Стало грустно. Единственную смутную надежду на повторную встречу и то отняли, не дав даже помечтать.

– Хорошо, – я опустил голову, скрывая боль и разочарование.

Толик снова строил грандиозные планы по поводу Нового Года. Почему-то мероприятие должно было проходить за городом, на даче одного из его многочисленных приятелей. Из той компании, кроме самого Тольки, я никого не знал, и переться к незнакомым людям охоты не было.

– Ну что ты как неродной! – возмущался друг. – Там телки будут. Спецом для тебя разыскивал блондинку с длинными волосами, оттянешься!

– Блондинка-то сама в курсе, для кого ее пригласили?

– Миха, ты меня пугаешь, ну я уже пять раз извинился, что поперлись мы к той дуре, извинился за то, что перебрал и тебе пришлось меня до дома переть на себе. Сколько можно! Я о тебе забочусь, стараюсь наладить твою личную жизнь, а то ты так и будешь до пенсии решать, кто тебе нравится и чего бы тебе хотелось! Так что, друг мой, Верка твоя на все праздники, и не спорь, ты у нас парень видный, и она уже видела твою фотку и визжала от восторга.

– Толь, не надо, – тихо произнёс я, боясь сорваться: провести несколько дней в обществе визжащей девицы не имел никакого желания.

– Надо, Миха, надо! Сам-то ты мямля, а к телкам подкатить уметь надо. Ничего, я тебя научу…

– Толик, не надо меня учить! Я разберусь. И Верка твоя мне нафиг не упала!

– Мих, достал уже! Она блондинка, а ты сам мне заливал, как тащишься по длинным светлым волосам! Посмотришь, в койке покувыркаешься, а там, может, и дальше что проклюнется.

– Да, я тащусь от длинных волос, – я говорил и чувствовал, что меня начинает трясти, но остановиться не мог, даже понимая, что здесь и сейчас настает конец нашей многолетней дружбе, – от прямых шелковистых прядей золотистого цвета, но только когда они прилагаются к симпатичному накачанному парню. Сюрприз, Толенька, и прощай, а то вдруг это заразно и ты внезапно поголубеешь или лечить вздумаешь.

Я закрыл за собой дверь и сбежал со второго этажа вниз. Никогда я еще не чувствовал себя так погано и одновременно легко.

На улице зажигались фонари, спешили немногочисленные прохожие, и лёгкие снежинки кружились в воздухе, создавая атмосферу праздника, а у меня дома не было даже елки. Как-то никогда я не встречал Новый Год дома, да еще в одиночестве. Надо бы елку, что ли, нарядить, только ее тоже не было. Однако напротив подъезда, возле мусорных баков меня ждало чудо: кто-то выбросил старую искусственную «красавицу». Ядовито-изумрудного цвета, она стояла печально, склонившись в сторону, как бы умоляя: ну возьмите меня!

Устоять было невозможно! И уже через полчаса она стояла у меня в комнате, опутанная электрической гирляндой из разноцветных лампочек, валявшейся на антресолях со времен моего детства.

Полюбовавшись на весёлые подмигивания огоньков, я спохватился, что дома шаром покати и нет даже хлеба, и помчался в магазин. Настроение, несмотря ни на что, было отличным, ожило даже почти забытое ожидание чуда, и поддавшись ему, я купил не водку, как планировал ранее, а бутылку дорогого шампанского в коробке с двумя подарочными фужерами.

До Нового Года оставалось всего ничего, но спешить мне было все равно некуда. Вот сейчас приду домой, суну шампанское в морозилку, сделаю бутербродов с икрой и под поздравление президента буду потягивать шипучку и…

Дверь в квартиру оказалась открыта. Странно. Я точно помнил, что уходя, запер ее, на два оборота как всегда. Изнутри не раздавалось ни звука, и я почти на цыпочках прошел сначала в прихожую, а затем в комнату. Елка продолжала сиять огнями, давая достаточно света, чтобы разглядеть происходящее.

Я застыл возле двери, не в силах поверить глазам: в кресле, вольготно развалившись, рассыпав свои роскошные волосы по плечам, сидел, положив ногу на ногу, эльф.

– Я тут подумал, что раз уж все равно не стер тебе память, может быть, продолжим знакомство? – сказал он негромко и ослепительно улыбнулся.

 Звонок в дверь отвлек нас от очень приятного занятия: стоя в прихожей, мы самозабвенно целовались. С трудом оторвавшись от этого дела, я не слишком задумываясь распахнул дверь.

– Привет, – нарушил затянувшееся молчание Толик и, не вынимая руки из карманов брюк, покачнулся с пятки на носки, – войти можно?

Я посторонился, пропуская незваного гостя.

– А это кто? – растерянно спросил Толик, заметив стоящего за моей спиной эльфа – этот любопытный, и я подозревал, что ревнивый, гад стоял и нагло пялился на вошедшего человека, картинно скопировав его позу: руки в карманы домашних брюк, голову наклонил и не мигая смотрел.

– Где? – уточнил я, понимая, что попал на разборки, а друган на очередное стирание памяти.

Мы с Толиком некоторое время полюбовались чудным видением – эльф был все же охренительно хорош, потом уставились друг на друга.

– Там, – почти прошептал приятель и показал рукой за спину.

Чтобы потянуть время, я опять посмотрел в ту сторону, где стоял эльф, но там никого не было.

– Там никого нет, – выдал я очевидное, и мы с Анатолием опять надолго замолчали.

– Я это, поговорить пришел, – отмер наконец визитер, – можно?

– Проходи в кухню, – смирился я с неизбежным и, уже собираясь последовать за гостем, поднял голову вверх: там, хитро раскорячившись, прилип к потолку чем-то довольный эльф. Он приложил палец к губам и подмигнул.

Делать было нечего, что задумал этот сын эльфийского народа, угадывать смысла не было, и я смиренно поплелся на переговоры.

Толик от чая не отказался и был непривычно немногословен и тих.

– Ну, я тут подумал, мы же столько лет дружили, и ты никогда, – он обнял обеими руками кружку и посмотрел на эльфа, который бесшумно появился возле стола, стащил печеньку и, также не производя шума, удалился, – ну, ничего такого, – скомкано закончил Анатолий свою мысль.

– Ага, – согласился я, в коридоре опять появилось это блондинистое создание и скрылось в ванной, зашумела вода.

Толик с тоской посмотрел на меня и судорожно вздохнул.

– Ну я как бы не хотел бы с тобой ссориться, – мучительно выдавил он, – мама опять же про тебя спрашивает. Все наши опять же, – слова давались ему все труднее. – Давай как прежде, а?

Я задумался, предложение было на самом деле шикарным, и то, что друг детства, считай, преодолел свою махровую гомофобию, радовало, но некоторые моменты настораживали, и их следовало прояснить.

Эльф уже принял душ – видимо, их в своем спецназе учат делать это за сорок пять секунд - и с полотенцем на шее фланировал по квартире. Мокрые волосы как нельзя лучше подчеркивали острые кончики ушей, а гладкий, мускулистый торс вызвал бы острую зависть у любого бодибилдера. Все же в одежде он не производил такого убойного впечатления.

– Я это, в туалет, – сообщил мне Толик и бочком направился в сторону заветной дверцы.

Эльф услышал и метнулся в том же направлении, опередив страждущего на несколько секунд.

Толик зажмурился и со смесью решительности и неуверенности на лице зашел следом. Мне стало интересно: что они там вдвоем делают и как помещаются? Хрупкостью оба не отличались.

Толик вышел первым, неся следы задумчивости на челе. Следом появился эльф и, деловито налив себе чашку чая, исчез в комнате.

– Миш, я это, неважно себя чувствую, прости, в другой раз зайду, – Толик потоптался возле стола и пошел в прихожую, одеваться.

Я пошел провожать, сожалея, что нельзя раскрыть карты и вместе посмеяться над проделками эльфа.

– Пока, – я закрыл за ним дверь и прислонился к ней лбом.

– Ну ты что? Забавно ведь вышло, – появился автор розыгрыша.

– Ну да, он теперь решит, что сошел с ума, – вздохнул я и обернулся.

Эльф немного виновато улыбнулся и, обняв, поцеловал. Из головы сразу вылетел и Толик, и все другие проблемы – возбуждение накатило сразу, и я готов был отдаться прямо там, на полу прихожей.