Соперника Кима, его выходка разозлила еще больше, он взвыв кинулся вперед головой, на еще не пришедшего в себя парня. Ким упал навзничь, под этой здоровой тушей, и больше в этот бой уже не поднялся. Нас связали и погрузили на, спрятанных в кустах, лошадей, как добычу и везли по лесу, пока не стемнело. Дорогу запомнить я не смогла, как не смогла и оглядеться посмотреть как много всадников. Судя по грохоту и голосам, с нами была повозка, одна как минимум, и людей было гораздо больше, чем нам показалось на дороге.

Добравшись до какой-то поляны, меня сняли с лошади, развязали и бросили в клетку. В ней было еще минимум человек шесть или восемь. Я сразу прильнула к прутьям, высматривая Кима. Его словно вещь, сбросили на землю, мужик, сделавший это, о чем-то сильно ругался, глядя на недвижимое тело. Невысокая, светловолосая девушка, в серой, грязной накидке, принесла ведро воды, которое мужик тут же опрокинул на Кима. Его отправили в ту же клетку, где была я. На поляне виднелось еще три, с пленными. Но в основном здесь стояли палатки, шатры и несколько стоянок под открытым небом, внутри которых уже горели костры.

Я подползла к Киму и помогла сесть. Он все время тряс головой, и бил себя ладонью в лоб, из-за всех сил стараясь прийти в себя. Я обратилась, к забитому, седому мужчине.

— Зачем нас здесь держат?

Он выпучил на меня глаза и прижался к прутьям, быстро затараторил, на каком-то непонятном языке, и отмахиваясь от меня руками.

— Он вас не понимает, или делает вид. Чтобы дубовики от него отстали.

Я обернулась на голос. Подле нас сидела женщина, ей было едва ли сорок. Крепкая, с широким лицом, полными губами, но тонким носом. Она сидела в самом углу клетки, укрывшись, порядком поистрепавшимся, засаленным пледом, и смотрела на нас.

— Дубовики? Это те, кто нас поймал?

— Нет, дубовики этим не занимаются. Вас поймали вочилы. Они приняли вас за шпионов.

— Приняли? Так вы так не считаете?

— Думаете, я глупая? — ухмыльнулась она и смахнула, почти полностью седую, прядь с лица. — Вы даже не знаете в чьем вы плену. И пытались заговорить с чурилом, да они же никогда не знали мирского языка. У каждого чурила, язык свой.

— А как же они с другими общаются?

— Чурилы? А зачем им общаться?

Меня ее вопрос отчего-то поставил в тупик. Хотелось узнать, для чего им вообще нужен язык, если на нем говорит лишь он сам. Но не о чурилах сейчас стоило ее спрашивать.

— Как им доказать, что мы не шпионы?

— Доказать? Думаете, им это нужно? Они вас допросят, потом когда им это наскучит, они начнут вас пытать, а потом отрубят голову. Никто не станет слушать ваших доказательств.

В ушах зашумело, я еле помня себя от страха обернулась к Киму, тот внимательно слушал незнакомку, потом перевел взгляд на меня. В глазах была злость и искорки отчаяния.

— Пусть только попробуют. — он обнял и прижал меня к себе. — Они не причинят тебе боль, Колючка, я обещаю.

Почти всю ночь я не спала, лишь ненадолго задремала под утро. Ким примостился рядом и крепко спал. Мне было страшно, и я не могла найти себе места. Всю ночь я еле слышно шептала, как молитву, имя Лорда Виела. На него была последняя надежда, и надежда на то, что Лииса донесет конверт до него.

Утро выдалось пасмурным, блеклые лучи едва пробивались до поляны, через плотные, серые облака. Было холодно, я жалась к спящему Киму, надеясь хоть немного согреться. Меня уже не знобило, меня лихорадило, от холода. К нашей клетке подошел, проходящий к стоянке с костром, охранник. Это был пожилой, тучный, усатый мужчина. Он снял с плеч свой плащ и протянул его мне.

— Спасибо. — прошептала я ему еле слышно.

В ответ он виновато опустил глаза и пошел дальше. Не знаю, зачем он это сделал, и почему молча, но я ему была очень благодарна. Плащ пах костром и табаком. Я накрыла себя, и Кима. И только тогда у меня получилось уснуть, но я проспала не дольше часа, как нас подняла охрана. Крепкий, высокий мужчина, со шрамом через все лицо, вразвалочку подошел к клетке. Он был серьезен и сосредоточен, внимательно осматривал каждого из нас. Когда его холодный, расчетливый взгляд остановился на мне, я думала что сломаю руку Кима, в которую вцепилась, надеясь видимо, что мне это поможет.

— Тебя хочет видеть Маэль.

Один из сопровождавших его стражников, открыл клетку. Я согнувшись поползла к выходу, как могла, пыталась не показать своего страха, но сердце готово было пробить грудную клетку, и сбежать от нахлынувшей паники. Когда меня, взяв под руки, повели прочь, я услышала глухой удар позади. Все обернулись. Ким сидел на коленях у прутьев, прижав правую руку к груди, с разбитых костяшек на пол капала кровь. Может мне показалось, в его глазах стояли слезы, и помимо этого, они были полны злости и ненависти. В них было столько ярости, что сердце сжималось от одной мысли, что он может сделать, если вырвется на свободу. Нет, мне было жаль не его соперников, а самого Кима. Любого человека мучает, когда либо, сожаление. И если учесть, что он чуть не убил Алишера, тогда на пляже, неизвестно, что он может натворить в этот раз, и как сильно его будет терзать за это совесть.

Меня подвели к красному шатру. Людей на улице почти не было, в основном стражники собирались вокруг костров, и разговаривали в полголоса. Утренний ветерок пронизывал насквозь, но дрожала я вовсе не из-за него. Уходя в этот мир, я думала, что стала бесстрашной, а сейчас я понимала, на сколько, я жалкая, и трусливая. У палатки мы замерли, я сжала окоченевшие кулаки и посмотрела вперед, страж отодвинул полог. Глаза озарил неяркий свет, и повеяло теплом. Меня бесцеремонно пихнули вперед, я упала на колени, полог позади, шурша, опустился. Я не решалась поднять глаза, сидела на коленях, опустив низко голову и ждала. Кто-то мягкой поступью направился в мою сторону. Я набрала полную грудь воздуха, в голове была только одна мысль «бежать».

— Поднимись.

Сердце рухнуло куда-то в пятки. Да я же знаю этот голос! Я быстро подняла голову, передо мной, живой и здоровый, теребя рыжую бородку, стоял, ни кто иной, как Рома. Увидев меня, он, округлив глаза, бросился меня поднимать.

— Алиса?!

— Я… — я едва не плакала от счастья.

Он крепко обнял меня.

— Как я рад, что встретил тебя. Но зачем ты здесь?

Я отступила от Ромы, вспомнив, что нам сулила та женщина в клетке.

— Это ты, что делаешь, здесь?

Рома осекся, взял меня под руку, повел к столу и усадил рядом, на стул. Сам сел напротив и сложив руки перед собой, начал шепотом.

— Когда я попал сюда, я очутился в центре заварушки. Трое здоровяков избивали парня. Я вступился. Их спугнула стража города. Но парня серьезно ранили. Он отдал мне письмо и просил его отнести в этот лагерь. Я не знал тогда, что здесь ждали не только письмо, но и его самого. Меня приняли за него. Теперь я Хал Марис, сын военачальника. Того, кто был здесь до меня, казнили. Я его замещаю. А знаешь в чем самая большая беда? Человек, с которым я должен был поговорить, по заданию, их враг. А еще я обязан допрашивать, пытать и убивать, всех кого они поймают. И знаешь? В этом нет никакого смысла, и необходимости. Так у них заведено! — Рома схватился за голову. — Я как могу, отсрочиваю пытки и тем более казни. Мне нужно уговорить совет как можно скорее идти в наступление на Долиган, чтобы взять в плен того человека, допросить и бежать, пока они не поняли, что я самозванец. Если получится, я уговорю их выступить сегодня вечером или завтра, ранним утром, и в суматохе, постараюсь тебя освободить.

— Я здесь не одна.

— А с кем? — Рома откинулся на спинку стула и нахмурившись потер руки.

— С Кимом. — на мои слова он подскочил и хлопнув ладонями о стол, радостно улыбнулся.

— Он тоже здесь? Он тоже в клетке?

— Да, мы были почти у портала, когда нас поймали. — я готова была заплакать от обиды.

— Вы уже выполнили задание?

— Теперь уже нет. Ким бросил конверт, который нужно было доставить, его унесла Лииса. Если она вернулась к Виелу…