Винсент сделал еще шаг. Впереди чернел бурелом, чернел неестественно даже для темной зимней ночи. Там, среди поваленных давней бурей стволов, дремал Первый вампир.

За годы сопровождения Винсеент еще не подбирался к нему так близко. Он не решался проверить, насколько непредсказуем первый из вампиров! Впрочем, и сам Макта, похоже, не искал встречи с неизвестным рабом: если Винсент хоть немного сокращал дистанцию, тот резко уходил вперед или сворачивал в сторону, сливаясь с тенями, прячась среди них...

Винсент еще шагнул вперед, и почувствовал, что Первый очнулся - ощутил на себе равнодушный к причиняемой им боли и острый, как лезвие меча, взгляд его странных, белых, слепых, но всевидящих глаз.

«Раб. Ты давно следуешь за мной. Чей ты? Что нужно твоему хозяину?»

- У меня нет хозяина, - сказал Винсент и, ему показалось, различил меж темных стволов, покрытых пятнами лунного серебра, бледный лик первого вампира. Первый усмехался... или это только ночная тень так легла на спокойное бескровное лицо?

«Зачем же ты пришел, раб без хозяина? Немногие carere morte владеют сведениями столь важными, чтобы заинтересовать первого из бессмертных... Остальные, ищущие встречи со мной - безумцы. Кто же ты? С чем пришел ко мне?

Винсент долго выдохнул, по старой, смертной еще привычке сжав голову. Только б не ошибиться, сказать только то, что не причинит никому вред! Да, Карл говорил, они вступают в войну, и теперь можно будет говорить лишь о большем или меньшем в количественном отношении вреде... но бывший избранный все же искал лазейку, чтобы спасти всех, ничего не разрушая.

- Ты должен будешь передать Макте: новая война за дар начинается, и в ней ему выгоднее принять сторону охотников. Они ставят своей конечной целью исцеление земли страха от проклятия carere morte, а значит и исцеление Макты. Он сможет спокойно уйти, получив старый долг - украденную жизнь.

- А ведь это и правда возможно! - воскликнул тогда воодушевившийся Винсент. - Если тебе уже известно имя нового избранного, ты можешь просто сообщить его Макте. Старейший получит с него свой долг и уйдет. И проклятие carere morte исчезнет! Так просто и совсем без жертв!

- Увы, Линтер, есть множество препятствий этому, казалось бы, самому простому пути. Проклятие Макты не таково, как у его детей. Пока не закрыты все долги Арденсов и каждого из carere morte, избранный не сможет вернуть Макте его жизнь. Видишь ли, избранный - не единственный ее владелец, все мы - охотники, вампиры, Арденсы самим своим существованием держим Макту в заложниках.

- То-есть, прежде все мы должны поубивать друга друга, так что ли?!

Хортор улыбнулся замороженной улыбкой, подошедшей больше carere morte:

- Или поубивать... или договориться. И начало переговорам должен положить ты, Линтер.

- Ну еще бы! - и он тихо добавил, вспомнив Латэ, - ведь Мира у вас!

- Ради Миры, Винсент. Ради того, чтобы она исцелилась...

- Глава ордена хочет предложить тебе союз, - сказал сейчас Винсент темноте леса. - У вас одна цель: вы оба хотите избавить землю страха от проклятия. Вы можете здорово помочь друг другу. Глава ордена придумал, как снять с Арденсов долг, тяготеющий не только над ними, но и над тобой. А если этот опыт не удастся - он обещает отдать их тебе для осуществления мести. Ты знаешь, в ордене есть подробнейшие карты родословной Лазара. Они могут стать твоими.

- Чего же глава ордена хочет от меня?

- Защити избранного! Помоги нам укрыть его сейчас от вампиров Дэви! И, когда все долги Арденсов будут закрыты, а все желающие исцеления carere morte получат его, избранный вернет тебе твою потерянную жизнь! -

Винсент совсем не боялся, говоря это. Может, потому, что не один десяток раз проговорил это сам себе, и не одну сотню часов все обдумал...

- Почему я не могу сразу сказать Макте имя избранного? Он не может пожелать уничтожить его, ведь тот - носитель его жизни!

- Потому что Первый непредсказуем. А имя избранного - не то имя, которое стоит кричать на каждм перекрестке.

- И... если ритуал снятия метки не удастся, ты, правда, отдашь ему Арденсов? ...Всех?! В жертву?!

- Придется, - опять замороженная улыбка, напоминающая оскал владыки вампиров, такая странная, ужасающая на живом лице молодого главы ордена. Винсент содрогается: неужели, война уже началась... и растушевала краски, размыла черты противников, сделав их единой серо-стальной смертоносной машиной? - Но к тому времени, когда придется, жертв будет уже немало, Линтер, и эти затерются в сонме прочих...

- Избранный?! - тьма впереди заволновалась, заклубилась, переплетая полосы и струи тени. - Значит, главе ордена уже известно имя избранного?!

- Это он тебе скажет, если ты согласишься... - заторопился Винсент. А тьма выплеснулась из чащобы, перекрученные щупальца потянулись к нему. ''Хорошо, что я не знаю имя избранного,'' - подумал он, но больше уже ничего не успел. Жгучая боль, точно по венам пустили воду из Источника… Он не удержался от крика.

«Твоё проклятие часть меня. Бесполезно сопротивляться», - спокойный голос Макты.

''Я знаю не больше того, что сказал тебе! Отпусти!'' - но смешок старейшего вампира ледяными болезненными иглами вонзился в мозг:

''Твоя хозяйка знает''. -

Первый уже шёл… невидимым коридором, соединяющим раба со своей создательницей.

«Не тронь её! Не она отправила меня следить за тобой... Это орден... И я сам!»

Суть их разговора стала уже не важна. Он весь переполнился ужасом за Миру, которую своим сопровождением Первого, сам того не осознавая, подвергал страшной опасности. А Старейший продолжал продвигаться к Мире. Винсент пытался преграждать ему дорогу, но это было так же нелепо, как заступать путь огню в сухом лесу. В теле, поддерживаемом лишь проклятием, хозяином был Макта.

Винсент пытался вызвать Первого на разговор... Бесполезно! Макта уже перешёл черту, дальше которой сам Винсент не мог заглянуть. Различим стал образ Миры, а петляющая нить пути вытянулась в короткую струну. Последние шаги, и поток мыслей и чувств хозяйки накрыл Винсента с головой. Сам он не мог бы услышать их, но сейчас Первый позволил ему это. Макта настаивал, чтобы Винсент слушал это! Старейший тянул к златовласой вампирше пальцы…

«Не тронь её! - Винсент осёкся, поняв, что обращается не к тому. – Мира! Мира, беги от него!»

Она поняла, кто зовёт её, вздрогнула, заозиралась. Юноша едва выпутался из сетей её воспоминаний. Главным образом каждого из них был он, Винсент, главной эмоцией – её, Миры, вина и боль. Винсент поймал взгляд вампирши: умоляющий и робкий. Она увидела его – через сотню миль, их разделяющую. Но что сказать ей? Куда «беги!»? Разве можно сбежать от своего проклятия? - и Винсент снова кричал, молил Первого:

- Не трогай её! Не убивай её! Они ни при чём, совсем ни при чём! Она давно закрыла путь ко мне. Оставь её! - и нечленораздельный вопль: Старейший уже коснулся проклятия Миры… Коснулся и дёрнулся назад, точно обжёгшись.

«Она охотница? Охотница и вампирша… - интересно».

Винсент горячо поблагодарил Латэ, когда-то настоявшего на посвящении Миры в орден. Защита охотников, конечно, не была непреодолимой преградой для Старейшего, но она остановила его на некоторое время.

- Оставь её, – Винсент постарался говорить спокойно. – Она упрямая, как ты. Она хорошая… Она ищет дар, так что ж? Она никому не даст уничтожить его и не даст загрязнить его вампирским проклятием. Однажды дар вернётся к тебе, и Мира приближает этот день своими усилиями. Оставь её!

Внял ли Старейший его словам или просто поленился ломать защиту охотницы-вампирши, но Макта отступил. Мгновение – и они оба стояли в чёрном ночном лесу: закутанный в алую мантию древний вампир, всесильный, но более всего жаждущий небытия, и хрупкая марионетка, в щегольском светлом костюме так похожая на статуэтку и такая же пустая внутри.