— Ты что же, мне не доверяешь? Ты только что клялась в вечной любви, а сейчас отталкиваешь как чужого, да еще и хранишь от меня какие-то секреты, — проговорил он, медленно двигаясь в мою сторону.

— Это тайна моего отца, и я не вправе говорить о ней, кому угодно. Человек чести должен это понимать.

— Ангел мой, не глупи, прошу тебя.

Он твердым, не торопливым шагом приближался ко мне, и только сейчас я поняла, что нет никакой любви. Нет ничего, о чем он говорил мне на протяжении полугода, это все была ложь. Фарс. Он воспользовался мной, банально сыграл на женской сущности, чтобы приблизится к секрету города Аделир. Было до ужаса обидно, что я на все это купилась. Вдвойне было больно от того что я в правду его любила, и это предательство было подобно самому тупому и ржавому ножу вонзённому в мою спину. Даже отец поверил ему, и принял в наш дом.

— Арди, уходи. Немедленно убирайся из этого дома!! — вскрикнула я, указывая ему на лестницу.

Он подскочил ко мне в два шага и зло зарычал прямо в лицо, взгляд полыхал ненавистью. Я уже не скрывала слез, но глаз не отвела, мне безумно хотелось, чтобы он видел, как сильно я его ненавижу, как сильно он мне противен, и что эти полгода он потратил впустую, он ничего не получит.

— Пожалуйста, будь благоразумной, скажи мне, где сейф твоего отца? Где он хранит Ткамачи? И ты не пострадаешь, — его взгляд вдруг смягчился и он трепетно провел кончиками пальцев по моей щеке, внутри все сжалось, он тихо продолжил, — Я привязался к тебе за эти полгода, мне будет плохо, если я тебе причиню боль.

— Я очень надеюсь, что ты будешь страдать, потому что я не скажу тебе ничего, — не отступала я.

— Черт возьми, Дирен! — он ударил ладонью в стену и навис надо мной, я вжалась, но не отводила глаз. — Ты же не глупа! Если ты умрешь, твой отец останется совсем один, а у тебя вся жизнь впереди! Ты прекрасна, умна! Ты не обязана умирать из-за какой-то глупости. Я правда люблю тебя!

— Судьбы людей не глупость, я пекусь не только о своей шкуре.

— Ты наивная, маленькая девочка. — я увидела лишь, как он дернулся чуть в сторону и резкая боль пронзила бок, дыхание перехватило, я начала заваливаться вперед, а он бережно подхватил меня и продолжил шептать на ухо, крепко прижимая к себе. — Если ты сейчас мне все скажешь, я позову на помощь и тебя еще смогут спасти, а нет, то будешь умирать в муках. Эти минуты тебе покажутся вечностью. Ну, скажи, не будь глупой.

— Будь ты проклят… — прохрипела я из последних сил и он резко убрал руки.

Я упала на пол, взвыв от боли, в глазах начинало темнеть, я видела, как беснуется Арди, переворачивая отцовскую мебель, в поисках сейфа. Как же он глуп! Неужели он будет прятать вещь, которую никто и никогда не видел, в сейфе. Ее проще хранить поближе к себе, никто ведь не украдет всю утварь в доме. А в голове была только одна мысль, мне было жаль отца, но я знала, что он поймет, он будет страдать, но он поймет.

— Слышишь Алиса? Он понял, и сам умер за Ткамачи.

Я обернулась, в пустом темном доме позади меня стояла только Дирен. Невысокая, худенькая девушка, с длинными каштановыми волосами и огромными глазами. Она печально улыбалась глядя на меня.

— Прошу вас, сберегите Ткамачи. Густаво убил нас обоих, Арди одурманил он. Но Ткамачи он так и не получил. Это тетрадь, старая тетрадь в коричневой обложке. Но она хранит очень много тайн и эти тайны очень тяжелы, чтобы открывать их всему свету. Забери, но никому не говори о ней. Она лежит в верхнем ящике отцовского стола, на втором этаже. Большой письменный стол у окна. На третьей странице текст, ты поймешь его, прочти вслух, держа своего друга за руку. И вы сможете вернуться домой. Прошу только, прости меня, но я не могла поступить иначе.

— Простить за что? — изумилась я, на что она, отступив назад, добавила:

— Прощай.

10. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Я закричала как одержимая, бок невозможно болел. Чьи-то руки меня судорожно трясли, я открыла глаза, и увидела перед собой испуганного Гошу.

— Что с тобой? Алиса! Проснись!

Я перевела взгляд на живот, между пальцами на платье проступало алое пятно. Увидев это. Гоша отскочил назад.

— Как? Что?! Я же был все время рядом, а ты спала! Алиса! Я позову на помощь!

— Стой! Нет, нам надо сделать все как можно быстрей. — Гоша помог мне подняться, и я указала ему на лестницу. — Там Ткамачи, надо поторопиться, пока Густаво не вернулся. Он убил Алиевса.

— Что? Откуда ты? — но так и не договорив, он поудобней подхватил меня и мы поспешили на второй этаж.

Никогда подъем по лестнице не давался мне так тяжело. Я трижды останавливалась, так как в глазах темнело, и я почти теряла сознание от боли. Гоша пытался нести меня на руках, но так рана болела еще сильней, и я просила просто придерживать меня под руку. Сквозь эту боль, я чувствовала все что пережила во сне, всю боль Дирен от предательства, и хотелось до безумия, вспороть брюхо Густаво. Интересно было, как закончил Арди, и что заставило его пойти на это. Неужели им двигала лишь алчность, крупная сумма предложенная Густаво? Или же было что-то еще.

Мы поднимались на чернеющий второй этаж, под ногами гулко скрипели, в пустом доме, высохшие ступеньки. А когда-то здесь было светло и уютно, приходили гости, и жила пусть небольшая, но семья. Устраивала праздники, воскресные обеды, и пикники в саду. А сейчас здесь тихо. На полу пятно крови хозяина. Одинокого, старика, чья дочь умерла за его дело, за которое он сам сложил голову. Интересно он жалел? Он делал это на благо людей, но ведь он остался из-за этого совсем один, лишился самого близкого ему человека. Неужели есть еще люди готовые на все, ради других, а не ради себя и своих близких? И правильно ли так поступать? Наверно на этот вопрос не было ответа, он скорее был риторическим. И каждый поступал так, как считал нужным. Спасал одних, заставляя страдать других. А что делаем мы? И для чего? Почему умер Рустам? И почему я сейчас истекаю кровью в этом доме, и рискую не вернуться к Владу, Аску, Арине… Киму. И тем более к родителям. Неужели здесь и сейчас кончится и моя история?

— Алиса! Где искать Ткамачи?!

Гоша усадил меня на пол, я собралась с силами и поднялась. Я не умру. Не здесь и не сейчас. Я обязана увидеть Влада, а дальше как карта ляжет. И Ким… Виел… нет. Нельзя…

— Коричневая тетрадь в верхнем ящике стола.

Уже занимался рассвет, и на улице рассеялось утреннее марево. Гоша выдернул ящик и вытряхнул его у самого окна. Я подошла к нему и села рядом. Тетрадь нашлась быстро, в основном там были листы бумаги и конверты, вдруг краем глаза я заметила небольшой рисунок. На нем была изображена Дирен в красном платье. Я всунула рисунок меж тетрадных листов и открыла ее, как и было сказано на третьей странице. К моему большому удивлению, все закорючки написанные там, были мне ясны и понятны, как наш алфавит. Я липкой окровавленной рукой схватила Гошу, уже готового меня поднимать и бежать. Он послушно сел рядом. Мне казалось, что он будет метаться, задавая ненужные вопросы, и не начнет действовать, пока не услышит все ответы, как я обычно наблюдала в кино. Но он все делал молча, полностью доверившись моим словам. Мне даже представить дурно, как бы я в своем нынешнем состоянии, пыталась ему что-то объяснить и в чем-то убедить. Но прежде чем уйти стоило Гошу попросить об одолжении, о котором точно будут вопросы:

— Не говори никому на острове, что мы забрали Ткамачи, слышишь? Ни единой душе! Пусть это останется между нами! Я обещаю, что все тебе объясню.

Он округлил глаза еще больше. Он был взъерошен и жутко хмур. Я из-за всех сил попыталась ему улыбнуться, и начала читать. Пол под ногами задрожал, зазвенели стекла в огромных оконных проемах, но я не остановилась. Из-за моей спины появилось свечение, Гоша выпрямился, а я продолжала. Когда стих был закончен, я с трудом поднялась и увидела, как книжный шкаф позади меня стал порталом. Гоша помог мне подняться и прихватив тетрадь, мы направились к нему.