Юрка мужественно прошел через потоп и через грязь в ванной, героически вытерпел взбучку от сантехника и от матери, но песок вымыл так, что вода в тазу, сколько ни мешай, оставалась зеркальной. Он бегал между ванной и кухней, где на плите, угрожая побежать через край, клокотал будущий настой для инфузорий, и во все горло распевал песню, на ходу придумывая и слова, и мелодию:

У меня будут рыбы, гей!

Веселые маленькие макроподы, гей!

Их будет много-много, гей!

А потом я отдам их Сашке Королю,

И он даст мне за них скалярий и барбусов.

Надо сказать, что это была не очень складная песня, подозрительно похожая на песенку Мальчиша-Кибальчиша, но Юрка не думал об этом. Он пел так громко, с таким чувством, что мама поглядывала на него и только диву давалась. Никогда еще она не видела сына таким озабоченно-деловым и возбужденным. Ну, точно отец! Тот, бывало, тоже загорится чем-нибудь, про все на свете забывает! Был бы сейчас дома, обязательно разводил бы вместе с Юркой грязь в ванной, кипятил какую-то гадость в кастрюле...

Мама улыбнулась своим мыслям и строго сказала:

— Я за тобой убирать не буду, подберешь сам.

— Уберу, уберу, мамочка! — весело согласился

Юрка и снова затянул:

У меня будут рыбы, гей!

Веселые маленькие макроподы, гей!

К вечеру работа была закончена, макроподы пересажены из банки в аквариум. Большим сильным рыбкам, видно, здорово надоело сидеть в тесной банке, потому что они тут же принялись стремительно носиться по всему аквариуму, время от времени поднимаясь к поверхности за пузырьком воздуха.

Назавтра, сразу же после уроков, Юрка отправился за мотылем — макроподов нельзя было держать на одном сухом корме, словно каких-нибудь меченосцев, иначе разве выведут они крепких и сильных мальков!

Озеро, где намывали мотыля, находилось недалеко от Юркиного дома, за школой-интернатом. Когда-то там было обыкновенное болото, по которому лениво струился чижовский ручей. Но потом вырубили кусты, насыпали дамбу, и на следующую весну ручей превратился в озеро. По его берегам посадили деревья, засыпали отмели желтым песком, и через год там уже с визгом барахтались мальчишки, а старики пенсионеры по целым дням дремали над удочками и даже иногда вытягивали карасиков. Ну, а зимой озеро превращалось в огромный каток.

Но не только катком и карасями славилось чижовское озеро. Среди рыболовов и рыбоводов было оно знаменито мотылем — красными, похожими на червячков, личинками комара-толкунца. В озерном иле жили несметные полчища мотыля — лучшей насадки для зимней рыбалки и незаменимого корма для аквариумных рыбок.

Юрка не раз видел, как моют мотыля. Забравшись чуть не по пояс в воду, рыбаки черпали со дна ил, потом промывали его. Жидкая грязь вытекала сквозь сетку, а мотыль оставался. Потом, когда почти пустую мотыльницу опускали на воду, червячки всплывали, и их проворно подхватывали маленьким сачком.

Мотыльницу Юрка взял у Витьки Дымина, его отец был заядлым рыбаком.

На озере было пусто, лишь несколько рыбаков сидело с удочками на другом берегу, там, где поглубже. Холодный ветер раскачивал молоденькие топольки, с которых уже облетели последние желтые листья, морщил стылую сизую воду. Юрка осмотрелся, зябко поежился, потом решительно разулся, подкасал штаны и полез в озеро.

Вода обожгла его, ноги сразу провалились в густой вязкий ил, грязь противно зачавкала, выталкивая на поверхность крутые пузыри, и Юрке захотелось махнуть рукой и на мотыля, и на макроподов, вылезть из воды, обуться и бежать домой. Но он упорно побрел вперед по мелководью, а чтоб подбодрить себя, вновь загорланил:

У меня будут рыбы, гей!

Веселые маленькие макроподы, гей!

Забравшись в воду по колено и чувствуя, как холодные мурашки ползают по всему телу, Юрка погрузил мотыльницу в озеро. Она вошла в ил железным ободком легко, как в масло, и Юрка еле вытащил ее назад: в мотыльнице было с полпуда грязи.

Юрка неуклюже болтал тяжелой мотыльницей в воде, встряхивал ее и пел свою песню про веселых макроподов. Вода вместе с илом стекала сквозь частую металлическую сетку. Все легче и легче становилась мотыльница, только красные червячки не показывались, будто их вовсе не было в этой жирной грязи. Но Юрка знал, что они должны быть, просто спрятались на самом дне сетки и лежат, хитрющие! Ничего, скоро он до них доберется!

Когда ила осталось на донышке, Юрка приготовил сачок и плавно опустил мотыльницу в воду. И на озерной ряби всплыли вместе с соринками десятки красных, свернутых колечками личинок. Он собрал их сачком и снова поболтал мотыльницей в воде. И мотыль опять всплыл на поверхность.

Потом на этом месте мотыля стало попадаться все меньше и меньше. Юрка пошел вперед, осторожно ощупывая ногами дно, и вдруг ухнул в глубокую яму.

От неожиданности он выронил и сачок, и мотыльницу, вынырнул, взмахнул руками и вновь очутился на мелководье. Отфыркался, подхватил сачок, который удерживала на плаву бамбуковая ручка, бросил на берег, а затем принялся разыскивать мотыльницу.

Перемазавшись с ног до головы, он вытащил мотыльницу из ила и побрел к берегу. Вода и грязь текли с него ручьями.

На берегу было еще холоднее, чем в воде. Юрка торопливо разделся, чувствуя, как все тело покрывается гусиной кожей, выполоскал и кое-как выкрутил одежду, с трудом натянул на себя и помчался домой, оставляя на сером асфальте черные следы. Он бежал, и его била мелкая дрожь, и сырая одежда леденила тело. «Хорошо еще, что до дома недалеко,— думал Юрка,— здорово было бы, если б мне вот так через весь город бежать пришлось».

Дома Юрка торопливо переоделся, засунул грязную одежду в стиральную машину, чтоб мать до стирки не заметила, и принялся рассматривать свою «добычу». Выбрал пинцетом немного мотыля, чтоб покормить рыбок, а остального завернул в мокрую тряпку и положил в холодильник, на самую нижнюю полку, куда мама обычно ничего не ставила.

Кое-как отогревшись, он бросил в аквариум макроподам несколько личинок. Завидев мотыля, рыбки, лениво стоявшие в углу, преобразились. Они так стремительно набросились на червячков, что Юрка не успевал добавлять.

Наконец макроподы наелись и перестали хватать мотыля. Несколько личинок закопошилось на дне, торопливо зарываясь в песок, но рыбки даже не глянули на них. Тогда Юрка бросил остатки мотыля в старый аквариум — там его жадно растаскали — и сел делать уроки. Читал и перечитывал задачу, ни слова не понимая, и мурлыкал себе под нос:

У меня будут рыбы, гей!

Веселые маленькие макроподы, гей!

ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДА

Давно уже пора было пустить «рыбью холеру» в ход, несколько раз останавливал дядя Вася Сашку в коридоре, угрюмо спрашивал: «Ну, как?» — но он все оттягивал, никак не мог решиться пойти к Кожару.

Сколько раз, замкнув дверь, Сашка доставал из шкафа бутылочку и подолгу рассматривал беловатый порошок. Что это? Соли железа или кальция? Это от них чаще всего гибнут рыбки. А может, другая какая-то гадость? И у Сашки тревожно замирало сердце, когда он думал, что в каждой пылинке таится смерть.

Нет, Сашка уже давно не считал дядю Васю добрым и простодушным любителем-аквариумистом. Еще с тех пор, как тот в блокнотике его долг подсчитал. Видел, как отчаянно торгуется он из-за каждого пятака, как обманывает неопытных рыбоводов, продавая им старых, больных рыбок, подмешивает в сушеную дафнию соломенную труху, а водоросли раздирает на мелкие кусочки: только б корешок был, больше корешков — больше денег. Это не удивляло Сашку, на рынке все так поступали. Но убивать чужих рыбок?!

«Следов не останется, бояться нечего»,— вспомнил Сашка слова дяди Васи. Но ведь никаких следов не осталось, когда вдруг передохли все рыбки у Чепика. Больше месяца толковали на рынке об этой загадочной истории. Не замешана ли здесь «рыбья холера»?