Сашка ушёл расплачиваться, а я продолжал смотреть на Кира. Спасибо тому неизвестному, что придумал тонировать стёкла в автомобилях – я мог делать это безнаказанно. Его лицо застыло, губы сжаты, рука, которая только что выпустила пистолет, сжалась в кулак так сильно, что ярко проступили все косточки. Захотелось взять её, погладить, расслабить, приласкать сначала пальцами, потом губами, чтобы она сама разжалась, и ... Закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Что это? Кир сейчас ногой пнул по колесу? Не может быть? "Всё так плохо, Кир?"

- Ну, как? Я справился? – Сашка вернувшись, плюхнулся на своё место и обернулся ко мне.

- На все сто! Я – удовлетворён! – пытаюсь придать своему взгляду пьяную сонливость. – Поехали домой, ща сдохну.

- Вот и отлично! У меня уже всё лицо свело! Не буду больше с тобой спорить, - Сашка устал, и, казалось, злился.

"Не будет он со мной спорить, как же! Так я и поверил! Как миленький будет, только отдохнёт малость. Но – молодец, хорошо играл!" – не мог, не восхитится я.

- Там останешься до дома или обратно переберёшься?

- Я, пожалуй, здесь полежу? – видеть близко Сашку сейчас не хотелось, да и заподозрить может.

Мы уже подъезжали к дому, и я даже успел принять сидячее положение, как Сашка вдруг спросил:

- А ты почему его выбрал?

- Кого? – я знал, о ком он, но мне надо было "держать лицо".

- Ну, этого... заправщика. Почему именно его? Там было ещё двое, кажется, - вот опять он со своей неугомонностью...

- Сам не знаю, честно говоря. А что?

- Красивый парень... – туманно как-то ответил Сашка.

- Какой? Кто, этот? Где ты там красоту-то углядел? – я искренне не понимал. Кир – красивый?

- Ну, не красивый, так симпатичный. Я не знаю, как там у вас считается... Ладно, проехали, - Сашка уже парковался. Он не слишком умел это делать, а уж если между стоявшими машинами было чуть меньше места, чем положено, то мог катать туда-сюда, выворачивая руль, бесконечно.

- Да ладно тебе! Понравился, что ли? – я не мог ждать, пока он встанет, наконец, не мог молчать. Он положил глаз на моего Кира? Сашка?! Плевать кто! Разорву!

- Ты, я смотрю, совсем плохой от пьянки стал! – Сашка закончил сложный процесс встраивания своей машины в ровные геометрические ряды других железных коней и повернулся ко мне. – Я такое даже в страшном сне видеть не хочу! Я просто подумал, что ты его и выбрал потому, что он как девка выглядит.

- Как девка? Он вроде не похож на...

Можно было уже выходить из машины, но мы продолжали сидеть.

Я понимал, что меня несло, но остановиться уже не мог. Во-первых, он "трогает" своими словами МОЕГО Кира, во-вторых, он сравнил его с девками, а в третьих... Кир – красивый? Мой мозг не знал, к какой из этих мыслей прибиться, какую начать разбирать на фрагменты, обсасывая с разных сторон. Каждая была вызывающе возмутительной!

- Парень, как парень. Хотя я его и не слишком-то рассмотрел. Ты что, думаешь?..

- Уймись! Я только сказал, что он смазлив на лицо и больше ничего.

Сашка как-то особенно внимательно вгляделся в меня. Я похолодел... Вдруг поймёт? Я старался вспомнить, как обычно выглядят пьяные, но безобидные люди. Попытался изобразить. И тут он выдал:

- Серёг, ты извини, если что лишнего сказал. Ты не думай, я же понимаю, что у вас... – он замялся, отвернулся от меня и сел ровнёхонько на своё место, - я понимаю, что ты не будешь бросаться на каждого, что у вас тоже... ну... чувства и всё такое...

Он окончательно смутился, мне даже стало его жалко. И чего я взъелся на него?

- Забыли. Я так и не думал. Пошли уже? Спать хочется...

Глава двенадцатая

Сегодня вечером я в первый раз после долгого, пусть и запланированного перерыва увижу Кира. Как он поведёт себя? Да и его вчерашнее состояние мне не нравилось.

Одновременно в Сергее сейчас жило два человека. Один – выдержанный, приученный всё просчитывать и контролировать, не прощающий ошибок ни себе, ни другим. И другой, который боится себя, своих чувств – неуверенный и уязвимый.

Он никогда не признался бы себе, что продумывание, продумывание до мельчайших деталей плана завоевания Кира, чёткое, маниакальное следование ему, это всего лишь ширма, скрывающая боль и растерянность, страх от одной мысли, что Кир так и не сдастся. Сергей оттягивал так называемый "момент истины" как мог.

После того, как они с Сашкой были на заправке и видели Кира...

На мгновение там, сидя в машине и обсуждая его внешность Сергею, вдруг захотелось потянуться к Сашке, вжаться в него сзади лбом и, гудя в плечо, всё рассказать. Расслабиться и наконец, выпустить себя другого – сомневающегося, слабого и измученного. Он даже стиснул зубы, от неожиданно возникшего желания исповедаться, выложить всё. Рассказать о том, как почти каждую ночь он просыпается в звенящем предоргазменном состоянии только потому, что увидел во сне его руку, язык, обводящий губы; рассказать о том, как однажды, сорвавшись, он, как какой-то грёбаный сталкер караулил его после смены – не уедет ли Кир с кем-нибудь с заправки. С "клиентом"...

Ему так хотелось выпустить на волю дрожащий (совсем не его) голос и говорить, говорить, очищаясь, освобождая себя... Ведь он, как какой-то пацан, ловит каждое движение Кира, следит за малейшим изменением его настроения, внимательно вглядываясь в лицо, выставляет себя посмешищем, простаивая вечерами у магазинчика с автомаслами...

Сергея так и тянуло стыдно шептать другу в спину, что смертельно хочется взять Кира за его невозможно красивую руку, а потом губами по ней, языком, собой...; как он хочет его до искр под зажмуренными веками, до боли в животе, как... любит его...

Любит?

Хорошо, что остался сидеть сзади – Сашка не увидит его лицо, когда он... Но тот, первый, выдержанный и невозмутимый Сергей одёрнул, запретил. Второй, в конце концов, тоже согласился: "Сашка не знает меня таким. И, не надо ему знать. Он не жилетка, в конце концов, чтобы плакаться!"

"Сегодня особенный день, без сомнения!" – пришло мне в голову, когда я впервые увидел на пороге нашей комнаты самую стервозную из "красивых".

Много полезного всё-таки я почерпнул из участившихся визитов Светланы к нам – например, имя этой... Ольга, кажется, если правильно представил себе всех, о ком она скупо, но всё же рассказывала Ромке, сидя на его столе.

Эта самая Ольга стояла сейчас, опершись спиной на дверной косяк, постукивая, уверен гигантской, шпилькой об пол. Она изучала меня своими злющими змеиными глазками, спрятанными за массивной оправой очков. Кобра! Только и успел, что представить, как такие очки выдают на складе, в качестве рабочего инвентаря, чтобы приводить клиентов в нужное трепетно-покорное состояние, как она сподобилась:

- Имею честь наблюдать Сергея... Как вас по батюшке?

- Сергей Викторович Звонарев, - я не желал отвечать на её вопросы в предложенном ключе, да и вообще быть ведомым в предстоящем разговоре не собирался. "Кто кого?" – самому стало интересно.

Юрка, наблюдая за нами, а особенно за Ольгой расплылся в глупой улыбке. "Юра-а-а, - беззвучно застонал я, - и ты туда же?! И что вы в них находите-то?" Люба не отрывала взгляда от своего монитора, будто и не было никого из посторонних у нас в комнате. Ромку шеф услал "на землю".

В последнее время, если Никодимычу что-то было нужно, то он сам давал нам поручения, не прибегая к "услугам" своего нового зама, которого мы не видели уже несколько дней. Юрка даже предположил, что Рубероид не приходит на работу, но чёрный очкастый мерседес Анатолия Николаевича неизменно каждый день мозолил нам глаза на стоянке возле офиса.