Переломный момент, а значит крах терпению чересчур ехидного хозяина дома и моя несомненная победа настал на шестой день непрерывной борьбы. Дожди поутихли, небо разгладилось, и солнце вновь вступило в свои права, опаляя землю жаром.

В светлую голову пришла замечательная идея - погреть свои косточки.

Вся территория за домом была устлана газоном, как и в самом садике, по краям забора были посажены вишни, только на этот раз невысокие кусты, едва достававшие мне до плеча. Посредине полянки стояла беседка со столом и парой лавок. Остальное же пространство абсолютно свободно. Была бы моя воля и я бы превратила это место в рай, но сейчас в голове крутились совсем другие мысли.

Разложив стащенное с кровати покрывало на распушившийся и отогревшийся газон, я скинула рубашку и повела плечиками, подставляясь солнцу. Теплый воздух обволакивал обнаженное тело, мурашки пробежали по спине, заставив поежиться. В какой-то момент даже усомнилась в своей задумке, все-таки Иван здоровый и, что уж греха таить, весьма привлекательный мужчина, мы одни посреди леса, и возможно мне еще аукнется это представление. Хотя была вероятность и вовсе остаться незамеченной, так как утром мужчина копался в земле, а после обеда куда-то уходил, возвращался только ближе к закату и, устроившись поудобнее с книгой вовсе забывал о разгуливающей перед его носом гостьей. В таком случае я обычно усаживалась на кушетку и всем своим видом демонстрировала увлеченность чтением, на самом же деле украдкой рассматривала мужчину, пытаясь разобраться в его мотивах.

-Черт, это уже слишком,- все же решила я поступить благоразумно и уже потянулась за рубашкой, дабы скрыть свое преступление, как за спиной послышался рык.

-Чего ты добиваешься, расхаживая в таком виде под окнами дома?!

Ошалев от столь ожидаемого появления, но неожиданной реакции я подскочила на месте и повернулась на голос, тут же осознав свою ошибку.

Разъяренный мужчина сжимал кулаки, глаза его были прикрыты, на скулах играли желваки, а волосы словно стояли дыбом. Я его раздражала. Сильно, безумно! Бесила до чертиков! Он хотел меня придушить, или свернуть шею, а может и то и другое разом. И это меня безумно задевало. Я боялась увидеть в глазах этого мужчины желание, но сейчас была обескуражена и полностью обезоружена его ненавистью. Такого оскорбления моя ранимая душонка вытерпеть не могла.

-Неужели я тебе совершенно не нравлюсь?- даже не удосужившись накинуть на себя хоть что-то, я бесстыдно сделала шаг к обидчику, а Иван будто бы окаменел, медленно поднял взгляд и уставился в мои недовольно прищуренные глаза.

-Я был о вас лучшего мнения, Евгения,- выпалил он, опалив меня гневом.

-Да неужели,- еще шаг, умирать так с песней,- А я с самого начала знала, что ничего хорошего ты из себя не представляешь,- и еще шаг.

-О Господи,- простонал разъяренный мужчина и зарылся пятерней в свои волосы,- что за избалованная девица!

Глаз мой дернулся. Никто не смеет меня так называть. Я всего добилась сама, и в столице сама устроилась и работала днями и ночами, пока училась. Работу нашла себе сама и вообще хорошую жизнь зубами выгрызала, чтобы только быть не хуже всех. И никто! Никогда! Не посмеет назвать меня «избалованной»!

-Ты ничего обо мне не знаешь,- прорычала я, сдвинув брови и сжав руки в кулаки, почти повторяя позу мужчины, растеряв весь былой шарм и налет принцессы.

-Немедленно оденься!- взорвался Иван.

-Иначе что?!- прошипела я, не отводя горящего взгляда.

И не успела глазом моргнуть, как мужчина, преодолев отделяющие нас метры, впился в мои губы. Рыча и кусая до крови, вжимая меня в свое разгоряченное тело. Завтра же несомненно кожу окрасят синяки от нетерпеливых сильных пальцев. Он заставлял поддаться, подчиниться. Отстраняясь лишь на мгновение, позволяя вздохнуть, и вновь целовал одуряюще, властно. Отвоевывал миллиметр за миллиметром моего тела. А я, как дура балансировала над пропастью, умирая от противоречивого желания то ли выцарапать ему глаза, то ли разодрать спину. И лишь когда я поддалась, он отстранился и совершенно беспринципно меня оттолкнул.

-Я сейчас же звоню Марине,- рыкнул мужчина и резко развернулся, скрылся за домом.

Хлопнула входная дверь, заставив меня вздрогнуть, потом еще раз, взвизгнула калитка и ти-ши-на.

Ближе к вечеру приехала Марина расстроенная и испуганная. Привезла мне сменные вещи. И не спрашивая ничего, увезла из этого дурдома.

Я не плакала, с чего бы это. Ведь своего все же добилась. Меня везли домой, подальше от этого дурдома, от этого леса и этого человека. Все как я и хотела. Вот только неприятный осадок и бешено ухающее сердце говорило, что что-то я все же делаю не так.

-Как ты умудрилась довести Ваню?- все же спросила подруга перед самым моим отъездом.

-Ваню? Как ты могла бросить меня в чужом доме?

Обе мы ответ не получили. Обе пожали плечами и молча разошлись, оставшись каждая при своем бессмысленном секрете. Возможно, так и должно было быть.

Ведь именно этого я так долго добивалась.

***

Оставшийся отпуск пролетел как-то не заметно. Я все же съездила на острова, окунула свою тушку в океан и понежилась на золотом песочке. Но все это было не в радость, потому что чертов татуированный болван просто клещом впился в мои воспоминания, преследуя и днем и ночью. Сложнее всего было, проснувшись, осознать, что все это сон, что грубые поцелуи, перемежающиеся с совершенно не соответствующими им ласками, дурманящими, сводящими сума, вгоняющие в краску руками и губами срывающие стоны - это всего лишь сон, больная фантазия и ничего больше.

Осознавать, что никогда не увидишь этого человека, а если увидишь, не сможешь ничего сделать. Потому что та ненависть и разочарование в карих глазах реальна, а дурацкие сны — нет.

На работу я вышла в препаршивевшем настроении. Тут же набрала кучу заказов и с головой ушла в составление планов, таблиц, схем, дизайнов и прочего, что хоть как-то могло отвлечь, утомить и наконец-то вытеснить из головы неизвестно как и по какому поводу зародившееся чувство.

Этот день, как в прочем и все другие не предвещал ничего хорошего. Догорало летнее солнце, тускнело, остывало, позволяя осени взять верх и нагнать туч. С утра моросил противный дождик, под ногами чавкали отсыревшие и вымазанные в грязи листья.

Очередной заказ пришлось отложить из-за важного совещания.

Леонид Андреевич - директор, солидный мужчина пятидесяти лет, долго распинался о том, как был счастлив с нами работать, какой мы слаженный коллектив и сколько еще дел натворим, если и дальше будем стараться в том же духе. Счастливо улыбаясь и потирая ладошки он раздал всем премию (еще выше поднявшись в наших глазах как начальник) и в конце-концов во всеуслышание объявил, что отходит от дел.

В свое нагретое должностными обязанностями кресло он был намерен усадить племянника еще в начале этого лета, но тот решил прежде разобраться в делах фирмы, а уж потом взять бразды правления.

На этой оптимистичной ноте распахнулись двери конференц-зала и мне поплохело. Одетый с иголочки в черный костюм-тройку, явно сшитый на заказ, в белоснежную выглаженную рубашку и доблеска начищенные лаковые туфли уверенной походкой вошел ОН.

ОН совершенно отличался от ехидного здоровенного мужика с разрисованными руками, копающегося по утрам в земле, а вечерами читающего классику в свете дюжины свечей. ОН улыбался своим подчиненным, не хмуря лоб и не сжимая кулаки. ОН был гладко выбрит и волосы у НЕГО были уложены. В руках у НЕГО был дипломат, а на запястье сверкали дорогие часы.

Нет, это был не тот мужчина. Безумно похожий, но не тот.

-Аааа,- весело улыбался Леонид Андреевич,- вот и ваш новый директор - Иван Алексеевич,- и уже обращаясь к своему племяннику, подмигнул,- Удачи.

Вот так и рушится карьера. Новый начальник, новые правила. А уж если тебе посчастливилось перейти ему дорогу, то можно смело паковать коробочки и писать «по-собственному».