На станцию Войбокало мы вернулись уже за полночь. Связист М. В. Семенов тут же соединил К. Е. Ворошилова по правительственному телефону с И. В. Сталиным. Последовал обстоятельный доклад Верховному, после чего Климент Ефремович переговорил еще с Л. А. Говоровым и А. А. Ждановым по поводу координации действий двух фронтов на ближайшее время.

После полудня 13 января — очередная поездка в войска. На этот раз в 376-ю стрелковую дивизию генерал-майора Н. Е. Аргунова.

Выше я уже упоминал, что Николай Емельянович ранее дважды был в подчинении у К. Е. Ворошилова: вначале являясь руководителем инспекционной группы в период формирования резервных соединений, затем начальником разведывательного управления Центрального штаба партизанского движения. И вот теперь мы снова едем к нему.

376-я дивизия наступала в районе деревни Гонтовая Липка в направлении на Синявинские высоты. Из-за того, что высоты были довольно сильно укреплены противником в инженерном отношении, наш успех здесь был незначительным. И все же полки и батальоны этого соединения продолжали метр за метром вгрызаться в оборону врага.

Климент Ефремович посетил почти все полки дивизии, беседовал с бойцами и командирами, расспросил об отличившихся. Узнав, что в прошедших боях особенно отважно и умело действовал танковый экипаж старшего лейтенанта Бурова, где механик-водитель старшина Иванченко лично подмял гусеницами орудие противника и уничтожил из курсового пулемета 17 гитлеровцев, он распорядился рассказать об этом подвиге во фронтовой газете. И вообще напомнил политработникам, что нужно чаще прибегать к печатному слову, поднимать таких людей на щит славы, равнять на них молодых бойцов. В этом, считал он, залог наших дальнейших успехов.

На войне иногда случалось и так: в каком-то штабе получали из войск данные о взятии очередного населенного пункта. И тут же старались доложить об этом в вышестоящую инстанцию. Но через несколько часов выяснялось, что с донесением поспешили, что произошла ошибка — селение и было взято, да потом вновь занято врагом.

Нечто подобное произошло и с информацией из района рабочего поселка № 5, этого довольно сильно укрепленного опорного пункта врага. Поступали противоречивые данные: то он взят, то нет…

Климент Ефремович Ворошилов решил установить истинное положение дел, а именно — послать кого-нибудь из своего аппарата в район боевых действий. Выбор пал на меня. Я тут же был вызван к полковнику Л. А. Щербакову, который сказал мне:

— Михаил Иванович, зайдите срочно к маршалу. У него для вас дело.

Вхожу в вагон Ворошилова, докладываю, что прибыл по его приказанию. Климент Ефремович внимательно оглядел меня, справился, хорошо ли я отдохнул, и уже тогда перешел к главному:

— Товарищ Петров, вам следует поехать в расположение восемнадцатой стрелковой дивизии. Уточните, взят ли нашими войсками рабочий поселок номер пять. Поручение срочное и ответственное.

— Задача ясна, товарищ Маршал Советского Союза. Разрешите выполнять?

— Только в самое пекло не лезьте, — напутствовал Климент Ефремович. — И в то же время выясните все детали, характеризующие истинное состояние дел в районе поселка.

— Слушаюсь, товарищ Маршал Советского Союза!

Уже вечерело, когда мы на эмке, ведомой шофером Степаном Гавриловичем Фоминым, отправились по проторенной дороге через Путилово, Верхнюю Назию в район действий 18-й дивизии. По сторонам вместо названных населенных пунктов теперь виднелись лишь груды пожарищ да закопченные печные трубы.

Мне был хорошо известен район действий 18-й стрелковой дивизии, поэтому двигались мы без задержек. Но охать долго все же не пришлось, ибо безопасный участок вскоре кончился. Дальше дорога обстреливалась противником из минометов.

Оставив Фомина с машиной, я пошел по траншеям к переднему краю. По сторонам то и дело рвались мины, свистели пули. Навстречу попадались раненые.

Вскоре оказался у хода сообщения, где мне встретились двое офицеров и несколько солдат. Стало понятно, что это наша первая траншея, а впереди — нейтральная полоса, которая беспрерывно освещалась ракетами, медленно спускавшимися на маленьких парашютиках.

Удостоверившись, что я офицер связи представителя Ставки Верховного Главнокомандования, один из офицеров, лейтенант, сообщил, что их 424-й полк вот-вот начнет наступать на рабочий поселок № 5, взять который наши части пока не смогли, хотя и подошли к нему почти вплотную. Укрепившийся там вражеский гарнизон ведет очень плотный артиллерийско-минометный и пулеметный обстрел, не давая поднять головы.

На мой вопрос, далеко ли отсюда до узкоколейки, тот же лейтенант ответил, что она метрах в 300–400. А за ней уже тот самый поселок, судьбой которого интересуется К. Е. Ворошилов.

Считая свою миссию законченной, я направился по ходу сообщения назад, туда, где оставил автомашину. Экономя время, прибавил шагу. Добрался. Окликнул водителя. Тот молчит. Что, думаю, за чертовщина, уж не зацепила ли его шальная пуля или осколок?

— Степан Гаврилович! — кричу еще громче.

— Здесь я, — послышалось наконец из дальнего окопа. Раз голос подал, значит, жив. Спрашиваю:

— Не ранен?

— А меня пули и осколки не берут, — весело отвечает Фомин, вылезая из окопа. — А как вы-то?

— Я тоже невредим. Машина цела?

— Машина-то цела, но резину осколками порвало. На ободах стоит…

— И все-таки, Степан Гаврилович, нам надо ехать хотя бы и на них. К Войбокало мы должны прибыть во что бы то ни стало.

До станции добирались действительно на спущенных шинах. Прибыли туда, когда уже перевалило за полночь. Помнится, дойдя до вагона маршала, я не смог далее подняться в него. Выручил офицер охраны, помог вскарабкаться по ступенькам.

— Проходи, Михаил Иванович, в салон, Климент Ефремович» ждет, — заторопил меня Леонид Андреевич Щербаков, едва я заглянул к нему.

Пошел к маршалу.

— Докладывайте, товарищ Петров, где были, что видели? — приказал К. Е. Ворошилов.

— Был, товарищ маршал, в передовых подразделениях восемнадцатой стрелковой дивизии. А точнее — в траншеях, где закрепились эти подразделения. Видел, как подтягивались туда наши артиллерия и танки…

— А узкоколейку Мга — Шлиссельбург в районе пятого поселка вы не пересекали? — поинтересовался Климент Ефремович.

— Нет, товарищ маршал. Траншеи передовых подразделений еще в нескольких сотнях метров от нее.

— А ведь рабочий поселок номер пять — за железнодорожной насыпью, — покачал головой Ворошилов. — Значит, он еще у противника, а нам доложили о его взятии. Что ж, приму меры… — Снова посмотрел на меня: — Хорошо, товарищ Петров, спасибо за выполнение задания. Идите отдыхать. Вижу же, что вы буквально валитесь с ног от усталости.

Часы отдыха пролетели быстро. И вот мы опять на пути в Ленинград. Едем по Ладоге. По всему видно, что сражение по прорыву блокадного кольца вокруг города на Неве приобретает все более ожесточенный характер. Усложнилась обстановка и на ледовой трассе, где противник участил налеты своей авиации и усилил огонь дальнобойной артиллерии. На нашем пути то и дело попадаются огромные полыньи от бомб и снарядов.

На ВПУ Ленинградского фронта К. Е. Ворошилова уже ожидали. На собравшемся заседании Военного совета он проинформировал присутствовавших о мерах, принимаемых командованием Волховского фронта для скорейшего соединения наступавших на встречных направлениях 2-й ударной и 67-й армий, для наращивания темпов общего наступления войск. В соответствии с принятыми решениями в сражающиеся полки и дивизии были немедленно отданы необходимые распоряжения.

Вскоре после этого К. Е. Ворошилов был уже в 136-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. П. Симоняка, Это ее передовые подразделения уже дважды врывались на окраины рабочего поселка № 5, но как следует закрепиться там не смогли. Гитлеровцы всякий раз перебрасывали на угрожаемый участок свежие силы и сильнейшими контратаками сбивали наши батальоны. 136-й дивизии требовалась помощь. И Климент Ефремович оказал ее. В короткий срок соединению Н. П. Симоняка были переданы на усиление четыре артиллерийских и минометных полка.