Фарагор? Сила проявляется в полной мере лишь в момент достижения семнадцатилетия. Подожди немного. Это уже завтра. — Она не знала, что ответить и просто кивнула. Мать расплылась в прекраснейшей из улыбок.

— Киваешь, как твой отец. — И обе они весело рассмеялись.

В комнату вошёл Фарагор, прерывая единение. Стремительное, тихое, умелое, и бесшумное приближение Ариша почувствовала задолго до появления. По сути, эмоциональная связь заключалась не только в том, что они чувствовали настроение друг друга. Как только один принимал решение, другой знал какое именно. С самого детства они были неразлучны, как сиамские близнецы. И даже сейчас не нужно было слов. Она знала желания своего любимого, единственного деда, прочитав в глубинах красных, сверкающих глаз. Мила поцеловала её в макушку и удалилась, уступая место, но всем своим видом показывая, что делает это неохотно. Она ревновала к деду, и Ариша знала об этом, стараясь не усугублять и без того временами натянутые отношения. Меньше всего хотелось, чтобы в доме кто-то ругался. Дед приблизился, улыбка обнажила острые зубы. Секунду, другую улыбался, затем воздух вокруг него заблестел искрами, и перед ней предстал человеческий мужчина преклонных лет с сединой в волосах. Единственное, что не изменилось — цвет глаз, жутко взирающих с красивого, человеческого лица. Она ахнула от восторга. «Дед это потрясающе!» Он подошёл ближе и крепко обнял. Почему-то слёзы навернулись на глаза. Всё то напряжение, которое не давало расслабиться, мысли, съедающие изнутри, ушли и растворились благодаря ему. Она любила отца и мать, но их связывало нечто гораздо большее, чем любовь. Они были одним целым. Как будто когда-то давным-давно одну душу разделили надвое. И вот спустя тысячелетия одна половина, наконец, отыскала другую. Всю свою непродолжительную жизнь Ариша существовала в тени великого отца и прекрасной матери. Мысли об этом порой угнетали, ведь она очень боялась их разочаровать, обладая лишь одним — ничтожным, по её мнению, даром. Ночи напролёт молилась всем известным человеку Богам, чтобы у неё появился хоть какой-нибудь полезный дар. И желательно помощнее, чтобы всех удивить и шокировать. Мечтала об этом так часто, что иногда переставала понимать, где заканчивается иллюзия, и начинается реальность. Желание убежать подальше из дома происходило по большей части из-за мрачных мыслей и крепло с каждым прожитым днём. Единственное, что удерживало — он. Даже когда просто думала о побеге в его присутствии, слёзы сами катились по юным щекам. Фарагор чувствовал настроение, знал, что замышляет.