Но я утешил его надеждой, что, вероятно, еще представится‹случай снова посетить океанские леса. Почти ежедневно железные ставни на окнах салона отодвигались на несколько часов, и мы не уставали восторгаться чудесами подводного мира!

«Наутилус» шел теперь на юго-восток, держась на глубине между ста и ста пятьюдесятью метрами. Но однажды, в силу какой-то прихоти капитана, увлекаемый наклоном своих рулей глубины, он спустился на две тысячи метров в глубь моря. Стоградусный термометр показывал четыре с четвертью градуса выше нуля — температуру, свойственную этим глубинам как будто под всеми широтами.

Двадцать шестого ноября, в три часа; утра, «Наутилус» пересек тропик Рака под 172° долготы. 27-го мы миновали Сандвичевы острова, где 14 февраля 1779 года погиб знаменитый капитан Кук.

Мы прошли уже четыре тысячи восемьсот шестьдесят лье[37] с начала нашего кругосветного путешествия.

Утром 29-го, выйдя на палубу, я увидел в двух милях под ветром Гавайи, самой большой из семи островов, образующих Гавайский архипелаг. Я ясно различал возделанные поля, предгорья и горные кряжи, тянущиеся параллельно побережью вулканы, над которыми возвышается вершина Муна-Реа, высотой в пять тысяч метров над уровнем моря.

«Наутилус» продолжал держать курс на юго-восток. Он пересек экватор 1 декабря под 142° долготы, а 4 декабря, после быстрого перехода, не отмеченного ничем примечательным, мы подошли к группе Маркизских островов.

Я увидел пик Мартин на Нука-Хива, крупнейшем из Маркизских островов, расположенный под 8°57' южной широты и 139° 32' западной долготы. Но кроме густых лесов, покрывавших гору, ничего рассмотреть не удалось, так как капитан Немо не любил приближаться к земле.

Сети, заброшенные в эти воды, принесли несколько золотистых с синим отливом макрелей, мясо которых необычайно нежно на вкус, и голубовато-зеленых с серебристым отливом сарганов. Эти рыбы заслуживали почетного места на обеденном столе.

Попрощавшись с этими прекрасными островами, над которыми развевается флаг Франции, с 4 по 11 декабря «Наутилус» прошел еще около двух тысяч миль. Переход ознаменовался только встречей с огромной стаей кальмаров, очень любопытных моллюсков, принадлежащих к классу головоногих, к подклассу двухжаберных, к которому относятся также сепия и аргонавт. Эти моллюски почему-то привлекали особое внимание древних натуралистов и, занимая почетное место в метафорах древних ораторов, пользовались не меньшим уважением за столом у богатых граждан. Так, по крайней мере, утверждает Атеней, древнегреческий врач, предшественник знаменитого Галена.

Армию кальмаров «Наутилус» встретил в ночь с 9 на 10 декабря. Многие миллионы этих моллюсков переселялись из умеренных зон в более теплые, следуя теми же путями, что сельдь и сардины.

Мы смотрели на них сквозь толстое хрустальное окно; кальмары плыли задом наперед, безостановочно размахивая десятью ногами, которые природа поместила у них на голове.

Несмотря на быстроту своего хода, «Наутилус» в течение долгих часов плыл, окруженный кальмарами; закинув сети, мы собрали огромное количество, этих моллюсков.

Море не давало нам скучать. Оно развертывало перед нами зрелище за зрелищем, спектакль за спектаклем, бесконечно разнообразя их, каждочасно меняя декорации и постановку. Оно не только развлекало нас, но и позволяло проникать в самые сокровенные свои тайны.

Днем 11 декабря я сидел в салоне, читая книгу из библиотеки капитана Немо. Нед Ленд и Консель сквозь хрустальное окно любовались ярко освещенной водой. «Наутилус» стоял неподвижно. Наполнив резервуары, он держался на глубине в тысячу метров в малонаселенном слое океана, в который только изредка забредают самые крупные рыбы.

Я читал в это время замечательную книгу Жака Масэ «Слуга желудка», восхищаясь неподражаемым блеском и остроумием автора, когда Консель вдруг окликнул меня.

— Не угодно ли будет хозяину подойти на минуту к окну? — сказал он каким-то странным голосом.

— Что случилось, Консель?

— Пусть хозяин посмотрит!

Я отложил книгу и, прижавшись к окну, стал всматриваться.

В жидком пространстве, ярко освещенном электрическим прожектором, виднелась какая-то огромная неподвижная черная масса. Я пристально всматривался в нее, стараясь рассмотреть это гигантское животное. Вдруг догадка молнией пронзила мой мозг.

— Это корабль! — вскричал я.

— Да, — ответил канадец, — это затонувший корабль… Нед Ленд не ошибался. Перед нами был затонувший корабль. Корпус его был еще в хорошем состоянии, и казалось, что крушение произошло не больше как несколько часов тому назад. Три обрубка, возвышавшиеся над палубой едва на два фута, говорили о том, что кораблю в борьбе за жизнь пришлось пожертвовать мачтами. Но это не помогло…

Какую грусть навевал вид этого затонувшего судна!

Но еще более грустное зрелище являла его палуба, где лежало несколько трупов; Я насчитал шесть трупов: четырех мужчин — один из них стоял у руля — и женщину, наполовину высунувшуюся из отверстия люка и держащую в руках ребенка.

Женщина была молода. При ярком свете прожектора я смог даже различить Черты ее лица, еще не тронутого разложением. Последним усилием она подняла над головой ребенка; бедная крошка так и умерла, обняв ручонкой шею матери…

Трупы трех матросов застыли в неестественных позах — смерть застигла их, видимо, когда они пытались развязать веревки, которыми привязали себя к палубе тонущего судна. Четвертый, рулевой, стоял выпрямившись, со спокойным и строгим лицом. Его руки застыли на руле.

Казалось, старый рулевой продолжал управлять затонувшим трехмачтовиком в его последнем пути по глубинам океана…

Какое страшное зрелище! Мы не могли оторвать глаз от этой картины крушения…

Я увидел, как приближались огромные акулы, привлеченные запахом человеческого мяса…

«Наутилус» обошел вокруг затонувшего корабля, и я успел прочитать надпись на его корме:

Эта трагическая встреча была первой из целого ряда подобных же встреч. Впоследствии мы часто из окон «Наутилуса» наблюдали затонувшие суда, догнивавшие в воде. В более глубоких слоях на дне мы видели пушки, ядра, якори, цепи и тысячи других железных предметов, изъеденных ржавчиной.

Одиннадцатого декабря мы приблизились к архипелагу Паумоту, которому Бугенвиль в свое время дал название «Опасной группы островов»; острова этого архипелага разбросаны на протяжении более двух тысяч километров с востока-юго-востока на запад-северо-запад между 13°3' — 20°50' южной широты и 125°30' — 151°30' западной долготы. Крайний восточный остров группы называется островом Дюси, крайний западный — островом Лазарева.

Этот архипелаг занимает площадь в триста семьдесят квадратных лье и состоит из шестидесяти групп островков, в числе которых находится и группа Гамбье, принадлежащая Франции. Острова эти — коралловые. Медленная, но неустанная работа полипов поднимает их из воды и рано или поздно соединит между собой. Затем этот новый остров соединится с соседними архипелагами, и между Новой Зеландией и Новой Каледонией, С одной стороны, и Маркизскими островами, с другой, возникнет новый материю

В тот день, когда я развил эту теорию перед капитаном Немо, он холодно ответил мне:

— Земля нуждается не в новых материках, а в новых людях!

Случайно курс «Наутилуса» был проложен мимо острова Клермон-Тоннера, одного из любопытнейших во всем архипелаге. Эта случайность позволила мне изучить удивительные колонии мадрепоровых кораллов, которым обязаны жизнью острова этой части Тихого океана.

Мадрепоровые кораллы представляют собой живую ткань, покрытую известковым скелетом. Различия в структуре их скелета дали Мильн-Эдвардсу, моему знаменитому учителю, основание разделить их на пять групп. Миллиарды этих микроскопических живых существ, чьи выделения образуют полипняки, составляют одну колонию. Из отлагаемой ими извести вырастают скалы, утесы, островки и острова. Здесь они образуют известковое кольцо, окружающее лагуну, или маленькое озеро, соединяющееся с морем через подводные трещины; там они воздвигают барьеры из утесов, подобные тем, какие обрамляют берега Новой Каледонии, или целые острова, как, например, архипелаг Паумоту. В других местах, например на островах Маврикия, они возводят зубчатые утесы, высокие отвесные стены, у подножия которых глубина океана весьма значительна.