Мы провели вместе в беседке еще три часа до рассвета, не отпуская друг друга из объятий, целуя до головокружения, утопая в счастье.

Мир вмиг изменился для меня! Как только в доме послышались первые голоса проснувшихся жильцов, мистер Кавендиш схватил меня за руку, стремительно пошел туда и громогласно объявил, застав всех врасплох, что мы любим друг друга! Взяв с прыгающей от счастья и пожимающей нас за руки Розы и мистера Стенли обещание, что они не расскажут об этом родителям до тех пор, пока Алиса Кавендиш не отдаст богу душу, мистер Кавендиш полностью посвятил свободное время мне. Тем не менее, мы очень редко проводили вместе пятнадцать минут кряду - мистер Кавендиш был очень занят и то пропадал на деловых встречах по поводу книги, то навещал миссис Алису. Когда же нам удавалось побыть вместе, мы гуляли по саду, ездили в город, бродили по улицам и он увлеченно рассказывал мне истории из своего детства, связанные с тем или иным зданием, парком или перекрестком. Мы не могли насладиться губами друг друга! Иногда казалось, что мы уже стали одним целым.

Я не умела быть счастливой, и когда счастье и любовь заполняли меня полностью без остатка, я терялась в собственных чувствах. Мне казалось, что я не достойна счастья и любви, разве такой человек, как мистер Кавендиш может действительно всем сердцем любить такую как я? Чем я могла привлечь его внимание? Я уходила в тень, уединялась в зимнем саду или в необитаемой мансарде огромного дома Стенли, но мистер Кавендиш бесцеремонно врывался в мое одиночество с одним ему свойственным напором, со своими огненными глазами и пламенным сердцем, вытягивая меня из меланхолии за руку, словно утопающего из зыбкого болота. Он бил меня по щекам своими словами, отрезвляя, вырывая меня из когтей низкой самооценки, убеждая в том, что я - самая лучшая, самая дорогая и самая красивая на свете!

Устроившись после ужина в большой комнате с камином, семейство Стенли любило вместе провести досуг. Миссис Роза была ко мне очень добра, приняла и полюбила меня. Мы были приблизительно одного возраста, поэтому быстро сблизились и нашли общий язык. Она звала меня играть с ней и с близнецами - обычно мы усаживались на пледе у самого пламени и жарили зефир или шили куклам платья, лепили солдатиков из глины. Мистер Кавендиш с мистером Стенли, усевшись в мягких глубоких креслах, потягивая кофе или виски из квадратных стаканов, обсуждали политику и последние события светской жизни, а я ловила на себе таинственный взгляд глубоких глаз моего хозяина, улыбающегося одними уголками губ.

И вот поступило известие - миссис Алиса Кавендиш зовет мисс Анну Ионеску к своему смертному одру. Что?! Откуда она знает меня? Почему она думает обо мне при смерти? Что хочет сказать мне бывшая жена моего любимого, дорогого и единственного мистера Кавендиша? Столько разных вопросов роилось в моей голове, пока я сидела в везущей меня машине! Мистер Кавендиш, неотступно следующий за мной, крепко сжимал мою руку, сидя рядом. Он тоже переживал.

- Анна, пообещайте мне, что не измените своего отношения ко мне, что бы Алиса не сказала! - говорил он, заглядывая мне в глаза.

- Что она может такого сказать, сэр? Вы кого-то убили? -я старалась выглядеть естественно спокойной, но получалось плохо. Актрисой мне не быть.

- Нет, Анна. Но Алиса… Она всегда найдет, что сказать. И у меня такое предчувствие, что вы выйдете из ее палаты совсем другой.

- Не волнуйтесь, сэр! - я нежно поцеловала его бледную руку. - Я никогда не перестану вас любить, даже если бы вы кого-то и убили.

Вскоре мы уже шли по длинному коридору больницы. Мистер Кавендиш шел рядом, тяжело ступая и то и дело касаясь моей руки, словно оттягивая наше расставание. У дверей палаты медсестра попросила его остаться в коридоре, а меня пригласила зайти внутрь.

Миссис Алиса Кавендиш, а точнее то, что от нее осталось после долгой болезни, лежала на широкой койке, глядя стеклянными глазами в окно. Ее костлявое лицо, обтянутое бледной и тонкой как пергамент кожей, не выражало ничего и было мало похоже на ту фотографию красивой белокурой румяной девушки, которую мне однажды показывала миссис Ортис. Увидев мое отражение в окне, она повернула лицо и ее глаза оживились.

- Вы - мисс Анна Ионеску? - спросила она тихим охрипшим голосом. - Хотя, я вижу, что это вы. Как и говорила Оливия - у вас нет вкуса.

- Да, миссис Кавендиш. - ответила я, боясь подойти и пропустив мимо ушей все оскорбления.

- Подойдите ближе. - Попросила она неожиданно мягко. - Сядьте рядом со мной.

Я послушно исполнила просьбу.

- Я много слышала о вас. И об особом к вам отношении со стороны Ричарда. - она прокашлялась и продолжила. - Это правда?

Я молчала.

- Что вы еще можете мне ответить? - Она вяло ухмыльнулась. - Мне говорили, что вы приехали сюда из какой-то бедной страны? Вы сирота? Вы небогаты?

- Да, миссис Кавендиш. У меня за душой нет ни копейки. Я живу на жалованье, которое мне платит мистер Кавендиш.

- Анна… Я могу называть вас по имени? Анна, вы знаете, что из себя представляют богатые люди?

- Н…

- Не спешите отвечать, - перебила она, - Вы все равно не ответите правильно.

Замолчав на несколько мгновений, она сделала пару жадных вдохов из баллона, стоящего рядом с кроватью.

- Вам рассказывали, что я была ветреной, беспечной? Что я убила свою дочь? - Ее ресницы дрогнули, но слез не было. - Я уже давно не могу плакать, Анна, слез уже не осталось в моих глазах.

Миссис Кавендиш посмотрела на меня своими водянистыми серыми глазами и добавила:

- Я не такой вас представляла, но вы мне нравитесь, Анна. Странно, вы совсем не во вкусе Ричарда, но у вас красивые глаза и они светятся гордостью. Позовите его! - внезапно она скорчилась в болезненных судорогах. - Позовите Ричарда!

- Мистер Кавендиш! - испугавшись, я тот час же вылетела в коридор. - Миссис Алиса хочет вас видеть!

Он нерешительно вошел в палату и плотно прикрыл двери, бросив на меня короткий смущенный взгляд. Через окно я наблюдала за ними и видела, как он медленно подошел к кровати умирающей, она схватила его за руку и начала что-то говорить, хмурясь и задыхаясь от кашля. Лицо мистера Кавендиша все сильнее менялось с каждой секундой, пока рука, крепко схватившаяся за воротник его рубашки, не упала бессильно на кровать.

Обернувшись, мистер Кавендиш хмуро посмотрел на меня и пошел к дверям.

- Анна, возвращайтесь в дом Стенли. - приказал он сухо и закрыл двери.

Постояв еще пару секунд, пытаясь понять, что произошло, я наблюдала, как в палату идет медсестра, а мистер Кавендиш, сев около миссис Алисы на кресло, задумчиво смотрит на ее профиль. В конце концов, я вышла на улицу и села в автомобиль.

На пороге дома миссис Стенли меня встретила Генриета. У нее в руках был мой чемодан, который она протянула, стоя в дверях.

- Вот, мисс Анна, - чуть не плача говорила она. - Я ничего не знаю, но мне сказали собрать ваши вещи. Вот, возьмите.

- Что случилось, Генриета? - Все равно спросила я. - Я ничего не понимаю!

- Я не знаю, мисс! - повторила она. - Мне приказали собрать ваши вещи. Вы летите назад в Кавендиш-холл.

- Мне нужно поговорить с мистером Кавендишем! - потребовала я. - Или с миссис Стенли!

- Я не могу вас пустить, мисс Анна. Пожалуйста, - она умоляюще посмотрела на меня, - Мне еще работать здесь, мисс...

Но я не собиралась устраивать сцен или истерик. Взяв свой чемодан, я вернулась в машину, ждущую меня у ворот. Вскоре я, растерянная и разбитая, уже летела назад в Африку.

Рождество в десять лет...

Глава 10

Что сказать об этих часах? Мое сердце разрывали боль, смятение, разочарование. Я ничего не понимала, я не знала, что произошло и даже не представляла, что такого могла сказать миссис Алиса, что мистер Кавендиш вдруг так охладел ко мне. А его глаза? Последний взгляд, брошенный ним, был холодным, чуть ли не злым и полным ненависти. Что же произошло, Господи? Одно я знала точно: Оливия Отулл говорила с миссис Алисой и это плохо. Я так и знала, что она меня невзлюбила. Но за что? Неужели такая женщина, как она, почувствовала во мне соперницу? Нет, я схожу с ума, это уже шизофрения.