«Королева Елизавета» вблизи производила куда более сильное впечатление, чем когда Вальтер изучал сайт и фотографии с ней. Ну да, он знал, что ее длина 294 метра, высота примерно равна двенадцатиэтажному дому, а экипаж насчитывает за тысячу человек. Ну да, машинное отделение примерно сравнимо с его родной школой, чтобы у ее директора финслужба нашла счета в киприотских банках, на которых он скрывает налоги. Но вблизи-то, вблизи! Хороша лодка, ой хороша! Он добрых полтора часа рассматривал каждый гребаный иллюминатор на борту «КЕ», высматривал, что за народ ползает на технических этажах, и пытался померить ширину каната, которым она была пришвартована к пристани. Все это перемежалось двумя пивами, которые теперь неудержимо рвались наружу, и облагодушенный Вальтер выпустил их, заодно просвистев «God save the Queen». Прозвучало не то, чтобы похоже, но в приятном согласии с рабочими звуками сантехники. Он дернул вверх молнию своих обожаемых бриджей в желтую, красную и зеленую клетку, шаловливым жестом ткнул палец в кнопку слива и подался к раковинам. Пива много не бывает, можно в пику ростокским коллегам не «Ростокера», а какого-нибудь «Костритцера» загрузить, и пару колбасок. Да, сто пятнадцать килограммов интеллекта, обаяния и тончайшего юмора требуют белковой пищи, и, к сожалению, в промышленных масштабах.

Вальтер заглянул в зеркало, которое отразило обаятельную физиономию с нордическими чертами лица и наглыми зелеными глазами, проверил, не сильно ли отросла щетина за три часа, прошедшие с момента жесточайшего испытания для его нежной и трепетной натуры, именуемого неказисто – «бритье», заценил прическу, за которую пацаненок в салоне содрал аж восемьдесят евро (Вальтер раскошелился, не задумываясь, сраженный наповал изящным профилем, невероятным разрезом глаз и вьетнамскими скулами, а потом, после свидания, на которое все-таки пригласил пацаненка, до шести утра играл в покер онлайн, залечивая тяжелейшие душевные травмы, вызванные бесцеремонным отказом в любви и ласке). Ну, восемьдесят евро работа по приведению его щетинки в недощетинистость явно не стоила, но линию скул и мужественный затылок подчеркивала очень даже ничего. Нет, хорош, стервец, одобрительно подумал Вальтер и подмигнул своему отражению. Вытирая руки, он подумал, что такой замечательный день не может закончиться плохо, и наверняка вылазка на тропу любви окажется тоже успешной. Вдруг, вдруг его нежное и трепетное сердце забьется в унисон с другим, не менее нежным и трепетным? Вдруг, вдруг ему повезет, и тело, в котором расположено бьющееся в унисон сердце, окажется понадежней саксонского фарфора?

Он стоял у умывальника и мыл руки, рассматривая себя при этом в зеркале. Ну да, работал он, значится, инженером, а не айти-мэном каким, поэтому приходилось худо-бедно следовать дресс-коду. Это как правило проявлялось в том, что он вынужденно таскал рубашки с галстуками. По рабочим дням. Выходные для того и существуют, чтобы полностью отключаться от всех этих правил, регламентов и распорядков. А то еще и на выходных о предписаниях думать никакого времени не хватит. Совсем свежий загар очень даже подчеркивал мужественность подбородка, и Вальтер повернул физиономию направо, затем налево, оценил линию подбородка, даже бицепсами поиграл, затем отряхнул руки и вытащил пару салфеток из держателя. Он как раз вытирал руки, когда в зеркале промелькнул какой-то чувак. Похожего роста и похожей комплекции. Только отчего-то в темных очках. Неплохой экземпляр. Вальтер чуть не заработал косоглазие, пытаясь и в зеркале его получше разглядеть, и ягодицы оценить. Тренированные, - одобрительно подумал он и выбросил салфетку. Поворачиваясь к двери, Вальтер еще раз покосился вслед парню и успел мельком увидеть неплохие ноги и очень привлекательную спину с выразительными буграми мышц. Одобрительно оценив еще раз привлекательность случайного прохожего, Вальтер поправил бриджи, подтянул трусы, почесал в задумчивости ягодицу и направился к выходу. Тюрингские колбаски, конечно, хорошо. Но может, стоит рыбкой заправиться? Копченой, под пиво? Глядишь, и жить веселей станет.

Он дернул на себя дверь. Солнце ослепило его, и пару секунд Вальтер промаргивался, натягивал кепку поглубже на голову и адаптировался, заодно принюхиваясь к запахам променада. Желудок благодарно приумолк, надеясь на поощрение. Вальтер неторопливо повернул голову в одну сторону, в другую, думая о том, какой бы выбор сделать. Присмотрелся. В искрившуюся солнечными бликами картину выходного дня в курортном городке боязливо просилась какая-то странная жалобная нотка. Вальтер прислушался. Поскуливание доносилось откуда-то снизу. Он опустил глаза: к фонарному столбу был привязан, а скорее, подвешен небольшой, милый, изящно подстриженный йоркширский терьер.

- Малыш, собачка, красотулечка, сокровище, - заумилялся Вальтер, оглядываясь. Ну и куда его хозяин делся? И какого ротора он такую миленькую собачку с таким очаровательным розовым бантиком так недружелюбно навязал?

Вальтер осторожно потянулся к бирке, чтобы уточнить, по поводу кого звонить в полицию, если хозяин не объявится и не прекратит это безобразие и издевательство над животными. Фрау И.-Х. Бирнбаум, гласила надпись. Адрес в Ростоке, не самый простой район. Владелице, судя по инициалам и по кличке собачки - Жу-жу – должно быть хорошо так за пятьдесят.

Собачка, вынужденная приподниматься на задних лапках, смотрела на него своими скорбными карими глазами и время от времени помахивала хвостиком.

- Лапочка какая! – Вальтер осторожно потеребил собачку за ушами, все время оглядываясь и выискивая тетку, которая так безответственно оставила Жу-жу привязанной к столбу. Но тетки, старушки и просто пожилые праздношатающиеся дамы все проходили и проходили мимо, с куда большим интересом рассматривая лотки с курортными безделушками, и совершенно не спохватывались в поисках маленькой куколки с розовым бантиком.

Тетка, конечно, могла зарулить в женский туалет. Вальтер покосился на соответствующую дверь, которая как раз открывалась, но оттуда выпорхнули две школьницы с бело-черными зеброподобными прическами, макияжем, заимствованным у панд, и в драных колготках, которые своими прорехами явно указывали, что у них в домашних животных стая бешеных сиамов, не меньше. Ни одна из них не тянула на И.-Х. Вальтер поколебался. Жу-жу жалобно заскулила. Вальтер поколебался и решил, что один раз погладить – это совсем ничего противоправного, и потрепал терьерчика за ушами, к вящей радости того.

Вальтер опустился перед милой собачкой на корточки и активней начал ее гладить. Собачка яростно замотала хвостиком и попыталась его лизнуть. Поводок был, конечно, небрежно завязан на жалкий узел, и просто дивом было, что малышка до сих пор не отвязалась. Вальтеру в голову даже закралось подозрение, что эта самая фрау Бирнбаум может очень даже демонстрировать признаки начинавшегося старческого слабоумия – а вдруг? Тогда рассеянностью очень легко объясняется и небрежное навязывание, и долгое отсутствие. Вальтер еще раз погладил прелестную Жужу и оглянулся, сосредоточенно выискивая даму, которая стояла бы, растерянно оглядываясь и не зная, куда идти.

Гюнтер посмотрел на емкость с жидким мылом и задумался, а не помыть ли руки в четвертый раз? Но тут как раз с улицы ввалилась компания юношей, и в предбаннике сразу стало тесно. Обреченно вздохнув и все же надеясь, что благородные Робин Гуды еще не перевелись на просторах Германии, он потянул на себя упругую дверь и нехотя вышел наружу.

Яркое, совершенно нехарактерное для этого времени года солнце ослепило. После полутьмы туалета окружающий мир потерял все свои краски, оставив лишь слепящую яркость. Поспешно прикрыв глаза темными очками, он растерянно замер: возле Жужу на корточках сидел давешний детина.

Гюнтер немного потоптался за спиной парня, неловко переминаясь с ноги на ногу. Тот ласково ворковал с противной псиной и восхитительно-рокочущие нотки в его голосе вызывали неконтролируемую сладкую дрожь во всем организме. Да господи боже мой, от такого голоса можно было кончить, не прикасаясь к себе руками!