— В зале немного душно, не желаете выйти в сад? — говорю этому... герцогу. Ну, отомри же! Неужели я такой страшный? Приходится крепко взять его под локоть и практически тащить к выходу из зала.

По дороге натыкаемся на церемониймейстера, чтоб его! Не могу удержаться, и ледяным тоном говорю:

— Почему на приемах всегда исполняют такую отвратительную музыку? Кто за это отвечает?- мужик замер и вытаращил глаза.

— Это лучшие эльфийские произведения!

— Что навело вас на мысль, что мне могут понравиться именно эти музыкальные произведения?

— Но вы же эльф! — Громко восклицает церемониймейстер, вокруг уже начали собираться любопытствующие придворные.

— Кто вам сказал такую глупость? — интересуюсь я. — Неужели в ваши светлые головы никогда не приходила простая мысль, что я не могу быть эльфом или кем-либо еще, иначе древняя родовая магия этого дворца никогда бы не приняла меня! А я, если помните, вполне успешно прошел ритуал принятия власти!

— Я не знаю, как вы смогли обмануть магию, но мы точно знаем, что ни к одному из возможных демонических родов вы не принадлежите! Мы проверили всех! Правителем демонов может быть демон, и только демон!

- Вы плохо учили историю, — жестко усмехаюсь я, — формулировка неверна — не «демон, и только демон», а «демон или ...», - нарочно делаю многозначительную паузу и насмешливо обвожу глазами собравшуюся толпу. Некоторые уже поняли, судя по побледневшим лицам.

— Высший демон, — едва слышно заканчивает мою фразу кто-то. Все правильно, киваю, ставя точку в разговоре. Высший демон тем и отличается от обычного, что у него вторая, не боевая, ипостась может быть любая, зависящая только от расы второго родителя — хоть человек, хоть гном (хотя в основном все же демоны). Об этом мало кто помнит и знает, высшие редко покидают свой мир, только если проведен правильный ритуал вызова, а этого почти полторы тысячи лет уже не было.

— Нам необходимо поговорить с господином посланником, проследите, чтобы нам никто не помешал, — приказываю я. Сам господин посланник, хвала Тьме, находится в прострации и ни на что не реагирует.

Далль

Ощущение полной нереальности происходящего, когда вроде двигаешься, видишь окружающие предметы, но все как в дымке, как во сне...

Из этого состояния меня вывела только боль от удара копчика о твердую и холодную скамью, император довольно грубо пихнул меня на нее.

— Ну что, радость моя, подведем итоги? — вкрадчивый голос императора раздался слишком близко, заставив вздрогнуть. Поставив одну ногу на скамью, он навис надо мной и больше не казался ни маленьким, ни хрупким.

— Посольство ты провалил, да я понимаю, что вины в этом твоей немного, да виноваты придворные интриганы и да, я был вообще не в курсе прибытия посольства. Однако, все это не отменяет того факта, что ты, радость моя, меня опозорил, — указательный палец императора жестко впился в мой подбородок, поднимая голову вверх и заставляя смотреть в глаза, — ну и какой выход может быть в данной ситуации?

— Я... мне... готов смыть кровью... принять любую участь, — шепчу едва дыша.

— Хорошо... — выдыхает император мне в ухо, — я получил бы большое удовольствие от твоей ме-е-еедленной казни, и от пыток перед ней, думаю, мне понравилось бы нарезать твою нежную шкурку на тонкие полосочки, поливать израненную спинку соленой водичкой и загонять под ногти сотни ма-а-а-а-аленьких иголочек...

От этого тихого голоса у меня по телу распространяется холодная дрожь, и волосы пытаются встать дыбом. Везде.

— Но тут на пути осуществления такого сладкого возмездия возникает одна проблема — видишь ли, когда я встал со своего места, чтобы взять твою бумажку, то, — тут император выдержал эффектную паузу, доводя меня просто до невменяемого состояния, — фактически признал тебя равным себе... Поэтому, — продолжил этот... демон интимным шепотом, — ты, как честный каэрт обязан на мне жениться!

— Что? — мне кажется, я ослышался.

— Что, что! Жениться будем!

— Когда? — ничего не понимаю, это такая изощренная шутка?

— Сейчас, — выдохнул мне в губы император, опускаясь мне на колени, прижимаясь своими губами к моим в жестком... сильном... аааааааах... страстном поцелуе... Я не понимаю как оказался лежащим на этой самой скамье, я не помню куда и когда делась моя одежда, я ощущаю только твои жаркие губы... везде... и руки, ласкающие мое тело... еще, пожалуйста, еще, не останавливайся... Твои губы на моем естестве сводят с ума и вызывают хриплый полустон-полувскрик, слишком ярко, слишком непривычно, слишком возбуждающе... хотя куда уж больше... Поясницу и низ живота скручивает тягучей болью... хочется, так хочется освобождения, подаюсь к тебе в попытке получить желаемое и на границе слышимости твой смешок: «Какой нетерпеливый!». Бездна, ну сделай уже хоть что-нибудь!!! Твои пальцы в моей дырочке... один... два... три, задевают что-то внутри, меня выгибает и все вдруг заканчивается... Нееееееееет!!! Как больно, пытаюсь оттолкнуть, отползти, но ты не пускаешь, лишь зацеловывая мои губы, шепчешь что-то, явно пытаясь успокоить. Толкаешься в меня еще и еще, раз за разом, я плачу, ты слизываешь соленую влагу с моих скул. Кажется уже не так нестерпимо больно, тело привыкает... кажется... Твоя рука на моем члене... приятно... сделай так еще, еще, пожалуйста... ААХ! Ночь взорвалась тысячей огней, маленькие вспышки, яркие всполохи. Северное сияние? Фейерверк?

— Твой любимый цвет, — рассыпался колокольчиками на границе сознания голос, почему-то женский.

— Золотой, — отвечаю я, видимо находясь еще не в себе. Смех. Вздыхаю и открываю глаза, хочется провалиться сквозь землю — абсолютно обнаженного меня обнимает совершенно одетый император, а рядом стоит очаровательная молоденькая девушка. Ой, у нее кажется крылышки... Феечка? Тьма, а я тут в каком виде! Напрягаюсь.

— Не смущай моего мужа, лучше подай плащ.

«Мужа?» — я вздрогнул, но вялое сознание не дало додумать мысль до конца и как-то отреагировать. - Подумать только, какой стеснительный! Чего я там не видела! Пусть привыкает! Ты бы лучше представил нас, — ехидно заявляет эта... с крылышками.

— Дорогой, — закутывая меня в плащ, сказал император, — позволь представить тебе теперь уже нашу общую головную боль — овеществленную древнейшую магию этого дворца!

— Надо же, а ты, древнейшая, неплохо сохранилась, а феечка? — слова вылетели быстрее, чем я осознал, что именно мне сказали, и успел придержать свой язык.

— Спасибо, золотой, ты подарил мне имя и оно мне нравится, — смеется девушка, — а то этот вредина, представь, предлагал тааааакиииииииие варианты...

Император тихонько вздохнул мне в макушку.

— Хватит меня дурить, всем известно, что магию овеществить НЕВОЗМОЖНО!!! — начинаю закипать я и пытаюсь выбраться из объятий эльфа.

— Ну, ты это попробуй некоторым драконам объяснить, - бормочет куда-то мне в волосы этот гад, не переставая тяжело вздыхать.

Феечкин смех звенит в воздухе, она чему-то радуется, хлопает в ладоши и машет крылышками, иногда зависая в воздухе.

— Ты тако-о-ой милый, — щебечет она, - я хочу тебе сделать подарок. Девушка вдруг рассыпается сотнями разноцветных искр, которые сливаясь, превращаются в стайку бабочек. Сиренево-золотых. Они взмывают над нашими головами ввысь, затем разделившись, опускаются на наши головы, половина на императора, половина на меня. Мне кажется, что все это происходит не со мной, это сон, просто сон. - Видишь, теперь родовая магия этого дворца взяла и тебя под свою защиту, - говорит император, а я, выпутав свою руку из складок плаща, пытаюсь потрогать сидящую у него на макушке бабочку.

Глаза с трудом фокусируются, но все же замечаю у себя на запястье что-то необычное, подношу руку ближе — Тьма, татуировка! Сиренево-золотая!

— Что это значит?! — кричу я и трясу рукой прямо перед носом императора.

- Брачный браслет, — отвечает он, показывая свою руку с такой же татуировкой, — такой знак появляется, если супругов  соединяет особая магия. Ты же теперь не сомневаешься, что наша Феечка очень особая?