— Setzen Sie sich, bitte[8].

Потом, открыв журнал, записывает урок и вызывает детей к доске. Она не закричит, не потеряет терпения, она уравновешенная, но требовательная. Дети восхищенно смотрят на нее, а на перемене группами бегают вокруг или под ручку с ней гуляют на школьном дворе…

Весной она непременно пойдет с ними на луга собирать цветы, поведет их на природу, как сама когда-то в начальной школе ходила в Вескимяэ, собирать папоротники и ракушки.

Сорвет ромашку и скажет: «Kinder, das ist ein Gänseblümchen».

Покажет фиалку и скажет: «Aber dieses ist ein Veilchen».

И дети будут повторять: «Das ist ein Veilchen».

Может быть, Кристина и станет настоящей учительницей? Радость окрыляла ее. Это было опять то знакомое ощущение легкости, которое возносило ее во снах выше церковных колоколен, несло через города и моря. Жизнь такая странная — ждешь и ждешь свое счастье, а его все нет. Но вдруг, когда ты уже ни во что не веришь, счастье само приходит к тебе. Еще так недавно Кристина скучала и тосковала, а теперь неожиданно у нее интересная работа, отдельная комната, топливо, керосин и зарплата… И кого она должна благодарить? Татьяну Лескову, которая предложила ее в качестве учительницы. Школу в Новом Такмаке укомплектовали еще с лета, но не было преподавателя немецкого языка. Это очень беспокоило директора, и, когда Татьяна рассказала ему о Кристине, Салимов сразу же попросил вызвать девушку. Кристина не стала ждать понедельника, а сразу же в воскресенье пошла к Салимову домой.

Салимовы обедали. Ели селедку с картошкой. Директор спустил старшую дочку с колен и вышел навстречу смущенной девушке. Не помогли ни извинения, ни отказы. Кристину заставили сесть за стол. Жена директора, Варя, пухленькая женщина с синими добрыми глазами, одетая в цветной сарафан и белые шерстяные носки, поспешила поставить на стол чистое блюдце для гостьи и достала еще чайную ложку. Варя была очень милая и приятная, но рядом с мужем она показалась Кристине по-деревенски простоватой.

Пока директор набивал трубку, Кристина оглядывала комнату. На постели высоко взбитые горки подушек. На бревенчатой стене фотографии родственников и друзей, помещенные под одно большое стекло. На подоконнике горшки с цветами, а между оконными рамами елочная игрушка — ярко-зеленый стеклянный шар. Все как у других, только чище и уютнее. На вымытом полу полосатые половики, а на вешалке полотенца с красными петухами, вышитыми крестиком.

Директор попросил позволения курить и снова посадил к себе на колени старшую дочку, которая, испугавшись Кристины, поглядывала на нее исподлобья и прятала лицо на груди отца. Гюльбустан была вся в отца: тонкий прямой нос, черные глаза и продолговатое бледное лицо. Младшая, краснощекая, с голубыми безмятежными глазами, — Машенька — походила на мать. Она играла на кровати с деревянной уткой, постоянно роняла игрушку на пол и до тех пор заставляла Кристину поднимать ее, пока Варя не рассмеялась и не взяла дочь на руки.

Разговаривая с Кристиной, директор гладил чернобровую дочку по голове, а Варя держала двумя пальцами кусок селедки и удивлялась жадности, с которой младшая девочка его сосала.

— Смотри, Искандер, как ей хочется солененького! — крикнула Варенька. Директор улыбнулся. Гордо и нежно.

Кристине здесь очень понравилось. Понравился Искандер Салимов, который с такой нежностью глядел на своих дочек, понравилась простая, домашняя Варя Салимова, наивная и очень откровенная. Казалось, она принадлежала к тому типу людей, которые не способны причинить кому-нибудь зло и поэтому сами совершенно беззащитны перед ним.

Разговор с Салимовым шел о родных Кристины, об отце, матери, образовании и Эстонии.

— Да, да, — сказал он. — Сейчас тяжелое время. Нельзя ныть, нельзя поддаваться жалости.

Под конец он надел пальто и длинноухую меховую шапку и собрался проводить Кристину к вдове Фатиме, показать ей комнату, где она будет жить.

Оставаться в Старом Такмаке и работать в школе — об этом нечего было и думать.

Во времена весенних разливов оттуда невозможно добраться до школы, а зимой метели заметали дорогу, и люди попадали в снежные могилы. Много раз здесь погибали и бесследно пропадали люди.

Кристину беспокоило только одно: справится ли она с работой?

— Конечно, справитесь. Мы вам поможем, — пообещал директор и положил свою красивую руку на плечо девушки. — Если вам нужны помощь или совет или какие-нибудь хозяйственные вещи, спрашивайте у моей Вареньки.

— Не волнуйтесь! — ободряюще сказала Варенька, подмигнула Кристине и чмокнула Машу в надутую щечку…

Кристина остановилась. Здесь кончилась деревня Старый Такмак, границей которого летом считалась река; теперь же простиралась заснеженная равнина с широкой санной дорогой.

Кристина вздохнула, предстояло еще прощание с Еэвой. Но это произошло просто, без слез и боли. Когда женщины добрались до берега, Еэва первая протянула руку.

— Ты ведь зайдешь к нам? — позвала Тильде.

— Конечно. Как-нибудь зайду, — словно нехотя пообещала Еэва и пожелала им всего доброго.