- Отпускаю...

Не спеша, продолжаю вести по животу рукой и в конце своего движения убираю её. Кир всё также стоит, прижавшись спиной ко мне. Убираю вторую руку с шеи. Напоследок также проведя пальцем до ямки между ключицами. Кир не двинулся. Стоим. Он вообще хоть почувствовал, что я не держу его больше?

- Ты как, Кир? Хочешь уйти? – я тихонько подул ему в затылок.

- Нет, - хриплый выдох, едва слышно.

Медленно-медленно возвращаю свои руки назад. Шея. Живот... но теперь не сверху одежды – рукой ныряю к телу. Живот дёрнулся и часто-часто заходил под моей ладонью. Медлю пару секунд и начинаю поглаживать в том же ритме, что и шею. Тихий стон-выдох. Поплыл мальчик.

- Не бойся, - не выпуская из двойного захвата (теперь не отпущу!) я стал полегоньку разворачивать его к себе лицом. Одной рукой переползаю с живота на спину – прижимаю к себе, а второй поглаживаю затылок, ерошу волосы и опускаюсь на шею, неспешно сходя пальцами вниз по выступающим позвонкам, как по лесенке. Потом вновь вверх по ступенькам-позвонкам, несильно массирую кожу головы. Снова вниз. Вверх.

Чуть отодвигаюсь, чтобы посмотреть на него – в глаза: "Да ты готов, мальчик". Нижняя губа подрагивает, пальцы теребят полы ветровки. Не выдерживает моего взгляда и опускает голову.

А вот теперь я не знал, что делать. Представление окончено, дальше роль не прописана. Если поспешу, то могу всё испортить.

Кир – мой. Так скоро... К этому я не был готов. Вот он – для меня. Мне. Весь.

Я чувствовал себя ребёнком, которого привели на конфетную фабрику и разрешили попробовать всё, что он видит.

Глава шестнадцатая

Входная дверь до сих пор настежь, мы так и стоим на обозрении всего этажа. Если кто выйдет – готовая картинка к мелодраме, но только для немногих избранных. Пытаюсь сделать шаг к двери, не отрываясь от Кира – давно пора закрыть её. Поднимает голову и непонимающе смотрит на меня.

- Дверь закроем? – почти шёпотом.

Улыбаюсь и прикасаюсь губами к кончику его носа.

- Да, - покраснел, опустил глаза и вжался в моё плечо лицом. И это вместо того, чтобы отодвинуться и дать мне закрыть дверь. Улыбаюсь, провожу носом по его волосам. Ладно. Делаем вместе ещё шажок и я, вытянув руку за его спиной, пытаюсь дотянуться хотя бы до ручки. Получилось, толкаю. Щелчок.

Шепчу ему в макушку:

- В комнату?

Кир кивает мне в плечо. Вжимается в меня всем телом. Совсем ребёнок... Он теперь от смущения вообще не отлипнет от меня? Словно сиамские близнецы перемещаемся в комнату, благо всего несколько шагов надо сделать. А теперь? Тащить его на уже привычном буксире дальше, в кровать? Не то... Испугаю. Не сегодня.

Стоим на ковре, точно над тем местом, куда я впопыхах заталкивал оставшиеся лепестки. Знак?

- И что же мне с тобой делать? – зачем-то произношу я вслух. Кир приподнимает голову удивлённо смотрит на меня. "Да-а... ты прав, глупость сморозил".

Разглядываю его. Так близко... Глаза... Радужка как дышит: то чуть расширяется, то сужается. Губы приоткрыты – чувствую, как воздух вырывается из них и легонько обдувает мне шею, подбородок. Пахнет... пахнет моим Киром. Лицо так близко. Хочу поцеловать его. Он не двигается, всё также смотрит на меня. Я смотрю на его губы. И дальше... уже совсем бред какой-то:

- Так и будем стоять? – зачем-то спрашиваю у Кира. Моим мыслям уже тесно в моей голове?

Кир расценил мои слова по-своему: чуть отдаляется и неожиданно скользит по моему телу вниз, ладонями сползая по моим бокам. Горячие, мягкие... Руки. Я хочу... Успел только дотронуться до одной... выскользнула. Кир уже стоит на коленях. Едва ощутимо касаясь лицом моего полотенца, которое скрывало давно вставший член. Хорошо, что у меня большие полотенца – другое давно бы упало, а этого сейчас вот совсем не надо. Лишнее.

Что? Кир двинулся ближе... Нет!

В ту же секунду я, запустив руки в его волосы, резко схватив за длинные пряди, оторвал от себя, отодвинул. Потянул волосы вниз и заставил посмотреть на себя. "Кир, ты что фильмов насмотрелся? Что за детский сад!"

- Нет. Не так. Не смей! – серьёзно и строго.

В растерянности вопросительно смотрит на меня. Испугается? Уйдёт?

Нет. Не отпущу. Ни за что!

Его поза завораживала: на коленях, глаза в глаза, руки покорно, безвольно вдоль тела. Смиренно ждёт.

В голове сейчас же вспыхнул красный кислотный огонь, запульсировал в животе. Закрываю глаза... это потом, не сейчас. Позже. Постепенно. Кир должен привыкнуть ко мне. К себе со мной. К нам. Довериться.

А сейчас я буду сама карамелька, сама зефирка или что там ещё... Не торопясь ослабляю захват и поглаживаю его голову подушечками пальцев, ласкаю. На всякий случай поглядываю, чтобы Кир не продолжил свою самодеятельность, приняв мои движения за разрешение, за побуждение к продолжению. А вот сейчас и посмотрим...

Мне всё равно требуется время, чтобы придти в себя, немного успокоиться, чтобы не повалить на ковёр, чтобы не взять его сразу, мгновенно, загоняясь в него и выжирая изнутри собой, своим сумасшествием. Поэтому, по-ребячески загадав, поймёт ли он меня, мои движения как мне надо или расшифрует по-своему, начинаю третий акт. А почему нет? Надо доиграть до конца, чтобы потом, без фальши, без выученных реплик и отработанных поз, чтобы – наживо.

Продолжаю перебирать его волосы, постепенно захватываю больше и больше, пальцами кружусь на одном месте, потом спускаюсь нежными спиральками на затылок, а сам вглядываюсь, сканирую его. Кир уже закрыл глаза, чуть отклонился назад – чтобы слитно с руками... чтобы подольше продлить... чтобы насладиться. Хороший мальчик, умный, всё верно почувствовал.

А если так? Усугубим, усложним задачу.

Продолжая поглаживать кожу головы, усиливаю нажим, движения понемногу перетекают в массажные. Кир, ты готов? Начинаю немного потягивать волосы, зажимая их между пальцами, движения по коже чуть сильнее, чуть жестче, но всего чуть – ласкаю. Последний аккорд – пару раз, будто в забытьи легонько толкаю его голову вперёд. Как будто случайно. Как будто я увлёкся... Что ты сделаешь? Откроешь глаза и продолжишь начатое? Я не мог ошибиться. Даже на миг остановился, замер: "Что ты сделаешь, Кир?"

Мой мальчик двинулся, но не вперёд (хороший мальчик), а назад, почти совсем откинулся на мои руки и замурчал еле слышно. Всё. Мой!

Сегодня я не сделаю ему больно. Ни разу. Только не сегодня.

Опускаюсь к нему на пол, становлюсь рядом на колени. Кир распахивает глаза. Словно очнулся. Страшно?

- Не бойся, Кир, всё хорошо, - неспешно притягиваю его лицо ближе к себе. Вплотную. Почти касаемся носами.

- Готов, да? – всё также держу его лицо в своих руках. В глаза. Это последний ответ, который мне нужен сегодня.

Не отрывая взгляда кивает.

- Нет, Кир. Так не пойдёт, - тихо-тихо, шепчу ему в губы. – Скажи.

Он шумно сглатывает. Поднимает руки, наконец, решился и неловко пытается обнять-обхватить меня прямо поверх полотенца, на границе кожи и махрового узла-нахлёста.

- Да. Но я... я просто...

- Ш-ш-ш... я всё знаю, – выдыхаю в губы, прежде чем, прикоснуться к ним.

Это ведь и мой первый поцелуй. С Киром. Нежно, горько, невыносимо медленно ласкаю губами его нижнюю губу, верхнюю. Прохожусь цепочкой поцелуев в одну сторону. Замираю. Потом в другую. Останавливаюсь. Смотрю на него. Глаза зажмурены. Трусишка. Беру его лицо в руки. Пальцами поглаживаю щёки. Большие пальцы заменили мои губы. Глажу по верхней губе, провожу по нижней. "Открой глаза, Кир. Боишься? Открой глаза".

Большим пальцем чуть продавливаю нижнюю губу, размыкаю... "Ладно, тогда открой свой ротик, Кир". Приоткрывает рот. Провожу по зубам...

- Молодец, ты молодец, Кир, - силы мои на исходе, сдерживаться всё сложнее. Хочу сорвать к чертям с себя это полотенце и вбиться, влиться, перетечь в него. Но нельзя. Не сегодня. Сегодня я... кто там? Зефирка?