Ага, только не к «Аспирину», а к Антону Спиридоновичу. А то ещё ляпну внезапно…

Преодолев непонятную нервную стеснительность, я все-таки постучала в дверь, и повернула ручку.

— Добрый день, — произнесла я неуверенно заглядывая в кабинет генерала. — Антон Спиридонович, простите пожалуйста за беспокойство, но у меня есть… важная информация… Вы… Можно мне войти?

Я волновалась, открывая дверь в кабинет. Навязчивое беспокойство, подобно какому-то противному склизкому спруту, запустило в мое сознание сотни извивающихся щупалец.

От волнения — я отчетливо слышала это — я начала не только заикаться, но и произносить русские слова с ошибкой.

Но, я ничего не могла с этим поделать.

Савельев взглянул на меня, смерив долгим изучающим взглядом.

— Здравствуй, Ника, — проговорил он слегка удивленным голосом, и снял очки с лица. — У тебя что-то произошло? Если ты к Стасу, то его сейчас нет…

— Знаю, — быстро ответила я. — Я вообще к нему, или к Коле, или… к Сене… Но… Там просто… там… jest zamknięty…

— Чего? — непонимающе поморщился Савельев.

— Закрыто! — громче, чем нужно воскликнула я. — Их кабинет закрыт. И на звонки… они не отвечают…

Хвала Небесам, русские слова от переживаний, больше не вылетали у меня из головы. Надо с этим что-то делать. Уже всё-таки почти три года живу в России.

— Стас сейчас в Муроме, — кивнул Савельев, — Сеня…

Тут генерал прокашлялся.

— На особом задании. Коля и наш новенький… тоже.

— Новенький? — рассеянно переспросила я.

— Да-а, — нахмурился генерал. — Прислали тут одного… У тебя что?

Он говорил резко. Повелительно. Жестко. Как кнутом бил.

— А-а… — я снова растерялась от чрезмерной напористости Савельева. — Я просто… Я… М-м… Я кое-что видела…

Я понимала, что со стороны, все что я говорю выглядит каким-то бессвязным бредом.

Судя по нахмуренному лицу генерала Савельева, он думал примерно также.

Я вздохнула, перевела дух. Закрыла глаза. И тут некстати снова в голову ордой вломились воспоминания жертв Портного.

— Я кое-что знаю про убийцу! — выпалила я на одном дыхании, и уставилась на генерала Савельева.

Взгляд генерала никак не изменился. Он как смотрел на меня с долей непонимания и снисхождения, так и продолжал глядеть.

Я нервно шумно сглотнула. Под взглядом Аспирина я как будто стремительно уменьшалась в размерах.

Я снова вздохнула.

— Понимаете, я… я отвозила куклу одной девочке в приют, маму которую изнасиловали, а потом он умерла в машине… точнее, нет! Она умерла при неудачных родах! От разорвавшейся опухоли и… Потом я увидела воспоминания! Там было дерево с красными нитями! А потом нас захватил наш учитель по геометрии и я увидела, как он хотел прыгнуть с крыши…

Я замолчала, когда увидела, что генерал Савельев, сперва вытер пот со лба, а потом достал из ящика какую-то серебристую металлическую флягу.

Он приложился к фляге, сделал большой глоток. Поморщился, помотал головой, и спрятал флягу обратно в ящик стола.

— Так- сказал он решительно и веско. — Садись сюда…

Он указал на один из стульев, стоящих справа от Т-образного стола.

— И рассказывай. Сначала. По порядку. Четко. Поняла?

Я осторожно, боязливо кивнула. Мне показалось, или генерал Савельев с трудом сдерживает бушующее внутри раздражение?

Зря я к нему пришла! Сейчас ляпну что-то не то — он меня вышвырнет!

Я присела на край стула. Быстрым движением руки убрала несколько прядей волос с щеки. Не смело взглянула на генерала. Тот смотрел на меня с каменной сдержанностью.

Я поспешно отвела взор, и начала говорить. Я рассказала ему всё, что происходило со мной с того момента, как я села в машину к Брониславу, что вёз Валентину Любинскую, до того, как вчера увидела в воспоминаниях девочек коловраты и руны.

Когда я закончила, генерал Савельев снова открыл ящик стола, и извлёк на свет желтую пластиковую папку.

Я перестала говорить, и с интересом взглянула на папку в руках генерала.

А Савельев между тем, вынул какую-то фотографию, и несколько минут пристально её рассматривал.

Я не издавала ни звука, глядя то на фотографию в руках генерала, то на самого Аспирина.

Антон Спиридонович отвлекся, что-то набрал на клавиатуре, и снова посмотрел на фотографию. Затем в монитор компьютера, и опять на снимок.

Я поняла, что он, наверное, достал фотографию с места одного из убийств Сумеречного портного, и проверяет информацию относительно истинного содержания красных нитей на деревьях с жертвами.

— Вот же дрянь… — тихо, ошеломленно проговорил Савельев, и взглянул на меня.

Я нервно сглотнула, под его пронзительным льдисто-голубым взглядом.

— Действительно… Коловрат и старославянские руны…

Он отвёл взор, завороженно взглянул на фотографию и досадливо качнул головой.

— Неужели ритуальные убийства? — пробормотал он.

— Вот и я о том же подумала! — выпалила я взволновано. — И ещё…

Я замолчала под обращенным на меня тяжёлым взглядом генерала.

— Эти куклы… — генерал прокашлялся, бросил взгляд на закрытую дверь кабинета. — Они сейчас у тебя?

— Да, — тихо ответила я.

— Доставай, — велел Савельев.

Я послушно вынула из своего рюкзака две самодельные вязанные куклы, и положила их на стол перед Савельевым.

Генерал какое-то время смотрел на них со странным, полустрадальческим и полумрачным взглядом

— Господи… — проговорил он. — Мне почти шестьдесят…

Он вздохнул, посмотрел на меня. Затем взял куклу, изображавшую Исидора Капитонова.

— Значит вот этот… Как его?

— Капитонов, — быстро напомнила я.

— Капитонов, — кивнул генерал. — Он значит работал раньше в этом приюте?

— Да.

— И в его воспоминаниях ты увидела, что в «Зелёной колыбели» создали бордель для всяких, богатых педофилов? Я правильно понял?

— Да, — вздохнула я. — Но это не главное…

Генерал Савельев выразительно взглянул на меня.

— Ну, то есть это тоже… — заторопилась я. — Но к тому же, я знаю, что все эти четыре года Портной продолжал убивать!.. Только убивал девчонок, у которых никого нет!

Я снова заволновалась, стремясь донести весь ужас сложившейся ситуации до генерала Савельева.

Но тот то ли был не слишком впечатлен, то ли все-таки не верил мне.

— Что у нас получается? — тяжело вздохнул Аспирин. — Ты видела воспоминания убитых Портным девочек, и поняла, что убийца продолжал орудовать, когда все думали, что он исчез… Затем ты увидела воспоминания клинического неудачника по жизни, который знал о подпольном борделе для богатых извращенцев…

— Да… — поспешно кивнула я. — Всё так, Антон Спиридонович.

Савельев снова шумно вздохнул.

— Вы мне не верите? — опасливо и встревоженно спросила я.

— Я? — переспросил генерал с легкой растерянностью. — Я то верю, Ника. А вот… Понимаешь, для того чтобы нам действовать, нужны… Как тебе объяснить…

— Более веские доказательства? — спросила я.

Он внимательно посмотрел на меня, и кивнул.

— Хорошо, что ты сама это понимаешь.

— Антон Спиридонович, но… я… Хорошо! — я попыталась убедить его. — Хорошо, допустим, если с Портным мало, что понятно, и я действительно лишь знаю, что он убивал девчонок из этого приюта… Но ведь бордель…

— Существует только с твоих слов и воспоминаний слетевшего с катушек Исидора Капитонова, — перебил меня Савельев.

Я в ошеломленном изумлении уставилась на него.

— То есть вы думаете, что он мог всё это… придумать?

Генерал неопределенно шевельнул бровями.

— Ника, я не могу отдавать приказы о задержании или обысках, основываясь на информации со столь… э-э… сомнительным источником… Что если ты ошибаешься? Что если и Капитонов, и ты увидели не совсем то, что ты думаешь?

Я не могла поверить, что слышу это из уст Савельева.

— Антон Спиридонович, ведь меня уже не первый год знаете! — проникновенно, с чувством произнесла я. — Вы же знаете, что вещи, которые я обычно вижу… почти всегда… или даже всегда правда!

Последнее слово я, наверное, проговорила громче, чем следовало.

— Знаю, — подтвердил Савельев. — До сих пор не понимаю, как это возможно, но я свыкся с тем, что в этом мире, видимо, есть вещи, которые выше моего понимания.

— Но сейчас ты просишь меня поверить какому-то свихнувшемуся чудаку, который чуть было не перестрелял вас там всех!.. Кстати… Стас то об этом знает? Хотя, если б знал, он бы не уехал…