— Когда её отправят? — затрясся всем телом, в затылке стучало.

— Я и так сказала слишком много. Надеюсь, не выдашь. — Он отрицательно закачал головой.

В дверь постучали, и на пороге замаячил Оливер. Рыжий расплылся в широкой, гнилой улыбке и забрал его с собой. По пути отчитал, ведь ему пришлось обойти все дома. Но наказывать строго не стал. Рем прошёл мимо Камы, косившейся из кухни, и лёг в кровать. «Видимо, Оливер знает о пристрастиях второй половинки», — невесело подумал он и начал вспоминать Амину, силясь преодолеть чувство стыда.

Еще два семиднева пролетели незаметно. Он жил в городке дикарей уже Морн. Так назывался троекратный семиднев. Не высовывался, внимание не привлекал, а по вечерам забегал в гости к Амине. Они сидели молча и пили вино. Иногда болтали о прежних временах. Он узнал, что девушка из неполной семьи. Растил отец. Мать сбежала, не вынесла позора. Такое часто случалось. Взгляд целителя потух на мгновение, и снова зажегся, когда она заговорила о службе.

— Почему ты с дикарями? — спросил резонно, наблюдая страсть к своему делу. Амина отвернулась, пряча слёзы.

— Я не бежала. Меня похитили во время набега. За свою приняли. Как узнали, что целитель — определили лечить и штопать раны, — поморщилась с отвращением.

Рем проникся к девушке. Будоражила её одержимость службой и любовь к родным местам. Она напоминала его самого, когда был помоложе и получал удовольствие от вылазок. А как же иначе? Другого ничего ведь не видел. Как и она.

Он спешил в домик Оливера. Не существовало определенного времени для отбоя, а потому тот мог в любой момент сорваться на поиски. Хоть и так знал, где искать. Воздушный поток подхватил дверь, и та громко хлопнула. На кухне послышался забористый кашель. Хотел ускользнуть наверх, но рыжий окликнул. Скривив лицо, направился к нему. Оливер сидел за столом с бутылью самопала, закуской были мясо и яйца. Рем облизнулся, последние богаты белком и ценились на вес золота.

— Опять у неё пропадал? — бубнил Оливер. — Хоть понюхать дала? — зашёлся в отвратительном смехе, прерываемым кашлем. Рем молчал, желваки проступили на лице. — Сегодня плохой день, дружище. Пришло письмо из Снежа. Скоро вылазка, — язык заплетался. — Ненавижу мерзлую землю! — стукнул кулаком по столу и отключился.

Он стащил яйцо, быстро очистил и затолкал в рот. Вкус был восхитительным. А после юркнул в комнату, забрался в кровать, и думал.

Солнышко касалось лица. Рем закрыл глаза и чуть-чуть постоял, приветствуя новый день. Как вдруг в него кто-то врезался, сметая с ног. Падение оказалось неудачным, он ударился о камень и рассек висок. Восстанавливая фокус, разглядел Магнуса, который трясся от страха, свернувшись в клубок. Подлетели двое: первый — высокий, лысый, носатый, с минимальным количеством зубов во рту; второй — низкий, тощий, с пухлыми губами и вваленными в череп глазами.

— Извини, парниша! — прогнусавил низкий. — Жак, — протянул руку, и поднял на ноги. — А это Тим, — кивнул на друга. — Ты что немой?

— Нет, — растеряно отвечал он, поглядывая на Магнуса.

— Хочешь отвесить ему?! — засмеялся Тим. — Длинный заслужил!

— Да, да! — вторил Жак. — Давай! Накерни разок!

Рем сжал кулаки, тяжело дыша. Меньше всего ему хотелось причинять невинному боль. Он и сам был несправедливо отлучён от благ и сослан ловить чудищ, но никогда не желал издеваться. Особенно над теми, кто слабее. Однако стражи ждали реакции, и он был обязан её предоставить. Не одну ночь добивался расположения Оливера. А тот, на минуточку, являлся здесь главным. По крайней мере, пока. Устои дикарей переменчивы. Размахнулся и всадил ногу Магнусу в живот, тот взвыл. Стражи разразились аплодисментами и обняли, как старого друга. Никогда ещё он не пребывал в столь омерзительных объятиях.

Вечерком собирался к Амине. Решил, что сегодня во что бы то ни стало вытянет из неё информацию. Они подружились, и он мог попробовать этим воспользоваться. В дверях его поймал Оливер.

— Постой. Давай-ка без целителя, а Рем? Идём в моё место. — Он медленно поплёлся за рыжим, понимая, о чем идёт речь.

Увеселительное здание разрывалось от шума, в глаза и ноздри въедался дым. Мужчины поджигали самокрутки, и вдыхали выхлоп. Растение цвело в горах. Рем случайно узнал о нём от брата. Его перемалывали, скручивали и курили. Кто-то из целителей дал ему название — Тупень. А всё потому, что оно вызывало мгновенное привыкание, и со временем делало пристрастившегося глупым. Воняло тоже отменно. Круглые столы ломились от бутылок и жестяных кружек. Оливер провёл его через весь зал, и кивнул на заблеванный стол. Рем встал рядом, стараясь ничего не касаться. Спутник указал на табличку. Корявыми буквами на ней было выведено: «День без стульев». Он оскалился, поражаясь изобретательности разливающего. Оливер взял бутылку и сделал смачный глоток из горла, затем передал. Рем повторил, отмечая плюсы проделанной им работы и послушания. Кто-то затеял драку. Тело спикировало в их стол, разломившийся пополам, и они перешли за другой, дальний. Женщины вились, виляли задницами, оголяли ноги до бедра и выше, позволяли себя трогать. Все они, без исключения, были пьяны. Оливер прокашлялся и наклонился.

— Пришло время приносить пользу, друг. Кем хочешь быть? — крякнул, отхлёбывая.

— Я был Ловцом, — поддерживал зрительный контакт, — им и помру. — Рыжий удовлетворительно кивнул.

— Можешь звать меня Оли, ловец Рем! — хохотнул, и хлопнул его по плечу.

Порядком набравшись, навеселе возвращались в дом. Оли затянул песню, разбудив кого-то, выстрелившего из окна, и они, смеясь, припустили по улице.

Похмелье сдавило голову. Оно напоминало жестяную каску, живую, смыкающую края на коже и беспощадно врезавшуюся в череп. Хуже, чем от самопала, Рем не страдал по утрам. Оли валялся в гостиной, запрокинув ноги на ручку дивана и постанывал. Кама хлопотала вокруг, играя роль заботливой женушки. Он устроился в кресле. Желудок разъедало, вонь поднималась по пищеводу и вырывалась из горла. Нужно было что-нибудь съесть, но при одной мысли о еде, подкатывала тошнота. Переборов навязчивое состояние, прошёл в кухню и запихнул в рот кусок вареного мяса. Жевал, кривя лицом. Живот забурлил, но принял пищу, и стало легче.

В дверь громко постучали. Кама, раскачивая обширными бёдрами, поспешила открыть. Не рассыпаясь в любезностях, в дом вбежал Жак. Казалось, будто глаза у него провалились ещё сильнее.

— Оли! — крикнул он, и тот схватился за виски. — Прости, — продолжил тише. — Беда. На территорию горы проникли мелкие монстры. Они движутся по туннелю. Троих задрали. Если не принять меры…, — тараторил страж, все время оглядываясь. «Малыши вторглись в дом дикарей!»

— Так избавься от них. С большими справлялись, а с мелочью не можете? — кряхтел Оли.

— Такой прыти мы не встречали. Их много. Действуют сообща.

— Я имел с ними дело, — встрял Рем, сам того не ожидая.

— Отлично. Возьми людей и прикончи, — покровительственно махнул рукой главный.

Он поднялся, и коленки хрустнули. Не лучшее состояние для битвы с проворным врагом. Взял себя в руки. Жак испуганно дергался. Помимо него взял с собой Тима. Они настаивали на большем отряде, но Рем отметал сомнения. Троих будет вполне достаточно. Вылазка началась. Жак вернул клинок, и он с любовью провёл пальцами по лезвию. Ступал первым, выставив его вперёд, а они с лучевым оружием наизготовку позади. Влажная пещера уводила всё глубже. Воздух был спертым, туннель тесным. Подумал, что биться в замкнутом пространстве с юркими существами — мгновенная смерть, но виду не подал. Голос отразился эхом, и спутники подпрыгнули от неожиданности:

— Не стреляйте беспорядочно. Они быстрые…очень. Целиться нужно прямо в грудь. Малыши способны и без башки продолжать атаку.

— Чем же атаковать тогда?! — возмутился Тим.

— Лапы на вид безжизненные, но снабжены когтями. Они ядовиты. Заденет, и пиши — пропало! — выставил руку, останавливая.

Затихли. Цокот приближался. Клацанье крохотных зубиков в челюстях нарастало. Достигло апогея. Тим выронил пистолет, обойма вылетела, капсулы расползлись. Трясущимися руками начал подбирать. Факелы вначале туннеля стали гаснуть один за другим. Малыши развивали приличную скорость, создавая ветерок.