Я решил, что лучше будет, если с сегодняшнего дня Селин для меня больше не существует! И с этого мгновения я словно опустился на дно. Я ежесекундно думал о ней, я отвлекался и не слушал учителя. К концу урока я окончательно убедился, что действительно люблю её. Всем сердцем, как никого ранее не любил.

От этого стало совсем невыносимо, и я едва не расплакался, как девчонка, когда увидел её в коридоре после первого урока. Она явно направлялась ко мне, а сворачивать в сторону было глупо.

Мы медленно подходили друг к другу. Она смотрела на меня, а я не мог отвести взгляда от неё. Мы приблизились и стали совсем рядом.

Она прошептала одними губами.

- Почему?

- Я не нужен тебе. – Произнёс я непреложную истину. – Если бы ты хотела быть со мной, тебе было бы наплевать на контрольную, вообще на всё вокруг.

Я видел, как на её лбу появилась вертикальная складка.

- Я не понимаю тебя? – Селин пожала плечами. – От этой контрольной зависит четвертная оценка, как мне может быть на неё наплевать?

Я усмехнулся, но на душе у меня скребли кошки. И тут меня прорвало.

- А мне плевать! – Надеюсь, это не прозвучало слишком пылко. – На всё и всех. С тех пор как я увидел тебя. Я думаю только о тебе, не сплю по ночам, с ума схожу. А ты говоришь одно, а делаешь другое. Когда я утром подошёл к тебе…. Я ведь не просил ничего, просто постоять с тобою рядом. А ты меня прогнала. За что? – Я скрестил руки на груди. – Я только сейчас понял, ты всегда думаешь только о себе. Для тебя важнее всё что угодно, любые пустяки, только не я.

- Что за бред! - Голос Селин был серьёзен. - Контрольная – не пустяк. Сам знаешь. Её результаты повлияют на четвертную оценку. И ты не прав, я хочу быть с тобой, но растворяться в тебе, конечно, я не собираюсь.

- Поэтому мы должны что-то сделать, - предложил я. – Я так не могу. Конечно, я далеко не идеал и у меня самого полно скелетов в шкафу, но я, по крайней мере, не кривлю душой, когда говорю, что хочу всегда быть с тобой. А ты, - я посмотрел в её прекрасные шоколадные глаза, - говоришь одно, а через мгновение готова прогнать меня только потому, что на носу контрольная. А что прикажешь делать мне? – Я с мукой на лице посмотрел на девушку и оперся о стену. – Мне ведь очень больно от твоих слов.

Я опустил голову и боялся даже поднять на неё глаза. Что теперь скажет Селин? Назовёт меня глупцом? Я и сам прекрасно понимаю, что глупец. Позволил девчонке завладеть моим сердцем, теперь еще и радуюсь. Я вдруг почувствовал ладонь Селин на своей щеке. Силы мне изменили, и я опустился на подоконник.

Она села рядом. Наши пальцы снова сплелись. Похоже, им было наплевать, как относятся друг к другу их хозяева. Пальцы уже давно наслаждались близостью, на которую мы были не способны.

- Неужели это так важно для тебя? - Селин задумалась. - Я думала одних слов достаточно? - Я вздохнул, так и не решившись поднять на неё глаза. - Что с тобой?

Я немного помедлил, а затем всё-таки произнёс.

- Не думал, что скажу такое, - мой голос сорвался, и я сглотнул. – Но я не переживу, если ты сейчас оставишь меня. Может быть, это прозвучит глупо, но ты первая, с кем я хочу быть. – Она с удивлением уставилась на меня. – Более того, ты первая, кому я в этом признался. Я думал, что не способен на такое. – Я вздохнул. – Я ошибался.

Она усмехнулась, не иронично, а так, просто для поддержания диалога.

- Это всё так сложно. – Она вздохнула и опустила глаза, посмотрев на наши соединённые пальцы. – Ты и я. Так нелепо.

Я нежно погладил её кисть своими пальцами.

- Такая нелепая пара. – Продолжила она свою мысль, задумчиво изучая мою руку. – Я не планировала. Я не собиралась играть во взрослые игры. Не сейчас. – Поймав мой удивлённый взгляд, она процитировала. – «Мои глаза в тебя не влюблены. Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины. Не видит и с глазами не согласно».

- «В своём несчастье одному я рад, что ты – мой грех и ты – мой вечный ад». – Добавил я и заметил, как радостно сверкнули глаза Селин. Но я не мог скрыть печаль в голосе. Она пробивалась даже сквозь мою защитную маску.

Я зажмурил глаза столь сильно, что даже стало больно. Когда я распахнул глаза, вокруг плясали чёрные точки. Я не заметил, как очень сильно сжал руку Селин. Теперь же я почувствовал, что причиняю ей боль и разжал пальцы. На тыльной стороне её кисти остались красные точки.

– Прости. – Я покачал головой. – Я сделал тебе больно. Кстати, почему ты назвала нас нелепой парой? – Возмутился я. – Ты считаешь меня неподходящим тебе?

Она улыбнулась и прикоснулась ладонью к моей щеке.

- Напротив. – Она погладила меня, ощутив, вероятно, пробивающуюся щетину. Я еще не брился, но чувствовал, что скоро придётся начинать. – Ты очень хороший. Ты – необычный, Нельсон. Не похожий на других. А еще ты слишком мягкий, деликатный. Я не хочу, чтобы тебе было больно. - Я сжал зубы.

- Может, ты позволишь мне самому решать? – Когда-то она уже говорила мне нечто подобное. Селин молчала и я продолжил. - Твоя сестра в первый день сказала мне, - Селин удивлённо уставилась на меня, - чтобы я не лез к тебе. Она мотивировала это тем, что я якобы могу разбить себе сердце.

Селин облизала потрескавшиеся губы. Я опять оказался прикованным к её рту. Желание поцеловать нарастало с каждой минутой.

- Она была права. – Просто сказала Селин.

- И ладно, - я отмёл неприятные образы витавшие надо мной, - я согласен. Разбивай! – Я развёл руки. – Делай что хочешь. Мне всё равно!

- Всё равно может быть только мёртвому. – Огрызнулась Селин.

- Не только. Мне же действительно всё равно. И я не боюсь смерти!

Это прозвучало слишком пафосно, но я, на самом деле, не боялся смерти.

- Обманщик! – Пожурила меня Селин. – Её все боятся.

Я, молча, протянул ей правую руку, где на запястье чуть выше сгиба находились уродливые шрамы, изменившие до неузнаваемости мою руку. Они были грубыми и неаккуратными и останутся со мной до самой смерти. Я задрал свитер, чтобы она увидела их во всей красе.

Обычно, когда я в футболке, я ношу на руке подобие ремешка, только широкого тканевого, кожаный мне натирает шрамы. Я даже часы не ношу именно по этой причине.

Я знал, что она поняла, откуда эти шрамы, но не решалась меня расспросить. Я должен был сам просветить её.

- Я пытался покончить с собой. Однажды. Взял опасную бритву и пытался вскрыть себе вены.

Я развернул руку, чтобы ей было виднее, и одновременно с этим скрыл шрамы от посторонних глаз.

- Видишь, я резал не поперек, а вдоль, потому что где-то прочитал, что так сложнее их зашить.

- Почему? – Едва слышно прошептала она.

- Я не хотел, чтобы меня спасали. – Селин покачала головой и, не отрываясь, смотрела на моё запястье. Я видел, что она в лёгком шоке, однако продолжил.

- Я закрыл дверь в ванную изнутри, опустил руку в горячую воду, потому что так труднее остановить кровотечение.

- А потом? – Селин говорила с трудом.

- А потом я потерял сознание и очнулся уже в больнице. - Селин осторожно дотронулась до моей кожи на запястье, чувствительность частично в этом месте была нарушена, и я не ощутил её прикосновения. - Я не рассчитал силу разреза и перерезал себе сухожилия, - продолжил я, - врачи сделали что могли, но с тех пор я не могу сильно сжать руку в кулак, - я продемонстрировал ей, - и довольно плохо владею пальцами. Я, к примеру, не могу держать этой рукой нитку или гвоздь.

Селин снова дотронулась до моего шрама, но немного сильнее и я почувствовал теплоту её кожи.

- Как бы я хотела оказаться рядом с тобой в тот момент, - прошептала она.

Она немного повернулась на подоконнике всем корпусом, так чтобы окружающим была видна только её спина и, подняв мою руку, слегка коснулась губами моих уродливых шрамов.

Не смотря на то, что чувствительность в этом месте была на восемьдесят процентов утрачена, моя рука просто загорелась от этого прикосновения. В школе запрещались подобные проявления чувств, и мне оставалось только надеяться, что никто из учителей не видел этого.