- Чем обязан столь неожиданному счастью не только видеть, но и слышать вас? Соблаговолите представиться? – я встал и вышел из-за своего стола. Конечно я знал её фамилию, видел подписи на документах, но... Играть надо по правилам.

- Ольга Петровна Сортовая.

По её дрогнувшему голосу на последнем слове я понял, что если и есть у этой беловоротничковой "стервы" слабое место, то только одно – фамилия – она ей явно не нравилась. Но даже это не слишком смутило её, и она не отступила от негласно выбранной нами формы дуэли, зеркально "отбив" мой выпад – моё представление своим. "Один один".

- Значит это тебе, Сергей Викторович, больше всех нужно, я посмотрю? – Ольга продолжала стоять в дверях.

- Не совсем понимаю вас, Ольга Петровна. Зайдёте к нам? В дверях неудобно... "Зачем же вы, уважаемая, на "ты" ко мне обращаетесь? Мы с вами на брудершафт не пили – "Один-два".

Нахмурившись, видимо тоже осознав свой промах, "стерва", впрочем, зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Люба, наконец, оторвала голову от супер важного документа на экране и воззрилась с интересом на нас. Юрка-то уже давно получал удовольствие от нашего диалога: подпёр подбородок рукой и внимательно слушает.

- Вы, Сергей Викторович, метите на место Анатолия Николаевича? – Ольга хоть и переступила порог, но осталась стоять почти там же, где и была – у двери.

"Два-два". Я в удивлении замер, впрочем, не забыв механически засчитать себе поражение (техническое). Заслужил, к сожалению: во-первых, то, что я куда-то "мечу" стало для меня полной неожиданностью, во-вторых было не ясно, как я мог продемонстрировать своё карьерное рвение, даже не зная об этом, и в третьих, я не справился с эмоциями – настолько услышанное поразило меня.

- Вы можете, Ольга Петровна чуть более развёрнуто объяснить мне, да и всем нам, причину вашего неожиданного появления здесь? Да и как я понял по вашей интонации, вы имеете честь обвинять меня в чём-то?

- Знаешь, хватит здесь строить аналитика всея Руси! Я прекрасно знаю, чего ты добиваешься и будь уверен, что у тебя ничего не получится, - она резко развернулась на своих каблучищах и вышла, хлопнув дверью.

"Два-три". Сорвалась всё-таки, "стерва"! Нервишки-то шалят...

- Что это за дерьмо? Может кто-нибудь из вас объяснить мне, что здесь происходит? – я повернулся лицом к соседям по комнате.

- Я ваще ничего не поняла, - от волнения Люба почему-то перешла на странный для обычной себя дворовый лексикон. Она сидела с округлившимися глазами, переводя взгляд с меня на Юрку и обратно.

- А вы, сэр? Вы можете? – я обратился к Юрке тем же великосветским способом, каким общался с недавней гостьей.

- Серёг, я впервые слышу всю эту херь. Но я могу узнать. Вчера Славка всё крутился в курилке возле этой - Сортовой... вот ведь фамилия, - он хмыкнул. – Хочешь? Я Славку вызвоню.

- Сделай. А то я себя как-то странно чувствую... после такой информации, да ещё и полученной от этой... – я кивнул головой в сторону закрытой двери.

На следующий день, к вечеру – смена Кира – я был уже на заправке. Он увидел мою машину сразу, узнал, всего лишь на мгновение, задержав взгляд на ней дольше, чем требовалось. Бейсболка была одета козырьком назад. Кир поднял руку к голове, дотронулся до лба, помедлил и опустил руку.

"Хотел, как обычно спрятаться? А что ж передумал?"

Наконец, бэха, заправлявшаяся передо мной, освободила мне место. Подъезжаю. Кир, только что вложивший пистолет в колонку, смотрит на меня:

- До полного, - кивает.

То, что он впервые не поздоровался со мной, как у них на заправке было заведено, порадовало, значит, я – не просто один из водителей, приехавших залиться топливом. Да и мне нужно не "здравствуйте" от него, он нужен мне сам.

Пистолет, крышка бензобака... Выхожу из машины и становлюсь с ним рядом. Я ведь по делу приехал.

- У тебя что-то случилось? – молчит, даже головы не повернул.

- Кир, я могу помочь? Прости за банальщину, но может, деньги нужны?

Ноль реакции. Меня как будто нет.

- Кир, давай так. Я сейчас уеду. Ты подумай над моим предложением и если надумаешь, я о деньгах, то скажешь мне – я буду здесь завтра.

Два ноля. Меня нет два раза – нож по сердцу.

- Может, что-то другое?.. Не деньги. Хочешь, расскажи мне, я...

- Готово, можно расплачиваться, - всё так же, не глядя на меня, Кир заканчивает манипуляции с пистолетом, баком и уходит.

Глава тринадцатая

Раз обещал, значит, завтра (то есть уже сейчас) я на месте. Но не заправляюсь, а припарковавшись около, уже наверняка забывшего меня магазина с двоечницей-кассиршей сижу в машине.

"Сейчас семь тридцать восемь, сижу до половины девятого. Если не подойдёт, значит... не подойдёт". Неимоверным усилием воли заставляю себя не смотреть на заправку, туда, где третья колонка.

Кир оказался около моей машины в восемь семнадцать: часы на панели измозолили мне не глаза – душу. Стоит около передней пассажирской двери. Ни попытки открыть её, ни попытки начать разговор с улицы. Я не тороплю, научен.

Наконец, он делает неуловимое движение рукой, как будто хочет потянуться к дверце, но передумывает. Делает еле заметный шаг назад и оглядывается за спину.

"Нет, дружочек, уйти я тебе не позволю. От этого многое зависит". Перегибаюсь через пассажирское сидение и открываю ему дверь изнутри. Он медлит несколько секунд, потом оказывается рядом со мной в машине.

- Ар отпустил на пять минут, - он снова смотрит на заправку. Потом поворачивается ко мне. Смотрит мне куда-то в шею и молчит. Я начинаю нервничать. Раз он пришёл ко мне – это моя победа, пусть и маленькая, но от его близости, впервые он так близко ко мне – руку протяни, допускаю ошибку.

- Сколько? – а вот это я зря.

Где моя хвалёная выдержка? Если он сейчас уйдёт, то винить кроме себя некого. Словно проститутку снимаю... Твою мать, я просто теряю с ним голову! А может, и правда...

Тихонько выдыхаю, пытаясь сосредоточиться и хоть чуть-чуть расслабиться. Перевожу взгляд на свои руки, лежащие на руле. Сейчас мельтешить, что-то лихорадочно придумывать, оправдываться – ещё хуже. Твой ход, Кир.

- Как ты со мной... Как...

- Прости, - не даю ему закончить, – я не знаю, как правильно предложить тебе помощь, особенно, если она выражается в дензнаках.

Думаю, я достаточно извинился перед ним. Да и потом: "Ты же, кажется, братец из "этих самых" будешь... Чего сейчас-то ваньку валять?"

- Сто тридцать тысяч, - он отвернулся, смотрит в своё окно. Спокоен. Почти... Смотрю на его руки: он тискает их, сжимает, трёт пальцы. "Зачем так мучить такую красоту? Кир, дай мне твои руки, я найду им лучшее применение".

Не отвлекаться!

- Надеюсь не долларов или евро? – не хочу с ним сюсюкать. Всё по-деловому, серьёзно. Я, кажется, совсем успокоился.

Таких денег у меня, конечно, нет. У меня, вообще с деньгами, сейчас не очень. А если ещё учесть, что я не всё выплатил за свою детку... Но если Киру нужно, то я достану. Хотя в других, не рублёвых бумажках, это вряд ли получится сделать. И зачем ему такие деньжищи?

- Рубли, - гора с плеч.

- Хорошо. Когда нужны деньги – сегодня?

- Нет, до конца недели

Он впервые за весь разговор смотрел открыто мне в глаза. Поверил, что я помогу?

- Хорошо, послезавтра я привезу тебе всю сумму сюда. Годится?

Смотрит не мигая. Вижу – очень напряжённо о чём-то думает. Честно говоря, я ожидал увидеть облегчение на его лице. Но – нет. "И о чём же ты думаешь, Кир?"

- Когда ты потребуешь вернуть долг? В какие сроки? – серьёзно, ой, как серьёзно смотрит на меня.

"Значит, вот о чём ты думаешь? Про возврат".