Сел за руль, тронулся. Печку – до отказа, максимум – на задние сиденья. И куда мне ехать? Обратно в город или до С***? Бросил взгляд в зеркало: сидит, всё также неподвижно уставившись в никуда, к одеялу даже не притронулся. Если я его сейчас спрошу, то он вряд ли ответит. Согрелся? Нет, так не пойдёт. Останавливаюсь.
С переднего сидения я не дотянусь, поэтому опять пришлось выйти в дождь. Рубашка на плечах была насквозь, мокрая ткань неприятно холодила спину, туфли ещё крепились, но их хватит ненадолго. Открыл ту дверь, что к нему ближе всего, упираюсь коленом в сиденье и, стараясь не касаться Кира, пытаюсь укрыть его. Что-то получилось изобразить, но плохо: одеяло шёлковое – скользило. От моих движений он отмер и, повернув голову, внимательно посмотрел на меня. Мне так хотелось коснуться его... Руку, что продолжала держать одеяло, чуть не сводило, от напряжения. Подворачивая ему под ноги это стёганый разврат, я боролся с собой из последних сил. Кир всё так же смотрел на меня. Закончив с одеялом, я, всё-таки не выдержав, провёл рукой по его волосам, чуть задержавшись на затылке, мазнул пальцами, как при массаже и убрал руку. Посмотрел на него – ничего не изменилось. Кир как заледенел в той же позе, с тем же выражением на лице.
"Может у него тихая истерика? И что надо делать?" В голове заметались разные варианты: стакан воды, по щекам, нашатырь... Нет, бить его по лицу я не буду, воды на нём и так полно, нашатырь не полезу сейчас искать в аптечку, может, его там и нет. Что предпринять, я не знал.
У него, наверное, и ноги промокли... Я стал припоминать, что у него было сегодня на ногах. Кеды! Да там же воды по колено, в этих кедах! Сполз руками ниже, протянулся к его ногам и на ощупь попытался снять обувь. И тут я почувствовал движение – Кир двинул ногой. Вот и хорошо. Я распрямился, провёл снова по его волосам и сказал:
- Сними обувь, будет легче, да и согреешься быстрее.
Кир всё также смотрел на меня, но я почувствовал, что он делает попытку подтянуть ноги к себе ближе... Оттаял? Очнулся?
Я предпочёл вернуться за руль. Надо ехать.
Въехав в посёлок, я сообразил, что те, к кому он ехал, скорее всего, уже спят. Да и адрес он мне так и не назвал. Раньше я не стал спрашивать, а сейчас не рискнул – рассчитывал, что Кир заснул. Надеялся на это.
Развернувшись, я выехал назад на шоссе. Кажется, я видел где-то здесь, перед поворотом в посёлок, съезд. Да, вот он. Съехал с дороги. Через метров двести остановился. Небольшой лесок. Годится.
Дождь закончился. В машине не продохнуть от жара и влаги. Тропики. Воздух тягучий. Невозможно дышать. Выключаю печку, приоткрываю окно. Набираюсь смелости повернуться к нему. Раз не протестовал, что уехали, значит, точно спит. Лежит на заднем сидении, сжался в комок, сверху что-то невообразимое намотано из цветастого одеяла. Шедевр! Взбираюсь на своё сидение, встав на колени, тянусь к нему. Очень сомневаюсь, что проснётся, поэтому смело вытягиваю из-под него это двуспальное постельное недоразумение, стаскиваю, разматываю – расчехляю Кира. Когда уже кончится это самое одеяло? Сашка на нём тройнички что ли устраивает? Решаю включить маленький свет.
Это хорошо, что я остался на своём месте, не вылез из машины и не выколупываю его из одеяла, стоя рядом с ним. Он отгорожен от меня спинкой. Не-е-ет, это я от него отгорожен, загорожен, закрыт, заперт. Чтобы не достал, чтобы не...
Вот и ладненько. Укрыв парня нормально и сняв, наконец, с него мокрые резиновые тряпки, что с утра назывались кедами, я развернулся и нормально сел на своё сидение. Время два двадцать три. Надо спать. Везти Кира назад в город я не рискнул – он же зачем-то сюда ехал. Может дела какие? Да и его городского адреса я не знаю.
Задумался... Мне на работу завтра. Уже сегодня. Успею. Ставлю будильник на восемь – надо поспать.
Я раскинул своё сидение, чтобы получилось что-то вроде временного лежбища. Эх, неудобно! Хотя и за то спасибо – всяко ж лучше, чем спать сидя. Сон не шёл. Я смотрел на тёмные очертания леса впереди. В открытое окно залетали заблудившееся крупные капли уже закончившегося дождя. Надо сделать щель поменьше, а то Кир от таких брызг проснуться может. Оставив щелочку в пару сантиметров, повернул голову к Киру. Лицо спокойное, волосы тёмные от влаги, слипшимися прядями лежат на лбу. Резинку с волос потерял? Всего лица не видно – это я так закрутил его в одеяло. Привстаю. Ближе, ближе, вот уже и рукой можно достать. Сейчас коснусь его лба, проведу по брови, потом по виску, к уху, шея, где бьётся, где стучит...
А если отодвинуть одеяло и наклониться близко-близко к нему, то можно почувствовать его запах...
Нет, не коснусь, не проведу и не почувствую под своей рукой его напряжённо стучащую венку. Руку дёргаю к себе, именно дергаю, иначе не сдержусь, если будет шанс задержаться около него хоть на секунду. Ложусь снова на своё место, но так, чтобы видеть его.
Почему я не слышу, как он дышит? Все звуки уходят в одеяло? Я снова привстаю, клятвенно заверив себя, что только отогну кусочек одеяла, чтобы нормально проходил воздух. Вдох-выдох, оттягиваю одеяло чуть ниже рта и сразу – на место. Смог.
Слушая, дыхание Кира, постепенно проваливаюсь в сон.
Первые секунды я только моргал – мозг категорически не хотел включаться. Машина, я одет, сплю в каком-то лесу... Кир! Рывок... я один в машине. Дверца только прикрыта (чтобы не разбудить меня, засранец), комок одеяла. Ушёл. Семь сорок восемь. Ну и куда он ушёл? Вот же неугомонный!
Через пятнадцать минут, приведя себя в порядок, пожевав батончик из каких-то там сумасшедше полезных злаков (ну надо же, что валяется у Сашки в машине! Может, какая из его девиц забыла?) и, запив его бутылкой воды, я поехал в город. Времени полно и нормально поесть, и душ принять, и переодеться. Даже порефлексировать успею.
Глава десятая
Сегодня мы зависаем в баре. Получив от Сашки по шее за свой трудоголизм в очередной раз, и он же в очередной раз повёл меня в качестве "извинения" за переусердствование в воспитании. Я – за!
В последнее время Сашка раздражённый какой-то, хмурый. Очередная кукла не даёт? Но у нас не принято задавать вопросы на эту тему.
Почти не разговариваем, накачиваемся. Народу полно. Пятница, как-никак. Сегодня и играет ещё кто-то с кем-то. Футбол... Я – мимо. Да и Сашка вне спорта как-то оказался. Болельщики всё пребывают и пребывают. Глазом ухватываю девушку: тёмненькая, настороженная. Явно в первый раз в таком месте. Может, пришла заодно с кем-то "поболеть"? Оглядываю пространство вокруг неё. Приземистый, поджарый мужик в косухе. Лето почти, жара под тридцать, а он – в косухе. Никогда не понимал этих байкеров, как они не варятся в своём обмундировании? С ним шатенка, облепила его своим тщедушным тельцем. Ясно, моя тёмненькая – подруга этой прилипалы. Силком сюда её приволокли? Кошусь на Сашку. Да-а-а... ты братец совсем скуксился. Буду вытягивать. Поехали.
Принимаю отстранённый вид и, поймав его взгляд предлагаю:
- Давай я девку какую-нибудь склею.
- Тебе это зачем? – удивляется так ярко, я даже на секунду вижу в нём прежнего живчика. "Да, знаю я, что ты в курсе. Но и девушки у меня бывали. Сам ведь видел!"
Но сейчас не до выяснения.
- Хочу. Сегодня хочу!
- И что ты будешь с ней делать? – вот ведь не уймётся, зараза.
- Сам передумаю, так тебе подарю, - я тоже не отстаю.
Задумывается, кажется, вспомнил про своё похоронное настроение. Нет! Сейчас его опять утянет...
- Давай на спор! – Сашка снова оживился. Спорить он любил всегда, в любом состоянии. На всё, что движется и не движется, на любую чепуху. Главное – спор!
- А давай! – сам уже рыщет глазами по залу. Воспрял духом, приятно посмотреть. Бабы – это его всё!
Как я и думал, хочет мне задачу усложнить – дольше задерживается взглядом на брюнетках (не мой колер) и пропускает блондинок. В точку! Уже секунд десять разглядывает ранее подмеченную мною Настороженку. Видно сегодня мой день: теперь она ещё более раздражена, оглядывается по сторонам с явным намерением сбежать из этого спортивного вертепа.