Эпизод восьмой. Переплетения

СИЛЬВЕСТР ГОЛЬШАНСКИЙ

Вторник, 19 января

Его спокойное чтение прервал поднявшийся в тюрьме гвалт. Заключенные в соседних камерах орали, стучали по решетке, и топали ногами.

— А ну заткнулись все! — рявкнул один из надсмотрщиков. — Захлопнули пасти! Или я заставлю вас жрать собственную обувь!

Заключенные слегка поутихли. Надзиратели «Чёрного дельфина» слыли скорыми на жестокую расправу.

Сильвестр, лёжа на своей койке, снял с глаз очки, отложил книжку, и прислушался.

Когда заключенные в камерах немного притихли, Гольшанский сумел различить звук шагов. Судя по звукам вдоль камер не торопливо шли по меньшей мере два или три человека.

Сильвестр сел на своей койке, и взглянул в ожидании на решетку.

Шаги приближались. Гольшанский почему-то не сомневался, что люди, которые сейчас двигаются вдоль коридоров направляются к нему.

С решеткой его камеры поравнялись трое мужчин. Двое из них были в форменных, оливковых рубашках с шевронами, и черных брюках. А третий, между ними, здоровяк под два метра, был облачен в такую же тюремную оранжевую робу, что и Сильвестр.

— ЗК Кошкин, лицом к стене! — скомандовал один из надзирателей. -

— Принимай соседа, Гольшанский, — с насмешкой второй охранник.

Сильвестр недоуменно приподнял брови. Вроде бы он четко условился с начальником тюрьмы, что сидеть он будет один, но в двухместной камере (с куда большим простором, чем одиночная).

— Ребята, — не хорошо усмехнулся Сильвестр, — вы уверены, что не ошибаетесь?

— Уверенны, Сильвестр, уверенны, — хмыкнул второй охранник. — Начальник велел передать, что условия изменились.

— Ах вот оно что, — глядя в глаза надзирателю проговорил Сильвестр.

Но тот ни капли не смутился, и не отвёл взгляд, как бывало раньше. Гольшанский почувствовал нарастающий гнев. Но вынужден был сдержать эмоции. Всё-таки здесь он заключенный, и хотя начальник тюрьмы опасался его семьи, злоупотреблять своим положением Сильвестру не стоило. И он это отлично понимал.

Решетчатая дверь камеры отворилась

— Пошёл! — скомандовал стоявший за спиной у здоровяка надзиратель. — Давай, горилла, заходи и привыкай!

Сильвестр посмотрел на своего нового соседа. Тот был высок и мускулист. У него была широкая грудь, но при этом из-под робы слегка выпирал живот. У заключенного Кошкина была бритая голова и густая русо-рыжеватого цвета борода. Такого же цвета брови и серо-голубые глаза с пристальным взглядом. На бугристой бычьей шее здоровяка Гольшанский заметил разъяренного вепря с могучими бивнями.

— Ну, что папаш? — громыхнул басом Кошкин. — Будем вместе срок тянуть?

Гольшанский едва не поперхнулся от «папаши».

Он ничего не ответил своему новому соседу. Одев очки обратно, Сильвестр взял книжку и снова улегся на койку, демонстративно не замечая Кошкина.

Но тот отчаивался.

— Давно тут сидишь? — спросил он. — По какой статье?

— За убийство, — не отрывая взгляда от книжки, проговорил Гольшанский.

— Да ну? — ухмыльнулся Кошкин. — Я тоже.

Сильвестр взглянул на здоровяка. Тот ощерился в довольной улыбке. Вид у этого бородатого переростка, по мнению Сильвестра, был конечно бандитский. Вот только на убийцу он не был похож. Сорт не тот.

— Кого ты убивал? — снова глядя в книгу, спросил Гольшанский.

— Да так… — ухмыльнулся Сеня. — Наказал нескольких двуличных с** и вместе с их кобелями.

Сильвестр снова оценивающе взглянул на Кошкина. Тот, как раз устраивался на соседней койке, возле белой кирпичной стены.

— Резал? — спросил Гольшанский, таким голосом, словно речь шла о чем-то повседневном и обыденном.

— Стрелял, — покачал головой Кошкин, и посмотрел на Сильвестра. — Мне нравилось отстреливать их из помпового ружья… Ну, так, сначала в ногу, затем в руку, потом… там уж по настроению, или в голову, или в грудак…

— Крови будет много, — заметил Сильвестр равнодушным голосом.

— Да-а… — ухмыльнулся Кошкин. — Ещё как.

Сильвестр искоса, украдкой снова посмотрел на своего нового соседа. С одной стороны, тот ему не нравился, и вызывал подозрения. С другой… Про свои дела он рассказал с нескрываемым удовольствием.

— «Ну, посмотрим,» — подумал Сильвестр.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Вторник, 19 января

Генерал Савельев стряхнул пепел с сигареты в пепельницу. Посмотрел на Стаса поверх очков, и опустив взгляд проворчал:

— Это опасная затея, Стас. Если Гольшанский раскусит нашего Арцеулова… Он живым из тюрьмы не выйдет.

— Товарищ генерал, — ответил Стас. — Сеня опытный офицер, и мастер работы под прикрытием. Вспомните его дела.

— Я знаю его дела, — кивнул генерал Савельев. — Иначе бы он в твоей группе не служил.

— Вспомните, сколько картелей ФСКН накрыло при его помощи.

— Пока их не расформировали, — проворчал генерал Савельев, который считал новый ГУКН, куда менее эффективным нежели его предшественник.

— Это не отменяет факт высокого профессионализма Арцеулова, — с полуулыбкой проворчал Стас.

— И за что он у нас сел? — хмыкнув, спросил Аспирин.

— За убийство неверных женщин и их любовников, — прокашлявшись, ответил Стас.

— Сильвестра это может и не заинтересовать, — вздохнул Аспирин.

Стас выразительно взглянул на него.

— Ну, а что? — развел руками Антон Спиридонович. — Гольшанский то у нас сидит за детоубийство… Прости Господи.

— Я предлагал Сене похожую статью, — опустив взгляд проговорил Стас.

— И что он? — спросил Аспирин.

— Сеня сказал, что ему легче с башни Лахта-центра спрыгнуть, чем сесть по такой статье. Пусть понарошку.

— Ишь какой нежный, — проворчал генерал. — Ладно… Но с чего ты взял, что Сильвестру что-то угрожает в тюрьме? Кто его там тронет?

— Товарищ генерал, у меня есть основания полагать, что человек убивший адвокатов Гольшанского, служит или в структуре МВД, или в Минюсте, может быть даже в Следственном комитете.

— Ты по аккуратней с такими подозрениями, — прочистив горло, ответил генерал. — А то, сам знаешь, сожрут тебя в два счета…

— Я почти уверен, что прав в своих предположениях, — ответил Стас. — Обезглавленные адвокаты Гольшанского, были крайне осторожными людьми. Единственное от кого бы они не ожидали нападения — это от человека из органов. К тому же они вполне могли попытаться навести мосты с кем-то из представителей МВД или Следственного комитета. Для получения информаци… А убийца этим воспользовался.

Стас чуть дёрнул плечами.

— К тому же об грядущей компании по оправданию Гольшанского, кроме адвокатов, могли знать только члены семьи Гольшанских и…

— Кто-то из органов или Минюста, — кивнул Аспирин.

— Вот именно, — вздохнул Стас. — Мне это не приятно, товарищ генерал, но очень вероятно, что убийца — офицер полиции или СКР, или служащий минюста. Или ещё кто-то из орагнов…

— И думаешь, он может рискнуть убить Гольшанского? Зачем?

— Он сейчас наверняка нервничает, и внимательно следит за действиями Гольшанских, — пояснил Стас. — Скорее всего, во всяком случае я сильно это подозреваю, он попытается убить Сильвестра прямо в тюрьме. Чтобы тот уж точно не смог выйти и избежать наказания.

— А Арцеулов должен будет его остановить?

— Задержать, — кивнул Стас. — И вряд ли он сам рискнет напасть на Гольшанского. Я думаю сговорится с кем-то из заключенных в «Чёрном дельфине». Это не так уж сложно.

Генерал Савельев только вздохнул.

— Рискованная это затея, Стас, — покачал он головой, — очень, мать её, рискованная. Сеня может пострадать…

— Сеня справится, — уверенно ответил Корнилов.

— Очень на это надеюсь, — кивнул генерал. — Теперь поговорим о твоих фокусах, Стас.

— Простите, товарищ генерал? — Корнилов с любопытством взглянул на Аспирина. — Какие ещё фокусы?..

— Те, что ты устроил в тюрьме, при разговоре с Сильвестром Гольшанским! — повысил голос генерал.

По интонации Антона Спиридоновича, и изменившемуся выражению его лица было понятно, что из-за этой поездки в «Чёрный дельфин» возникли какие-то неприятности.

— Гольшанские уже успели нажаловаться, что ты оказывал давление на Сильвестра, — ворчливо проговорил Аспирин.

Стас фыркнул.

— Кто бы сомневался.

— Стас, я понимаю, что ты не веришь в вину Гольшанского, — проговорил генерал Савельев. — Понимаю, что хочешь докопаться до истины, и найти настоящего детоубийцу, но… Нужно действовать аккуратнее.