— Я полагаю, начальник, что он не очень-то захочет попасться нам на глаза.

— А я держу пари, что он придет скорее, нежели ты думаешь. Пока вернемся в Лондон и покончим дело с нотариусом.

На другой же день Холмс был уже владельцем замка «Юнона», а через два дня въехал в него вместе с Гарри Тэксоном.

Вечером сыщики пошли прогуляться.

— Одного только я не понимаю, начальник, — сказал по дороге Гарри. — Вы говорите, что таинственный незнакомец — убийца, т.е. вы, очевидно, считаете его виновным в смерти той несчастной четы. С другой стороны, принимая во внимание, что вы непременно хотели купить этот замок, я начинаю думать, что мужчина, убитый им, есть не кто иной, как лорд Сеймур.

— Ты угадал!

Гарри невольно остановился.

— Начальник, вы позволите мне указать вам на некоторые противоречия?

— Говори, говори, Гарри, я очень рад, если ты осветишь вопрос с разных сторон.

Гарри почесал затылок.

— Во-первых, — сказал он, краснея от волнения, — отчего же никто не отозвался, когда мы поместили портрет лорда в газетах; ведь эти рыбаки здесь, очевидно, должны же его знать?

— На это я тебе скажу, Гарри, что эти бедняки едва ли читать лондонские газеты, а разве только какой-либо местный листок, который, конечно, не поместил наших фотографий, кроме того, лорд почти никогда не бывал дома, а годами путешествовал.

— Но все-таки, мне кажется, они должны были помнить его лицо! — не унимался Гарри.

Холмс улыбнулся.

— Я утверждаю, что нет, иначе, конечно, уже навел бы у них справки.

— В таком случае я убежден, что вы не сделали этого еще по какой-то особенной причине, о которой мне пока не говорили.

— Опять угадал.

Гарри задумался.

— Вот что! — вдруг воскликнул он. — Я укажу вам еще на одно обстоятельство.

— Говори!

— Если этот человек убил лорда Сеймура, то как же нотариус мог получить от него письмо в то время, когда, по всем расчетам, лорда уже не было более в живых?

— Все это было бы совершенно верно, друг мой, но дело в том, что лорд этого письма и не писал. — Холмс достал свой новый портфель. — История эта сразу показалась мне в высшей степени подозрительной, — продолжал он. — Отчего это лорд вдруг продавал свой замок, а главное — по такой неслыханно дешевой цене. Я попросил нотариуса показать мне письмо; вот оно — присмотрись-ка хорошенько.

Гарри прочел письмо.

— Гм! Почерк, действительно, кажется мне немного знакомым… Но ведь нотариус, без сомнения, знал почерк лорда.

— Конечно, знал; но он великолепно подделан; тем не менее, я нахожу некоторые характерные черточки, точь-в-точь похожие на те, которые подметил в любовных письмах, найденных у Смитсона.

— Черт возьми! — проговорил Гарри, — в таком случае наш таинственный американец тождественен с тем грабителем церкви, который вот уже сколько времени водит за нос всю лондонскую полицию.

— Я в этом убежден так же, как и в том, что он угостил Смитсона напитком, от которого тот отдал Богу душу. Всеми этими нечистыми делами он нажил себе изрядное состояние, — я полагаю около 20.000 фунтов. На эту сумму он хотел купить замок «Юнону» и вот, от имени лорда известил нотариуса, чтобы тот назначил его к продаже за баснословно низкую цену.

— Для того, чтобы затем продать его вдвое дороже! — заметил Гарри. — Нечего сказать, ловкий делец!

— Я не думаю, чтобы это именно была его главная цель; мне кажется, он имел в виду другое.

— А что? Начальник, скажите ради Бога!

— Предположение мое несколько смелое, милый Гарри, и мне не хочется о нем говорить. Догадайся сам!

— Не могу, начальник!

— В таком случае тебе придется подождать.

Был уже вечер, когда Шерлок Холмс и Гарри вернулись обратно в замок. Кастелян почтительно открыл двери и спросил лорда — Шерлок Холмс назвал себя лордом Ратклифом — не угодно ли ему чего-нибудь.

Холмс заказал чаю и, закурив трубку, расположился вместе с Гарри в уютном кабинете.

Вскоре подали чай. Кастелян удалился. В комнате воцарилась тишина; только тихо пела вода в чайнике.

— Странные духи употреблял лорд Сеймур, — заметил Гарри. — Запах их чувствуется до сих пор.

Шерлок Холмс кивнул головой.

Время проходило. Сыщики давно уже напились чаю; Гарри потягивался, его начинало клонить ко сну, но Холмс как будто не замечал этого.

— Гарри, хочешь сделать мне удовольствие?

— Еще бы, начальник! что вам угодно?

— Пройдись по подвалам и кладовым замка, по возможности без огня. На всякий случай возьми с собою маленькую свечку, чтобы не разбить головы.

Гарри отлично заметил лукавую улыбочку в глазах начальника; он откашлянулся, но все-таки сказал спокойно, как всегда:

— Хорошо!

Он положил в карман свечу и вышел.

В самом деле, поручение, данное ему Холмсом было далеко не из приятных; чтобы там ни говорили, а бродить одному по темным закоулкам совершенно незнакомого замка, да к тому же такого, о котором ходят разные подозрительные слухи это, во всяком случае, удовольствие сомнительное. Но молодой сыщик скорее вырвал бы себе язык, чем сказал начальнику: я боюсь.

Итак, он медленно и осторожно стал спускаться по широкой каменной лестнице. Дом был еще освещен, но когда он дошел до конца коридора и отомкнул большую железную дверь, ведущую в подвал, когда на него дохнуло оттуда холодом и сыростью — он вдруг невольно остановился, но тут же пожал плечами и стал поспешно спускаться прямо в адский мрак.

Лестница как будто не имела конца, но, помня приказание Холмса, неуверенный к тому же, не наблюдает ли он за ним, Гарри не зажигал свечи.

Вот, наконец, он почувствовал под ногами ровный пол. Воздух стал еще хуже; кругом — непроницаемая тьма. Несколько раз молодой сыщик спотыкался и падал, наконец, изо всей силы наткнувшись на какую-то колонну, решил, что настал момент засветить взятую с собою восковую свечу. Только что он это сделал — как что-то дохнуло, наверху захлопнулась железная дверь и свечка потухла.

Гарри схватился за голову. Черт возьми! Неужели он не умел держать себя в руках? Ведь не барышня же он, в самом деле… Ему просто почудилось.

Он стал плотнее к колонне и опять зажег свечку. Она опять мгновенно потухла, на этот раз Гарри знал, что он не обманулся: он ясно различил перед собою что-то белое, бесформенное, что-то, что не подавалось описанию, но вместе с тем обладало жизнью, так как двигалось, двигалось навстречу ему.

— Черт возьми! Я не дам над собою шутить! — крикнул Гарри и в третий раз зажег свечу, в то же время быстро прикрыв ее рукою.

Прямо перед собою он увидал два глаза, два страшных глаза, в которых отражался свет свечи. Какая-то фигура то вырастала, то съеживалась и подползала все ближе, ближе.

Гарри Тэксон находился в состоянии близком к помешательству. Он всю жизнь смеялся над призраками, но даже самые сильные нервы поддаются влиянию обстановки, а обстановка, в которой находился молодой сыщик, была поистине ужасна.

Призрак подошел уже совсем близко; Гарри встрепенулся и с мужеством отчаяния обхватил его обеими руками; однако дух моментально выскользнул из его объятий и, в, то же время, Гарри почувствовал на виске что-то холодное, точно дуло, револьвера. Он инстинктивно схватил поднятую руку привидения — она осталась у него в руках, холодная, как лед.

Гарри свистнул; это был раз навсегда условленный между ним и Холмсом сигнал, на тот случай, если бы кто-нибудь из них попал в беду.

В тот же момент привидение несколько отошло назад; яркая полоса света вдруг озарила тьму; призрак, как белое пятно, постепенно удалялся, но вдруг почему-то остановился.

Гарри показалось, что волосы у него становятся дыбом: у привидения явился соперник. Та же белая фигура, как будто сразу выросшая из земли, та же слегка раскачивающаяся походка.

Но тут молодой сыщик, забыв страх, чуть не расхохотался. Привидение, которое оставило ему свою руку, казалось, испугалось своего неожиданного двойника и начало медленно, шаг за шагом, пятиться.