Лира забралась на холм и нашла небольшую стаю в пять собак. Увидев девушку, открыто стоящую на вершине, какой-то человек вышел из тени крепостной стены. Высокий худощавый юноша. Едва его длинные волосы заблестели отражённым лунным серебром, Лира узнала его. Самого молодой из семьи Калькаров – Хиам, обращённый в carere morte пятнадцать лет назад. Он часто сопровождал Магнуса и Сесилию в их визитах к владыке, но близко они не были знакомы.

Лира спустилась к нему. Они поздоровались и немедленно смутились, замолчали надолго. Собаки, завилявшие хвостами при приближении девушки, чинно сели в отдалении, повинуясь взгляду хозяина.

- Как они спокойны! – ещё тихо от стеснения удивилась Лира. – Обычно, животные начинают тревожиться в присутствии carere morte.

- Эти – моё продолжение от кончика носа до кончика хвоста, - улыбнулся вампир, и Лире понравилась его резковатая, но не похожая на оскал улыбка. – А леди Диос, я гляжу, опять гуляет в одиночестве?

Вместо «гуляет» он собирался сказать «скучает», но не решился. Лира согласилась лёгким кивком и вздохнула:

- Если бы Мирта так подчинялась мне!

- Мирта – та лошадка, что пасётся у старой церкви?

Снова лёгкий кивок. Лира разглядывала стаю. Здесь были две жёлтые собаки, две пятнистые, чёрные с белым, и одна демоническая, абсолютно чёрная. Все как на подбор довольно крупные и поджарые, с длинными лисьими мордами и ушами торчком.

- Я их хозяин, - гордо сообщил Хиам. – Хозяин – вы понимаете, что это значит?

Лира нахмурилась. Хозяин? Он хочет сказать, кукловод, поднимающий мёртвые тела проклятием своей крови?! О!

Наверное, омерзение отразилось на лице, и вампир засмеялся:

- Да, леди! Вы не знали, что мёртвых животных можно делать рабами точно также, как человеческих покойников?

- Прежде я только читала это… в страшных сказках Карды.

- У меня редкий талант, - послушная его взгляду крайняя жёлтая собака поднялась и медленно направилась к хозяину. - Хозяевам-вампирам обычно бывает слишком сложно управлять животными. К незнакомому человеческому телу привыкнуть непросто, а к телу животного, имеющему свои анатомические особенности, и вовсе почти невозможно.

- Остановите её! Не надо!

Собака немедленно послушалась. «Правильнее сказать, её хозяин меня послушался», - подумала Лира.

- Не бойтесь. Вы же видели рабов Сесилии. Она сопровождала владыку, когда он встречался с избранным.

- Но они были люди!

- О, да, - он помолчал. – Но, по-моему, человеческие покойники страшнее, чем эти чучела.

Настал черёд Лиры молчать, размышляя, почему живые мертвецы-люди пугают ее меньше. Может, потому, что она, все такая же космически одинокая и едва ли живая, ощущает некое... сродство с ними? Хиам, уловив её тоску, решил развеселить:

- Управлять животными намного интереснее. Невозможно и представить, как обостряется обоняние. Собаки быстрее людей, и челюсти их сильнее.

- Покров способен пропустить их? – содрогаясь, спросила Лира. Неужели такие твари могли бродить в пределах Академии?

- Нет. Как и всех carere morte.

- И что же, легко ими управлять?

- Всеми одновременно - довольно сложно, но я учусь. Обычно на охоте я отдаю нескольких во владение другим carere morte, и тогда воспринимаю те свои отражения отстранённо, превращаюсь в наблюдателя.

- Их обращают точно также, как людей?

- Также, как будущих рабов. Я сначала убивал их, в потом воскрешал своей кровью.

- Вас научила Сесилия?

- Нет. Я сам открыл в себе этот талант. Тётя и дядя были рады.

Понемногу Лира развеселилась. Скоро она с улыбкой смотрела на маневры стаи. Теперь она замечала странности в поведении животных: их бока не вздымались от дыхания, даже после бега они не разевали пасть и не вываливали языки, чтобы охладиться. Эти звери были пустыми, лишёнными суеты жизни. Их созерцание дарило покой. Они начинали нравиться Лире. Вдалеке послышалось ржание Мирты, призывающей хозяйку. Та нехотя оглянулась на неё и, быстро повернувшись к Хиаму, неожиданно для самой себя спросила:

- Можно сделать то же самое с моей лошадкой?

Вампир удивился. Его взгляд тревожно забегал по лицу собеседницы:

- Разве она не дорога вам?

- Дорога. Именно поэтому я хочу забрать её с собой в вечность.

Он присматривался к её глазам, ища признаки сумасшествия:

- У вас не получится, пока вы низшая. Да и я ещё слишком молодой вампир-хозяин… Впрочем, я готов попытаться помочь вам. Предупреждаю: при ранениях вам придётся давать ей кровь целыми вёдрами, - он опустил глаза. – И с вами на прогулках всегда будет частица меня.

- Я буду рада этому. Вы же можете отдать мне куклу Мирты во владение, и она будет слушаться моих команд лучше, чем сейчас?

Вампир улыбнулся:

- Да. Вы желаете сначала попробовать её крови?

- Нет, - Лира испугалась небрежному вопросу, такому… вампирскому и всё ещё чуждому охотнице. – Я пью только стабилизированную кровь.

Они поднялись на холм. Внизу белым ковром стелились кроны деревьев. Знакомый остророгий месяц выглядывал из-за быстро проносящихся туч.

- Добрая ночь! – похвалил вампир. – Я надеюсь, что ночь Большой Весенней Охоты через неделю будет такой же. Вы будете там с нами?

- Да.

- А как же: «Только стабилизированная кровь?»

Лира не ответила. Они прошли яблоневый сад, и собаки вереницей следовали за ними. Она указала Хиаму Мирту, но не стала смотреть, что он будет делать с ней.

Через пять дней вампир возвратил Мирту. Как и обещал Хиам, она слушалась Лиру лучше чем прежде и при этом почти не изменилась: по-прежнему шумно фыркала и шарила по ладони девушки мягкими губами. Присутствия вампира-хозяина Лира не замечала и не испытывала ни малейшей неловкости при общении с ней. Дэви, узнав о том, как гостья поступила с его подарком, расхохотался.

Владыка, как узнала Лира, редко останавливался в древней столице более чем на пару лет. Большая свита требовала многих жизней смертных. Когда число жертв по всей Термине переваливало за тысячу, по приказу Дэви, внимательно следящего за соблюдением всех законов ночной охоты, вампиры без сожаления должны были оставить свои земли, порой на несколько лет.

Большая Весенняя Охота была последним крупным празднеством перед тем, как покинуть Карду. В эту страшную ночь carere morte охотились открыто. Они выбирали только одну область северного края, но бесчинствовали там открыто. Они чистили улицы городов от случайных прохожих и не просачивались, как в другие ночи, - вламывались в дома, ввергая их обитателей в ужас. Это была настоящая оргия убийств. Обычные правила вампирской охоты переставали существовать. Цивилизованные carere morte Карды вели себя, как столичные дикари. Они насыщали свою частицу Бездны, разросшуюся за годы осторожного, тихого существования.

В этот раз бессмертные охотились на востоке Термины. Дэви возглавлял Большую Весеннюю Охоту, а Лира была его неотлучной спутницей. Вместе с бессмертными она входила в чужие дома, как хозяйка. В руках владыки она скользила над городами и селениями в поисках добычи. Лира не пила кровь его жертв. Но, отрёкшись на эту ночь от всех моральных законов, пожирала обреченных глазами, и её крохотная частица Бездны, с жадностью ловящая каждую картинку смертной муки, ликовала.

Владыка заметил её трепет. В коридоре незнакомого дома он поймал Лиру, задыхающуюся, с горящими глазами, и неожиданно и осторожно коснулся её губ своими, ещё не впитавшими чужую кровь. Она приглушенно вскрикнула от боли, которую оставила на её губах эта капля обжигающей жизни. А вампир увлёк спутницу на открытый балкон и, переступив ажурную решётку перил, они вновь окунулись в ночь.

Река чёрных теней скользила, то разделяясь на ручейки, то сливаясь в единый поток. Лира не различала в нём знакомых. Carere morte были безликим зеркалом, в котором образы убитых сменяли друг друга, проходя вереницей по коридору пустоты…

Бессмертные понемногу продвигались к Пустоши – восточной границе Карды. Впереди уже показался острый белый клык церкви святого Микаэля, отделяющий развалины старой Карды от жилых районов. По просьбе Лиры владыка опустил её на землю, и она побежала, чувствуя за спиной огромную общую тень carere morte. Лире казалось, они следуют за ней, как детёныши за матерью.