Что хотел сказать Финдли, Лиам так и не узнал, вернее, просто не стал дослушивать. Развернулся и от души врезал ему кулаком по носу, потом немного подумал и, пользуясь растерянностью альфы, врезал еще раз.

– Знаешь, в данном случае я с тобой должен согласиться, – Лиам рассматривал окрасившиеся алым пальцы, – иногда хороший хук лучше тысячи слов.

– Не зарывайся! – рявкнул Финдли и схватил Лиама за плечи, сильно тряхнув. – Я все-таки альфа и не намерен…

– Угу-у, – протянул взбешенный Лиам и от души засадил коленом в промежность Финдли. – Мне наплевать, кто ты, но ты меня просто достал своими шуточками и подколками.

Финдли, сначала согнувшийся в три погибели, медленно выпрямился:

– Я бы на твоем месте очень быстро бежал отсюда.

Лиам расправил плечи, упрямо выпятил подбородок и, прищурившись, уставился в лицо разъяренного альфы. Страха не было. Только одна отчаянная решимость.

– Смелый, воробышек, – вдруг усмехнулся Финдли, – напомни мне в другой раз, чтобы лицом к тебе не поворачивался.

И пока растерянный Лиам пытался понять, что ему только что сказали, добавил:

– Лошадь лови, убежала.

Лиам оглянулся – и правда, гнедая кобылка была довольно далеко. Вскрикнув, Лиам помчался за ней. Животина обладала на редкость стервозным характером, и в том, что за ней придется изрядно побегать, сомневаться не приходилось.

Из-за возможной погони пришлось делать крюк, и в большой город, который лежал в стороне от прямого пути в Эйсем, они попали только к концу третьего дня.

– Дьявольщина, – выругался Финдли, – все лавки уже закрыты. Придется завтра время терять.

Лиам промолчал. Они и так собачились всю дорогу, и начинать еще одну ссору не хотелось. Он чувствовал себя уставшим и был просто не способен отвечать на очередные подколки. Лиам не возражал против комнаты в захудалом постоялом дворе, пропустил мимо ушей невнятные объяснения по этому поводу со стороны Финдли, лелея в глубине души мысль о том, что скоро они расстанутся навсегда. Действительно, до границы оставалось совсем немного, и там альфа останется в своем Эйсеме, а он, Лиам, пойдет дальше, к людям. Снимет или купит маленький домик и будет жить тихо, не привлекая внимания, дожидаясь совершеннолетия, чтобы тогда предъявить права на наследство.

Комната оказалась крохотной. Не комната, кладовка какая-то, заставленная старой сломанной мебелью, с дверью, ведшей в такую же конуру.

– Сиди здесь и не высовывайся, – велел Финдли после скромного ужина, который подал неулыбчивый слуга.

Лиам обратил внимание на его физиономию и порадовался, что теперь взял привычку прикрывать лицо, – от таких типов можно ожидать чего угодно. Хотя Финдли и уверял, что здесь уже безопасно, что традиции красть женихов существуют только у кланов, живущих далеко на западе, у горцев. Традиции! Как же!

Финдли ушел, дождавшись, пока Лиам изнутри заложит засов, смежную дверь он запер перед этим самолично. Остаться одному впервые за долгое время было странно и непривычно. Лиам встал, прошелся по периметру комнатушки, сбросил опостылевшую накидку и забрался с ногами на кровать. Хорошо, что спать придется в разных комнатах, хоть поливаться омерзительным розовым маслом не надо. Странные все же эти альфейцы, очень странные.

Время шло, за окном постепенно темнело, но спать не хотелось вообще. За стеной послышался шум, хлопнула дверь, и спустя короткое время раздался чей-то вульгарный и раздражающе визгливый смех. Лиам насторожился и подкрался к двери. За тонкой преградой слышалось неразборчивое бормотание Финдли и жеманные ответы кого-то еще.

Кровь бросилась Лиаму в лицо, когда он понял, что происходит в той комнате. Альфа притащил какую-то шлюшку и развлекается. Раздался новый взрыв хохота, и Лиам отпрянул, забиваясь на кровать. Дела до того, чем и с кем развлекается взрослый мужчина, ему не было, но заснуть теперь вряд ли удастся.

Звуки из-за стены раздавались наипошлейшие. Начиная от ритмичного скрипа кровати, томным голосом повторяемого: «Еще-о!» и заканчивая страстными стонами обоих партнеров. Лиам лежал и обдумывал план мести. Нет, в самом деле, что, другого места и времени выбрать было нельзя? Завтра же после бессонной ночи целый день придется провести в седле. На альфу бы наплевать, но себя было жалко – кому-то потрахаться захотелось, а тут приходится страдать от чужой невоздержанности. От разочарования и невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию, Лиам застонал и лег, укрывшись одеялом и сунув голову под подушку. Стало тихо, и он только обрадовался, что теперь удастся заснуть, как от удара хлипкий замок не выдержал и дверь распахнулась.

– Ли? С тобой все в порядке? – Финдли убрал подушку и с тревогой вглядывался в его лицо.

– В полном!

– Точно?

– Да, – Лиам уже начал злиться на дурацкие вопросы.

– Мне показалось, что…

– Все в порядке, наверное, приснилось что-нибудь.

Финдли как-то неуверенно кивнул и медленно развернулся. Только сейчас, когда альфа выпрямился и сделал шаг в сторону двери, Лиам обратил внимание, что одежды на нем не было совсем. Упругие и красиво очерченные мускулы перекатывались под кожей, рождая в душе смутное чувство зависти к чужой физической форме. Что-то подсказывало Лиаму, что у него такая фигура сформируется вряд ли, как и необычная, почти звериная грация – уж в них Финдли отказать было нельзя.

– Что– там? – поинтересовался все тот же голос, в котором теперь поубавилось томности и жеманности.

– Ничего, – отрезал Финдли, – забирай деньги и убирайся.

Послышалось недовольное сопение, шорох одежды, и вскоре к выходу скользнула невысокая фигурка паренька, поспешно натягивающего на голову накидку. Лиам наблюдал всю картину с чувством внезапного удовлетворения, рад бы отказаться от чести видеть все своим глазами, да вот незадача – дверь теперь не закрывалась.

– Спокойной ночи, – Финдли, не стесняясь своей наготы, стоял на пороге и пристально смотрел на Лиама.

– И тебе сладких снов, – отозвался тот и отвернулся к стене.

Финдли постоял еще немного, потом послышались шаги босых ног по деревянному полу и скрип кровати, на которую альфа завалился чуть не с разбега. Лиам улыбнулся и прикусил губу, чтобы не рассмеяться вслух…

Утром Финдли был хмур и неразговорчив. Лиам благоразумно помалкивал, покорно дожидаясь, пока тот расплатится с хозяином за завтрак, пока уточнит, где лучше купить качественную одежду, пока взнуздает и выведет из конюшни лошадей. Нет, иногда в том, чтобы изображать из себя слабосильную и покорную омегу, было что-то приятное. Например, как сейчас – Финдли занимался лошадьми, а Лиам сидел в тенечке и наблюдал за приготовлениями к отъезду. Хотя большей частью вынужденная покорность и невозможность хоть что-то сказать, дабы не выйти из образа, просто бесила.

– Можно ехать, – отрывисто бросил Финдли.

Лиам поднялся и довольно ловко забрался на лошадь, успев мимоходом потрепать ее по морде. Несмотря на вредный характер, гнедая кобылка ему нравилась.

– Сейчас проедем через центр города, сегодня ярмарка, – сухо пояснил Финдли, – надо прикупить одежды, омега из тебя…

Лиам фыркнул, едва удержавшись от язвительного: «Я предупреждал!».

Настроение резко скакнуло вверх. День сразу показался замечательным, захотелось подставить лицо солнечным лучам без оглядки на привычки и манеру поведения всяких там омег и постоянное недовольное шипение Финдли. Но пока еще, красуясь в пестрых тряпках, привлекая к себе внимание красно-желтым одеянием, Лиам решил не выделяться и просто разглядывал стоящие вплотную друг к другу домики. Они почти ничем не отличались от тех, в которых жили горожане у людей, разве что на улицу не выходила ни одна дверь, только во двор, огороженный, как правило. Зато разноцветные ставни и цветы на окнах радовали глаз среди засилья серого песчаника.

Ярмарка раскинулась почти на всей городской площади. Финдли спешился и вел в поводу свою лошадь и лошадь Лиама, запретив тому слезать. Народу было много, даже несмотря на довольно раннее утро. Зазывалы кричали, громко предлагая товар, хватали Финдли за руки и одежду, но старательно избегали дотрагиваться или обращаться к «омеге». Сейчас это даже играло на руку, и Лиам не возражал, стараясь принять вид как можно более кроткий.