Газеты пестрели заголовками о скорой свадьбе, называя путешествие на остров чуть ли не свадебным. Журналисты захлебывались восторгом и смаковали факты, которые подбрасывал им мистер Джонс-старший, умело играя на любопытстве толпы и тщательно скрывая факт нахождения сына в больнице. Из статей выходило, что Алеф просто невъебенно крутой альфа, и детей от него ждет чуть ли не весь оркестр. Дирижер стонал, выкидывал печатные изделия в мусорку пачками, но ничего поделать не мог: против правды не попрешь, омеги умудрились массово понести. Представить себя к лету отцом трех десятков малышей не получалось.

После выписки пришлось ехать в особняк отца, где он уже двое суток упрямо прятался в своей комнате, страшась разговора с будущими супругами. Поэтому Алеф упрямо делал вид, что еще недостаточно окреп, и оставался в кровати, занимаясь чтением исторических хроник. Когда в дверь постучали, «больной» решил, что горничная принесла полотенце, и спокойно ответил:

- Войдите!

Однако против ожидания вошла не недавно нанятая прислуга, а один из оркестрантов. «Брасс, точно, его зовут Танейдо Брасс», - припомнил Алеф и молча уставился на посетителя.

- Прошу прощения, мистер Джонс, я не отниму у вас много времени, - виолончелист прикрыл за собой дверь, но так и остался стоять возле нее, сжимая ручку побелевшими пальцами, как будто опасаясь, что не сможет вовремя убежать. – Дело в том, что я не имею чести носить вашего ребенка и прошу в связи с этим отпустить меня домой.

- То есть ты единственный, кто не смог от меня забеременеть? – поинтересовался Алеф, разглядывая напряженного омегу, в то время как того начало понемногу отпускать. – Почему? И не мог бы ты подойти поближе, кричать через всю комнату - дурной тон все-таки.

- Простите, - Танейдо подошёл ближе и понизил голос. – У меня не было течки всего лишь, - пояснил он очевидное.

Алеф втянул носом воздух. Запах, исходивший от виолончелиста, был странно знакомым и будил в памяти смутные образы и воспоминания.

«Вот попей… съешь еще ложечку, пожалуйста… глоточек, давай, ты можешь», - проносились в мозгу обрывки фраз, сказанные именно этим бархатным голосом. Алеф откинулся на подушки и закрыл глаза.

- Вам плохо? – забеспокоился омега, шагнув к самой кровати и склоняясь над замершим альфой.

Ни с чем не сравнимый аромат ударил в ноздри, и Алеф застонал, узнавая его. Запах не был возбуждающим, от него не сносило крышу, он наоборот был успокаивающим и таким родным.

- Ты же меня спас там, - распахнул свои медовые с вертикальными зрачками глаза дирижер. – Спасибо, - и протянув руку, с силой дернул на себя ошарашенного Танейдо.

- Ты же будешь моим мужем, правда? – прошептал Алеф, утыкаясь носом в шею виолончелиста и жадно дыша его запахом.

- Вы не понимаете, - завозился, пытаясь встать, тот. – Я никогда не смогу родить вам ребенка!

- Ты думаешь, мне будет мало детей? – поинтересовался Алеф. – Это не принципиально.

- Нет, пожалуйста, не надо, – в голосе омеги уже слышалась паника, и он старался вырваться по-настоящему. – Я… у меня еще не было течки и возможно не будет, я бесполезен как супруг. Отпустите…

- Тише, тише, - альфа гладил не на шутку разнервничавшегося кандидата в мужья, - я не причиню вреда, расскажи мне.

Танейдо не понял, как оказался распростертым на лежащем в кровати альфе, теплые ладони которого поглаживали его спину, успокаивая. Он приготовился к приступу паники, но ничего не происходило, наоборот, сердце начало биться ровнее, дышать стало легче и мозг уже стал адекватно реагировать на окружающее. Альфа не был возбужден, значит, опасности не было, это хорошо, следовательно, можно было попытаться объяснить свою никчемность. Танейдо зачем-то зарылся носом в темные пряди волос дирижера и с удовольствием отметил, какой приятный у него парфюм.

- Понимаете, когда я был маленьким, то был очень шустрым ребенком и однажды во время прогулки в парке убежал от отца и напоролся на сексуального маньяка… Человек успел со мной сделать много нехороших вещей… и с тех пор я не выношу прикосновений такого рода. Просто не могу. Я порченный, бракованный, - заключил он безнадежно.

- Ну я тоже не самый хороший альфа, - признался Алеф, а Танейдо приподнял голову и уставился на него немигающим взглядом. – Не люблю ответственность, боюсь принимать решения и в постели хотел бы быть снизу. Ты выйдешь за меня замуж на таких условиях?

- Но это же неправильно, - попытался возразить Танейдо.

- Кто сказал? Если нам будет хорошо от этого, то значит, все хорошо и здорово, а остальным про то знать не обязательно. Так?

- Так, наверное, - неуверенно согласился уже почти жених. – А почему я?

Алеф закатил глаза, но все же честно и откровенно ответил:

- Потому что в твоем присутствии я чувствую себя увереннее, спокойнее. Твой запах ощущается как родной. И если ты не согласишься, то я вообще ни на ком не женюсь, и ты будешь виноват в том, что тридцать два ребенка будут незаконнорожденными, - пригрозил он, но при этом улыбался, давая понять, что шутит.

- Ой, - сделал вид, что испугался Танейдо, - это шантаж, но я не могу так поступить с бедными детками. Я согласен.

- Тогда поцелуй меня, - сказал Алеф.

- Я? – изумился омега.

- Ну ты же сверху, - поддел его альфа.

Танейдо долго не решался на это действие. Мялся, ерзал по телу Алефа, умудрившись вызвать вполне определенную реакцию, но альфа не предпринял никаких действий, чтобы перехватить инициативу или хоть как-то показать, что заинтересован в другом развитии событий.

Целоваться омега не умел, это стало ясно сразу. И к тому же боялся, замирал, ждал чего-то, но потом все же возвращался к прерванному занятию. Он оказался способным учеником, быстро поняв, что надо делать, и отдался новому занятию с увлечением. Алеф застонал и раздвинул ноги…

Надеяться на то, что омега вот так сразу воспользуется предложением, было бы странно, но вот хотя бы помечтать можно? Алеф зажмурился от удовольствия: пусть полноценного секса и не вышло, но ясно же, что все у них получится. Оно даже и хорошо, что все закончилось взаимной дрочкой, ведь если бы Танейдо поимел его на сухую, было бы не очень здорово, особенно перед свадьбой. Надо будет смазкой запастись. Омега расслабленно лежал рядом, кажется, порываясь заснуть. Алеф вздохнул и накинул на них обоих одеяло.

- Это всегда так хорошо? – сонно поинтересовался тот.

- Гораздо лучше, поверь мне, - ответил альфа, думая, через сколько времени после свадьбы удастся раскрутить мужа на прогулку на поводке или даже на строгий ошейник.

- Знаешь, я вот думаю, если бы не тот парнишка, Уго, то ничего бы этого и не было, - вдруг сказал Танейдо. – Он подал идею про остров и водопад, он затем свалился тебе под ноги. С одной стороны, он явился причиной стольких неприятностей, а с другой…

- А с другой, я тоже ему благодарен, но отомстить хочется, - подхватил Алеф, ухмыляясь.

Уго Морстен сидел в баре дешевой гостиницы, догуливая отпуск, и смотрел выступление оркестра под управлением Алефа Джонса, когда посыльный доставил ему вычурный конверт, надписанный изящным почерком. Внутри оказался документ о зачислении его в частную музыкальную школу с полным пансионом и сложенный вчетверо лист дорогой бумаги: «Мистер Джонс и его супруги просят оказать им честь и стать крестным отцом для их детей»… Далее шли две колонки с перечислением имен – девять девочек и двадцать четыре мальчика…

Уго уронил голову на руки и истерично засмеялся – чувство юмора у оборотней было своеобразное.

Алеф в темно-синем халате и тапочках шел по коридору в сторону специально отведенной комнаты для выполнения супружеского долга, которая располагалась на достаточном удалении и от их с Танейдо спальни и от крыла, где проживали остальные супруги. Навещать мужей в их комнатах оказалось очень плохой идеей – новую волну повальных течек тогда едва удалось остановить, а вдали от спальни понятно почему: Алеф не хотел ранить чувства любимого мужа.