- О! А что это? – вытаращил он глаза.

- Анатолий, - строго сказал я, - не может быть, чтобы вы как специалист по бытовым машинам и приборам не знали названия этих предметов.

- Я знаю, но зачем тебе здесь стиральная машина, пылесос и холодильник? Хозяйством, что ли, обзаводитесь?

- Нет, Анатолий, - я положил ногу на ногу и покачал в воздухе той, что оказалась сверху, - мне их доставили для развлечения.

- И как, стесняюсь спросить, ты с ними должен развлекаться? – тихо и очень осторожно поинтересовался Толик, подумал, наверное, что я умом тронулся.

- Это ты у эльфов спроси. Пщ тут заявил, что придумает, как скрасить мой досуг, а потом вот приволокли это.

- Они хоть исправные? – Толик открыл дверцу холодильника и заглянул внутрь. – Или предполагается, что в виде забавы ты будешь их ремонтировать? Ты же типа инженер по этой специальности.

- Откуда же я знаю, - пожал я плечами, - электричества же нет, да и электроника тут не работает.

- Эльфы! – поставил диагноз Толик, и в этом я был с ним совершенно согласен - мозги у них работали совершенно иначе. Ведь столько времени провел в нашем мире и про зависимость от электроэнергии человеческой техники знал. Что я должен был делать с этими приборами? Соединить стиральную машину и холодильник? Перевести их на альтернативные источники энергии?

Хотя… Как минимум для одного бытового прибора я уже нашел возможность использования: если этот пылесос взять за ручку, отсоединить шланг, то из него получится неплохая гиря. Да, определенно даже очень хорошая!

 Открывать глаза не хотелось, было ощущение, что даже от такого простого движения голова взорвётся порцией еще более нестерпимой боли. Где же я так набрался-то? Попытался вспомнить, игнорируя отвратительное состояние, и не смог даже сосредоточиться, мысли разбегались как тараканы от тапка.

Рядом едва слышно скрипнула дверь и послышались осторожные шаги, пришлось волей-неволей приподнять веки, чтобы ознакомиться с обстановкой. Оказывается, я лежал на боку, на кровати в своей комнате. Почему-то меня это удивило. В поле зрения попал Толик, державший обеими руками мою любимую чашку. Да-да, помню, что как-то давно сказал ему, что убью с особой жестокостью, если дорогой друг посмеет ее расколотить. Опасается, значит. Правильно делает.

А дальше все стало еще интереснее: Толик заметил, что я проснулся, и попытался всплеснуть руками, забыв про чашку. Спохватился, застыв в нелепой позе и со странной гримасой на лице.

- Ой, ты уже проснулся? Как ты себя чувствуешь? – фальшиво-бодрый голос убил, как и оскал, который он, видимо, надеялся выдать за радостную улыбку.

- Как-то не очень, - честно сознался я, даже забыв про свою несчастную голову, уж больно шоу, устроенное приятелем, увлекло. Чуйка подсказывала: все это неспроста. Видать, во что-то не без его участия вляпался, и теперь друган писает кипятком от раскаяния и изо всех сил старается если и не быть полезным, то хотя бы выглядеть заботливым.

- А я тебе это вот, - он протянул ко мне чашку, - принес…

- Попить? – подсказал я, забавляясь поведением Толика.

- Бульон, - смущенно ответил он, - куриный.

Очень хотелось сказать: «Заботливый ты мой», - и заржать, но что-то в выражении его лица казалось подозрительным, какая-то насторожённость, сочувствие или отголоски чувства вины. Не понять.

- Э, - поэтому только и смог сказать я, - спасибо.

- Ну ты долго в отключке был, я не знал, как тебя кормить, вот и сварил. Ты не думай, я по книжке все делал, - заверил Толик, - правда придется новый варить, этот кончился уже, - и он вздохнул.

Я кое-как устроился на кровати полусидя. Оперся спиной на подушку, стойко проигнорировав тот факт, что наволочка представляла собой сплошное жирное пятно.

- Толик, - я медленно потягивал тепловатую и недосоленную жидкость, - а что вообще произошло?

- А ты не помнишь? – он переступил с ноги на ногу и посмотрел на меня с тоской.

- Если бы помнил, не спрашивал.

- Ну ничего такого на самом деле, - вздохнул друг, - а ты с какого места не помнишь?

И я с ужасом понял, что не знаю, что ответить. Глянул за окно – там вовсю зелень, а вроде как должна же была зима быть. Но если бы я лежал в отключке столько времени, то точно на бульоне бы не выжил, да и скорее всего держали бы меня в больнице. Я закусил губу, пытаясь заставить ленивый мозг дать хоть одну зацепку, чтобы память вернулась. Ни-че-го!

- Толь, я что, головой ударился? – других предположений не было, тело-то не болело, а только башка. – Или меня ударили?

- Это, - он спрятал руки за спину и потупил глаза, - не буду говорить, потому что, ну пусть оно само…

Ясно, от друга правды не добьешься. Придется вспоминать самому как-то. До вечера провалявшись в кровати, время от времени проваливаясь в беспокойный сон, наполненный шепотом, шорохами и жаркими стонами, просыпался с ощущением невосполнимой потери. Да что же это такое?

Толик вел себя неадекватно. Ходил, сопел, смотрел с жалостью. Бесил неимоверно. Хотелось назло ему все вспомнить как можно быстрее, но ничего не получалось. Два дня, три, неделя… Толик так и ошивался рядом, не желая слышать о переезде:

- Я тебя не брошу, - мотал он головой и пытался изо всех сил быть полезным.

А мне становилось все хуже. Только во сне я переставал чувствовать ту черную дыру, которая засасывала все эмоции, всю радость, оставляя лишь гнетущую меланхолию. Меня пытались развлечь походами в кино, на шашлыки и другими радостями. Как-то раз Толик – подумать только, Толик! – привел одного из моих бывших любовников. Откуда только узнал-то? Но невысокий светловолосый паренек вызвал непонятный приступ, я сел возле стены на пол и только что не завыл от непонятно какой тоски, спрятав голову в коленях и прикрыв макушку руками.

- Суки, суки, - бегал вокруг Толян, шустро выставив гостя за дверь и предлагая то воды, то валерьянки, то просто стакан водки.

- Уйди, - глухо и с ненавистью произнес я и лег прямо на потертую ковровую дорожку в коридоре, свернулся калачиком и закрыл глаза. Скоро, очень скоро я засну, и там, во сне, мне будет хорошо и не больно. Рядом суетился Толик, сначала пытавшийся поднять и перетащить мое тело в комнату, но я усиленно сопротивлялся, не желая никуда перемещаться, желая только заснуть и окунуться в сладкий и добрый мир таинственных звуков – почему-то картинки мне перестали сниться – запахов и прикосновений.

Странно шипящие голоса мешали, вырывали из приятного, легкого сна, я закрыл уши руками, напоследок разобрав:

- Ну ты видишь, что происходит? Я не знаю, что делать, - произнесенное Толиком странным, почти плачущим тоном.

Чьи-то сильные руки легко подняли меня с пола. Неправильные руки. Зажмурил глаза еще сильнее и почувствовал под спиной упругий матрас, одеяло, осторожно положенное сверху, и невероятно удобную подушку под головой. Хорошо! Теперь я точно засну крепко-крепко и, может быть, никогда не проснусь. Голоса еще о чем-то спорили, кто-то вздыхал, но помешать уже не могли.

Я плыл на роскошном океанском лайнере, мерно покачивающемся на океанских волнах. Нет, в реальной жизни я никогда не ступал даже на палубу прогулочного теплохода, но ощущение от мерной качки было невероятно приятным. Пронзительно синее небо и яркое солнце посетили, наконец, мой сон. Было так здорово не только слышать, но и видеть. Щека прижималась к чему-то гладкому и теплому, под ухом что-то громко и беспорядочно стучало, и оно никак не хотело стыковаться с океанским лайнером и волнами. Я замычал, не желая покидать приятные видения.

- Просыпается, - произнес знакомый голос.

- Думаешь, сработало? – хмуро поинтересовался Толик.

- Сейчас проверим, - отозвался тот, кто держал меня в объятиях, и пощекотал меня под подбородком.

- Пщ, прекрати, я же не маленький, - открыв глаза и увидев знакомый водопад золотистых волос, сказал я.