Последний курс – идеально. Особенно – преддипломная практика. Особенно, если ты проходишь её у отца – можно вообще не появляться. И с куратором надо уметь договариваться: вроде учишься ещё, а вроде уже и нет. Свободного времени – вагон. Диплом был почти написан. Как-то пару недель неслабо так пёрло... вдохновение? Написал. Библиография только "повисла" и графики "причесать" не помешало бы перед сдачей.

Вот значит, где устраиваются такие блаженные идиоты: косой какой-то домик на самом отшибе, как не развалился-то ещё. Ну, хоть есть, где развернуться, и то хорошо. Как там она сказала, его зовут? Валера? Имя какое-то... идиотское, совершенно ему под стать! А мне везёт – вот он, как раз копает что-то. Жара. В одних штанах... и не загорел совсем, гладкий какой-то весь – Лера-Валера. С лопатой ничего так управляется – напрактиковался видать, мичурин.

Захожу в калитку, перекидываю сумку на плечо – всю руку мне оторвала, пока нашёл его. Увидел. Заозирался по сторонам... футболку ищет. Надел. Этикет, бл*дь! Подошёл. Смотрит.

– Мне твой адрес дала Серафима. Поживу у тебя? Очень надо. Просто больше некуда. Тем более, что тебе тут явно помощь нужна. (Я! Копать?! Да ни за что!)

– Ты ведь, вроде Антон?

Он знает моё имя? Удивил. Мокрый весь от пота – футболка тут же потемнела у ворота и на груди. Сжимает деревяшку от лопаты в руках. Думает.

– Ну, так как? Я буду платить, как квартиросъёмщик, – усмехаюсь. – Тебе ведь не помешают деньги? Да и копать тебе одному всё это, не перекопать! – обвожу рукой пространство вокруг.

Опустил голову, снова поднял, шевелит губами. Считает? Давай, соображай быстрей! Точно – идиот! И как дожил-то до своих... тридцати? меньше? не пойму, сколько ему... с такими тугими мозгами. Бл*дь, да решайся уже, Лера-Валера, как девица перед своим первым трахом, ей богу!

– Я диплом пишу, так что никого водить не собираюсь. И музыку не слушаю ночами. Я – на лето. Согласен?

– Ладно... Случилось что? Почему уехал-то?

– Ты ещё спроси, как меня родители отпустили! Я жрать хочу! Может, поедим, а расспросы – потом? – без реверансов, как есть. Серафиму я слушал очень внимательно.

– Пошли в дом. Вечером поможешь докапать?

Вечером копал он сам. Я же занялся осмотром так называемого "деревенского водопровода" – смердящего ведра под рукомойником. Если я собираюсь тут жить, то таскать каждый раз вёдра с помоями на улицу... ну уж нет! Набрасываю пару схемок, отбраковываю лишнее, расписываю всё, что надо купить.

Лера-Валера каждый день уезжает куда-то. Работает? Но возвращается рано. Что за работа такая? Не интересно, впрочем... Он готовил, пропадал на своём огороде. Что он там роет всё время? Я пытался что-то сделать с домом – скоро осень, а жить в нём невозможно. И как этот идиот тут зимовал?

Конечно, денег от меня он так и не дождался. Продукты покупали вместе: то он сумку притащит, то – я. Пришлось мне, кстати, подробно изучить наш рацион, чтобы не промазать с продовольствием. Раньше-то я таким не занимался. А вот все свои сбережения, да и деньги, что отец подбрасывал, вроде как за работу на практике я вбухал в дом. За пару месяцев я много чего успел: пара дыр в кровле (заделать), какая-никакая побелка печи, канализация, проводка, пол поменять на кухне, фундамент с угла совсем выкрошился (как всё-таки этот дом не завалился, не понимаю), колодец совершенно никуда не годился. Вызвал как-то в выходные рабочих по объявлению – пробурили скважину. Накинул деньжат и в следующие выходные они помогли мне провести воду в дом. Физтех – ничего так, годится для жизни.

Сначала Лера-Валера смотрел на все эти преобразования с недоумением, потом со страхом. В один из вечеров не выдержал:

– А зачем это всё?

– Не могу жить в такой дыре, – коротко и ясно. Мы с ним вообще разговаривали мало.

Когда пришлось перехватывать бабла у сестры, понял, что пора приостановиться в своём трудовом порыве. Дом стал выглядеть достойно, а вот на жратву стало не хватать. Начал пропускать свои дни, по которым я забивал холодильник. Лера-Валера будто не заметил, и какое-то время покупки делал сам. И куда в него лезет столько сладкого?

Диплом защитил. Выпили с ним по этому поводу. Первая моя бутылка, кстати, с тех пор, как приехал. Ближе к ночи, сгрузил пьяного в хлам Валеру в его каморку, на кровать с доисторическими шишечками по углам и накрыл каким-то драным стёганым убожеством. А мне он ведь выделил приличный с виду плед. Гостеприимный, бл*дь, ты наш!

Отец не стал ездить по мозгам, разъясняя, как мне повезло иметь такого родителя, и сразу, без блевотных душеспасительных бесед предложил остаться у него работать. Почему нет? С первой зарплаты я затарил холодильник так, что он с трудом закрылся (машину тормознул в городе – довезти всё), купил нормальное постельное бельё, сразу три комплекта, парочку одеял, плед и четыре подушки. Три нормальных, а одну – небольшую. Лере-Валере будет интересно сразу на практике узнать, как я планирую её использовать.

На следующий день встал пораньше и сжёг всё это изгаженное мышами вонючее постельное тряпьё во дворе. Матрацы пока оставил – были планы. Блаженный мой ещё накануне зачем-то укатил в город. Вернулся аккурат к кострищу. Подошёл. Смотрю на него, изучаю: изогнутая бровь, кусает губу, ковырнул землю носком туфли, стараясь закинуть отколупнутое в костёр... Забавный Лера-Валера. Ушёл в дом. Поворошив обугленную кучу текстиля, чтобы догорело дотла, иду за ним. Сидит около стола, в окно смотрит, меня не видит. Задумался? Ну-ну... давно пора было. Ты что думал, я тут поживу месяцок-другой и свалю?! Разворачиваюсь и тихо ухожу – пусть подумает, полезно.

Первый раз... Как он впервые догадался, понял всё про меня, про себя. Про нас? Интересно было наблюдать. Он тогда вытирал стол после завтрака. У меня выходной, у него... не знаю, что там у него было, но он тоже никуда не спешил. После еды я люблю поваляться немного. Лежу на диване (нечто ободранное с ржавыми пружинами, что ещё может пока так называться), смотрю на его спину, на двигающуюся руку с тряпкой. Слушком уж долго он трёт. Чувствует мой вгрызающийся взгляд? Наконец, остановился. Выпрямился, потом снова опустил плечи, вздохнул. Лица не вижу, но нутром чую – пора! Сам я готов давно. Подхожу к нему сзади. Близко. Не касаюсь. Волосы на его голове чуть шевелятся от моего дыхания. Руки – в кулаки... так и сломал бы его, скрутил, если бы позволил себе сейчас дотронуться до него, сожрал бы, не задумываясь вместе с каждым шейным позвонком, уже давно разобранными на атомы моими глазами. Измозолил, до дыр изглядел всего, пока он покорно склонившись, сажал что-то в своём огороде. Так и заглотил бы прямо с кроваво-чёрным отбитым ногтем на большом пальце (вчера уронил лом себе на ногу, селянин, бл*ядь, косорукий), с этими прозрачными дырами вместо нормальных человеческих глаз, что вытравили и сожрали мне всё нутро, затянули моё звенящее от постоянной дрочки тело, затянули в себя по самые яйца. Не вырваться! Остаётся только глубже, чтобы ещё жарче, ещё больнее...

– Антон, сколько тебе лет-то? – устало как-то. Смирился?..

Его затылок – перед моими губами, туда и вбиваю своё, чётко:

– Двадцать три. Ты думаешь, я не смогу вы*ебать тебя как следует в твои тридцать? больше?..

Вздрагивает... А ты, идиот, как думал?

– Антон, ты – мальчик совсем. Я же... Мы с тобой... Не надо всего этого... – смешался мой блаженный, замолчал, опустил голову.

– Что-то ты разговорился сегодня. Разница в возрасте? Да пох*ю! – смотрю в шею, в самый-самый позвонок. Вот он. Какой на вкус?.. рот наполняется слюной. Нельзя. Пока. Ещё чуть... переждать... как бы не покалечить ненароком.

Молчит. Не уходит, а я ведь не держу его. Будто ждёт чего-то Лера-Валера.

– Ты хоть понимаешь... – снова пытается, настойчивый какой... Или – слишком джентльмен, бл*дь.