о нем справка в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона скупо освещает его

научную и литературную деятельность в России только до 1900 г., ни слова не говоря о

его деятельности революционной<25>.

Карелин принадлежал к старому дворянскому роду, а по матери - О.Г.Лермонтовой -

приходился дальним свойственником известному поэту. Примкнув в ранней юности к

народовольцам, пройдя через ряд арестов, судов и ссылок, Карелин обратил на себя

внимание российской общественности множеством статей в различных изданиях по

вопросам сельской общины, экономического положения крестьянства, статьями по

этнографии и несколькими фундаментальными экономическими исследованиями, где был

собран свежий фактический материал, но главное - той бесконечной отзывчивостью и

бескорыстием, с которыми он на протяжении ряда лет вел адвокатскую практику,

отказываясь от гонорара при защите неимущих. Соответствующим образом менялись и

его взгляды. Примыкая в первые два десятилетия своей революционной деятельности к

народовольцам, в начале 900-х гг. Карелин сблизился с эсерами, но уже к 1905 г. его

анархистские симпатии окончательно оформились и в том же 1905 г. после Московского

восстания он был вынужден бежать за границу.

Осев в Париже, Карелин развил характерную для него бурную деятельность: читал

лекции в Высшей школе социальных наук, с 1911 по 1914 г. издавал в Нью-Йорке газету

“Голос Труда” (впоследствии так будет называться основанное им анархистское

издательство в советской России), обратившую на себя внимание П.А.Кропоткина,

который не подозревал, что ее редактором и автором множества статей является хорошо

знакомый ему Карелин.

Там же, во Франции, Карелин организовал новую анархистскую группу из русских

эмигрантов, названную им “Федерацией анархистов-коммунистов” (прообраз ВФАК), или

“Братством вольных общинников”. Его попытка в октябре 1913 г. созвать в Париже съезд

анархистов-коммунистов закончилась неудачей. Съезд собрался, но к тому времени,

посчитав Карелина опасным для себя соперником, против него выступила цюрихская

группа анархистов-коммунистов, претендовавшая на главенство в течении. В результате,

объединительный съезд был сорван. Вместо обсуждения поставленных вопросов начались

поиски “провокатора”, взаимные подозрения, обвинения, ссоры, и дело распалось<26>.

Подобно многим политэмигрантам, Карелин вернулся в Россию летом 1917 г. и сразу

начал издавать в Петрограде анархистскую газету “Буревестник”, однако после захвата

редакции бандитствующими анархистами порвал с ней все связи и в начале 1918 г.

переехал в Москву. В среде анархистов, после Кропоткина, Карелин был второй по

влиянию и политическому авторитету фигурой. Однако, в отличие от Кропоткина, он не

считал себя вправе отойти от политической жизни, а потому вместе со своими

сподвижниками, с которыми он вернулся в Россию - А.Ю.Ге, Ф.Горбовым и

Р.З.Эрмандом, согласился войти во ВЦИК, образовав фракцию анархистов “на правах

наблюдателей”, периодически выступавших с протестами против крайних проявлений

большевистского террора<27>. В декабре 1918 г. ему удалось созвать Первый

Всероссийский съезд анархистов-коммунистов, где, наконец, была создана

“Всероссийская Федерация Анархистов и анархистов-коммунистов” (ВФАК), избран ее

34

Секретариат и начал действовать “Черный Крест помощи заключенным и нуждающимся

анархистам”, основание которому впервые было положено Карелиным еще в годы

парижской эмиграции.

Авторитет Карелина среди представителей самых различных партий, в том числе и

большевиков, был, по воспоминаниям современников, настолько велик, что, несмотря на

неоднократные и жестокие волны гонений на анархистов, его ни разу не подвергали

аресту и не делалось попыток его выселения из 1-го Дома Советов (ныне гостиница

“Националь”), где он жил вместе с другими членами ВЦИКа, хотя на его квартире

чекистами несколько раз устраивались засады.

И все же канва внешней жизни человека, пусть даже исключительного по своим

душевным качествам, не может объяснить роли, которую Карелин сыграл в деятельности

Кропоткинского Комитета, если не знать о его роли в становлении того этического

анархизма, который вошел в историю под названием “мистического”, а его представители

- как “анархо-мистики”. Между тем, есть основания полагать, что в письме Атабекяну от

02.05. 20 г., высказывая надежду о создании “новой этики” кем-либо в будущем,

Кропоткин имел ввиду именно Карелина, не назвав его имя из конспирации.

В отличие от Кропоткина, Карелин был, как можно думать, человеком глубоко

верующим, хотя вера эта не имела ничего общего с православием или католичеством и

носила антицерковный характер. Складывается впечатление, что в личной жизни, в

отношениях с окружающими людьми, во взглядах на будущее, которое они в своих

мечтах дарили человечеству, эти два “столпа” анархической мысли были удивительно

схожи друг с другом, следуя заветам Христа и подражая первым христианам. Отличие

коренилось в темпераменте, в опыте жизни каждого, что предопределило направление их

деятельности и внутреннюю эволюцию.

Кропоткин изначально был склонен к естественным наукам, посвятил им основную

часть жизни и в своих социальных исследованиях и трудах опирался на итоги позитивных

знаний о мире, распространяя законы природы на историю человечества. Можно сказать,

что поначалу он и человеческое общество рассматривал с тех же позиций, упустив из вида

собственно феномен человека, в отличие от природных явлений, в том числе и от мира

животных, обладающего свободой воли в постановке и решении далеко идущих задач, не

вытекающих из той или иной ситуации, а часто прямо ей противоречащих. Факт этот и

вынудил его под старость заняться рассмотрением взаимоотношений личности и общества

в плане этическом и поведенченском, после чего он с неизбежностью должен был

обратиться к исследованию духовной структуры человека, но последнее оказалось за

пределами его возможностей.

Наоборот, Карелин был личностью сугубо гуманистического склада, у которого на

первом месте неизменно стоял человек - и не просто человек общественный, а человек

индивидуальный, отличный от остальной массы людей. С самого начала своей

революционной, а затем и общественной деятельности Карелин имел дело с людьми,

которых изучал как экономист, защищал как адвокат и пытался понять как психолог и

религиовед. Сблизившись за время вологодской ссылки со старообрядцами, изучив

хозяйственную и социальную структуру их общин, он имел возможность открыть для себя

духовную сторону человеческого сознания во взаимоотношениях коллектива и личности,

раз и навсегда выяснив ограниченность материалистического подхода социалистов к

человеку и обществу в целом<28>. Вместе с тем, в отличие от Кропоткина, Карелин имел

возможность не только узнать, понять и прочувствовать Россию, как нечто единое целое

во всех ее сложностях и противоречиях, но и гораздо раньше увидеть все отрицательные

стороны революционного пути, усомнившись в идеях, несущих всеобщее разрушение.

Последующая жизнь в Европе, работа в библиотеках, живой интерес к самым

различным проявлениям человеческой мысли и выработанная настойчивым трудом

фантастическая скорость чтения, достигавшая по свидетельствам очевидцев 250 страниц в

час, позволили Карелину за годы эмиграции пройти далеко вперед в своей духовной

35

эволюции. Живая преподавательская, издательская, организационная работа, по-

видимому, привела Карелина к знакомству с французскими тайными орденами, в

результате чего он был принят в Орден тамплиеров, и в 1917 г. на родину вернулся уже не