Глава 2 Дикая гора

Рем открыл глаза и потянулся. Спина затекла из-за неудобного сна на полу. Денёк обещал быть занимательным. Мари ещё спала. Лампы автоматически отключились, как только свет дня проник в щели здания. Невольно загляделся на спутницу. Надула во сне губы, брови подергивались, как и ресницы. Линии лица казались идеальными. Ну, по крайней мере, для него. Опустил взгляд ниже. Одеяло сползло, чёрный балахон задрался до бедра, обнажая ножки.

Вече носили балахоны чёрного цвета, распределители с пищевых баз серого, стражи синего, целители красного, разработчики коричневого, а око лилового. Престарелые Магнусы, и те, что не могли приносить пользу обществу, и молодняк облачались в зелёные одежды — дань уважения природе. Колотилы, возводившие строения и производившие мебель, ограничивались сдельными комбинезонами серого цвета. А маленькие люди в одежды белого. К слову, белый считался грязным, безликим. Исключением являлись ловцы — их цвет серебристый. В городах с плохими климатическими условиями предполагалась верхняя одежда — накидки, тулупы и шапки. С обувью дела обстояли проще.

Он отрицательно потряс головой. «Ещё и дня не прошло с катастрофы. Рановато для инстинктов». Списав интерес к девушке на последствия нервного срыва, разбудил Мари.

Она не стала спорить, хоть и хотелось, и просто нахмурила брови. Рана, похоже, болела уже не так сильно, девушка больше её не придерживала. Рем повернулся, достал из кармана пузырёк, вылил немного на ладонь и кивнул. Она опустила глаза и задрала балахон. Он легонько прислонил ладонь. Кожа у неё была тёплой, мягкой, жидкость холодила руку. Заморозку применяли во время операций, но сейчас иной случай. Мари облегченно вздохнула.

— Снаружи может быть чудище. Я прозвал этот вид — челюсти.

— Кто?

— Тот, кто вчера нас чуть не слопал. Он метров пять высотой, задние лапы мощные, передние атрофированы. Недостаток заменяют зубы размером с мою руку, — согнул в локте, демонстрируя. — И хвост, которым тоже может прибить, если попадёшься. Просто следуй за мной, и постарайся не высовываться. — Она вытаращила глаза, а он хохотнул. — Верно. Держись…рядом, — смутился Рем.

Осторожно они просочились наружу. Солнце согрело теплом. После прохладной ночи и металлического пола базы оно стало особенно приятным явлением. Мари чуть-чуть пригнулась, насколько позволила конституция. Он ступал первым, держа в одной руке лучевой пистолет, в другой клинок. Тишина. Волны накатывали о берег. Оставил спутницу внизу, а сам забрался на дерево оглядеться. Рот открылся от удивления. Воронка, сотворенная небесным камнем, ещё крутилась. Показалось, будто даже быстрее, чем вчера. Оглядел город — разруха, спокойствие. Силовое слабо-голубое поле сияло, отражая солнечные лучи. Спустился, задев Мари ботинком, и она потёрла плечо, состроив гримасу.

— Поле на месте. Чудищ не видно. Идём, — бодро зашагал впереди.

Возле здания парламента девушка притормозила, и исчезла в проёме. Значительная часть развалилась, но несколько метров уцелело. Рем раздраженно вздохнул. Через мгновение она появилась, держа в руках балахоны.

— Не мешает переодеться в дорогу, — протянула ему один.

Он отрешенно взирал на ткань чёрного цвета. Были времена, когда завидовал брату. Тот был младше, но вошёл в совет и облачился в идеальные одежды, покорял мир. А он слыл отребьем, закапывая мечты. С годами пришла мудрость. Осознав свою принадлежность в обществе, окончательно поник, и вскоре смирился. Изменить жизнь он не мог, и решил, что не стоит терзаться. Мать виновато смотрела на сына. Конечно, она винила себя за то, что произвела его на свет, обрекла на муки, сама того не ведая. Рем принял одежду, скинул пожухлый балахон и надел новый, который сел идеально, не считая размера. Мари смущенно его разглядывала, щеки зарделись румянцем. Одним рывком она оторвала лишнюю ткань. Теперь выглядело грубовато, но всё ещё стильно. Сама переоделась в уединении, пока он сторожил вход. В сухом и чистом шагалось легко, и дышалось тоже. Ткань приятно пахла. Такой запах имеют новые вещи.

Преодолели силовое поле, и вышли за территорию Аквы. Он бывал там, сражаясь с чудовищами день ото дня. Местность знал на несколько километров вперёд. Шаги эхом отражались в ушах, рюкзак натирал плечи, под ногами ломались ветки. Добрели до кромки леса. Хвоя — божественный запах, втянул полной грудью.

— Как чудесно, — прошептала она. — Я слышала о них. Вече запрещено бывать за границей городов. Это не безопасно, — разводила руками.

— Сплошные правила, — съязвил Рем. — Это нельзя, то не делай. За это смерть, за это заточение. Отчасти я даже рад, что империя…, — ляпнул и проглотил слова. Мари затряслась всем телом, сжала кулаки.

— Рад, что умерли Магнусы?! Тогда зачем ты меня спасал, а?! Маленький человек устал?! Посмотрите! Никто не виноват, что вы глупее нас! — У него покраснело лицо.

Хотел дать отпор, а лучше затрещину, но уловил за деревом мимолетное движение. Дернул её за руку, чтобы пригнулась, и закрыл рот рукой. Девушка нахмурилась. Рем поднял палец вверх, ждал. Шмыг. Снова. Шмыг. Шмыг.

— Медленно отступаем, — сказал он, как бы в нос.

— Что? — прошептала она, не разбирая ни слова.

— Назад.

Внезапно из-за деревьев показались они: маленькие, прямоходящие, корпус уходил вперёд, узкая морда, крошечные, острые зубки. Существа издавали протяжный клёкот, окружая. Не стал дожидаться, когда круг замкнётся, и выстрелил в тех, что подбирались с левого края. Одно ранил в ногу, другое успело отпрыгнуть. Раненый зверь истошно визжал. Рем схватил Мари за руку, и они побежали. Малявки сгруппировались. Одно бежало впереди, остальные выстроились в ряды. Преследовали быстро. Девушка еле поспевала, а он отстреливался на бегу. Обогнули лес. Рем рыскал глазами в пространстве. Резко влево, скрылись за сводом пещеры. Спутницу он прижал рукой к стене. Тяжело дышали. Она схватилась за бок. Когда звуки снаружи стихли, осторожно вышли из влажной пещеры. Волосы спутницы сильнее завились, образовывая упругие пружинки.

— Что это было?

— Малыши. По одному безобидны, но в стае… смертельно опасны, — обыденно пояснял Рем.

— Это я и так заметила. — Оба улыбнулись.

— Дальше леса я не ходил, — на немой вопрос съязвил. — Запрещено. — Она опустила глаза.

— До соседнего города — Терры, должно быть, осталось не долго. Я была там однажды. Ничего примечательного, — нарочно добавила в конце, чтобы не бередить ему раны. Однако он был достаточно проницателен.

— Хорошо. Идём туда. Может, там кто-то выжил. Не могла же волна смести всех с лица земли, — задумался. «А ведь могла. От такого камня точно могла».

Вглубь леса решили не заходить, опасение не позволило. Обходили по кромке, прислушиваясь. Путь был длиннее, но безопаснее. Смеркалось, а город так и не показался на горизонте. Заглянул в рюкзак. Осталась всего одна обойма. Вставил её в пистолет. Развёл костёр, достал провиант. Тишина вечера прерывалась чавканьем. Девушка недовольно поглядывала, и тогда он начинал закрывать рот. Дурная привычка тянулась с детства, и Пиа частенько посмеивалась над этим. Вспомнил, как впервые понял, что она ему нравится. Всю ночь ворочался, тянулся во сне, силясь заключить поцелуй на устах. Проснулся с ощущением невесомости в теле. Тяжелее всего ему было, когда за ней стали увиваться Магнусы, причём не только мужского пола. Пиа пользовалась популярностью. А он так и не набрался смелости ей признаться.

— Прости за то, что сказала. Я не права, — опустила она плечи, смотря исподлобья.

— И ты меня. Говорю, что не следует. Я ведь тоже скорблю по семье, — натирал клинок до блеска.

— Брата ты не особо любил, — хмыкнула Мари, и он улыбнулся. — Отец не видит различий между нашими видами. Вы произошли от нас. Он не разделяет позиций парламента.

— Чего ж он молчал? — стрелял Рем глазами, девушка сконфузилась.

— Парламент умеет закрывать рты.

Он вскакивал всю ночь, реагируя на шорохи, и не выспался. Белки глаз покраснели. Дежуря у силового поля, научился отдыхать, не отключаясь от реальности. С рассветом продолжили путешествие. Терра открылась, как на ладони. Точнее то, что от неё осталось. Рем тяжело вздохнул. Деревья вырвало, здания разрушило. Волна смыла всё, словно корова языком лизнула. Брели по обломкам. Мари нашла несколько полезных вещиц, упрямо избегая встречавшихся тел. А он останавливался и закрывал им глаза, провожая в иной мир, где вечный сон и покой.