- Ищу их, - сказал Либерман, - и только иногда нахожу. Я приехал в Гладбек, фрау Дюрнинг, в надежде, что вы будете настолько любезны и уделите мне хотя бы полчаса своего времени. Я бы хотел поговорить о вашем покойном муже. Я предполагаю, что он мог быть втя­нут - совершенно случайно и даже ни о чем не подо­зревая - в отношения с некоторыми лицами, которые меня интересуют. Могу ли я поговорить с вами? Будет ли это удобно для вас?

Были слышны тонкие звуки кларнета. Моцарт?

- Эмиль мог быть втянут?..

- Может быть. Сам того не зная. Я нахожусь по соседству с вами. Могу ли зайти? Или вы предпочитаете встретиться где-нибудь вне дома?

- Нет. Я не могу встретиться с вами.

- Фрау Дюрнинг, прошу вас, это очень важно.

- Скорее всего, не смогу. Не сейчас. Вы выбрали самый неподходящий день.

- Тогда завтра? Я прибыл в Гладбек с единственной целью поговорить с вами.

Кларнет замолчал, а затем снова повторил послед­нюю музыкальную фразу - на этот раз точно Моцарта. Играет ее любовник Шпрингер? Почему сегодня самый неподходящий день?

- Фрау Дюрнинг?

- Ну хорошо. Я работаю до трех. Вы можете подойти завтра к четырем?

- Вы живете на Франкенштрассе, 12?

- Да. Квартира номер тридцать три.

- Благодарю вас. Завтра в четыре. Спасибо, фрау Дюрнинг.

Выйдя из телефонной будки, он спросил у бармена, как пройти к тому зданию, в котором Дюрнинг нашел свою смерть.

- Оно снесено.

- В таком случае, где оно было?

Бармен оторвался от мытья стаканов и ткнул пальцем.

- Вниз по улице.

Либерман прошел узкую улочку и пересек улицу пошире. Гладбек или, по крайней мере, эта его часть, был мрачным и серым городком, над которым висел смог.

Он стоял, глядя на выщербленные остатки стены быв­шего фабричного строения. Трое ребятишек играли сре­ди щебенки. За спиной одного из них был военный рюкзачок.

Он двинулся дальше. Следующая поперечная была Франкенштрассе; он проследовал по ней до 12-го номе­ра, обветшавшего многоквартирного дома, который в свое время считался современным строением; перед до­мом был маленький ухоженный газончик. Из трубы на крыше поднималась узкая струйка черного дыма, внося свой вклад в пелену смога.

Понаблюдав за женщиной, которая с трудом прота­скивала детскую коляску через стеклянные двери, он пошел по направлению к своей гостинице «Шултенхоф».

Очутившись в небольшом номере, убранном с типич­но немецкой аккуратностью, он попробовал снова созво­ниться с сестрой Дюрнинга.

- Бог да благословит вас, кто бы вы ни были! - приветствовала его женщина. - Мы только что вошли в дом. И вы первый, кто нам позвонил.

Прекрасно. Может, ему повезло.

- Здесь ли фрау Топпат?

- О, нет. Простите, но ее нет. Она уже в Калифор­нии или по пути туда. Мы позавчера приобрели у нее дом. Это спрашивают фрау Топпат! Она уехала жить со своей дочерью. Вам нужен ее адрес? Он у меня где-то тут записан.

- Нет, спасибо, - сказал Либерман. - Не утруж­дайтесь.

- Теперь тут все наше - и мебель, и золотые рыбки, и даже огород с овощами. Вы знаете этот дом?

- Нет.

- Он нем более, чем подходит. Прямо подарок от Господа Бога. Вы уверены, что вам не нужен ее адрес? Я могу найти его.

- Уверен. Спасибо. Удачи вам на новом месте.

Вздохнув, он повесил трубку и качнул головой. Удача и мне бы не помешала.

Умывшись и приняв свои полуденные пилюли, он расположился за крохотным письменным столом, открыл портфель и вытащил оттиск своей статьи об экстрадиции Фриды Малони.

Приоткрылась запертая на цепочку дверь и в щель, отбросив со лба прядку темных волос, выглянул подро­сток. Ему было лет тринадцать, он был худ и остронос.

Либерман, подумав было, что попал в другую кварти­ру, спросил:

- Это апартаменты фрау Дюрнинг?

- А вы герр Либерман?

- Да.

Звякнула цепочка, и дверь приоткрылась.

Это, наверно, внук, прикинул Либерман или даже, может быть, учитывая, что фрау Дюрнинг была намного моложе своего мужа, сын. Или же, возможно, сосед, которого фрау Дюрнинг пригласила, чтобы не оставаться наедине с незнакомым посетителем.

Кто бы он ни был, мальчик приоткрыл перед ним дверь, и Либерман вошел в прихожую с зеркальными стенами, с которых на него удивленно посмотрели три его образа с взлохмаченными волосами («Причешись! - вечно требовала от него Ханна. - Приведи в порядок усы! Не сутулься!»), и он увидел, как несколько маль­чиков в темных брюках и белых рубашках закрывают двери и накидывают цепочки. Он повернулся к настоя­щему мальчику.

- Фрау Дюрнинг дома?

- Она говорит по телефону, - мальчик протянул руку за шляпой Либермана.

Передавая ему головной убор, Либерман улыбнулся и сказал:

- Вы ее внук?

- Ее сын.

Вопрос был дурацким, и мальчик не мог скрыть ус­мешки. Он открыл дверь гардероба, на которой тоже было укреплено зеркало. Поставив портфель, Либерман снял пальто; сквозь приоткрытую дверь он видел перед собой гостиную с обилием стекла и хромированного ме­талла. Из-за массы вещей она напоминала склад мага­зина, в котором человек довольно неуютно чувствовал себя.

Улыбаясь, он передал пальто мальчику, который, на­супившись, старательно повесил его на плечики. Он был Либерману по грудь. В гардеробе висело несколько паль­то и шубка из подделки под леопардовую шкуру. Взъе­рошенное чучело вороны или какой-то другой птицы таращилось с полки, на которой лежали шляпы.

- Это ваша птица? - спросил Либерман.

- Да, - ответил мальчик. - Моего отца.

Он прикрыл двери и стоял перед Либерманом, глядя на него светло-голубыми глазами.

Либерман поднял портфель.

- Вы убиваете нацистов, когда их ловите? - спросил мальчик.

- Нет, - ответил Либерман.

- Почему?

- Это противозаконно. Кроме того, куда лучше, что­бы они представали перед судом. Тогда о них могут узнать многие люди.

- Что узнать? - скептически посмотрел на него мальчик.

- Кто они были и что они делали.

Либерман направился в гостиную. Его встретила жен­щина, маленькая и светловолосая, в черной юбке, кур­точке и глухом, до горла, свитере; симпатичная женщи­на сорока с небольшим лет. Кивнув, она улыбнулась ему, продолжая стоять с плотно сцепленными перед собой руками.

- Фрау Дюрнинг? - подошел к ней Либерман. Она протянула ему руку и он пожал ее маленькую холодную ладошку. - Благодарю вас за возможность встретиться с вами, - сказал он. Чувствовалось, что она прибегает к услугам косметики, но ее возраст выдавали легкие морщинки в углах зеленовато-синих глаз. От нее шел запах изысканных духов.

- Прошу вас, - не без смущения сказала она, - не могли бы показать ваше удостоверение личности?

- О, конечно, - согласился Либерман. - Весьма предусмотрительно с вашей стороны. - Он переложил портфель в другую руку и полез во внутренний карман.

- Я не сомневаюсь, что вы... вы тот, кем себя и назвали, - сказала фрау Дюрнинг, - но я...

- Его инициалы у него на шляпе, - из-за спины сказал мальчик. - Я.С.Л.

Протягивая паспорт, Либерман улыбнулся фрау Дюр­нинг.

- Ваш сын настоящий детектив, - сказал он, пово­рачиваясь к мальчику. - Просто отлично. Я и не заме­тил, что ты обратил на них внимание.

Мальчик, отбросив темный чубик, удовлетворенно улыбнулся.

Фрау Дюрнинг вернула ему паспорт.

- Да, он довольно умен, - сказала она, улыбаясь сыну. - Только немного ленив. Вот, например, сейчас он должен заниматься домашними заданиями.

- Я не мог открывать двери и в то же время нахо­диться у себя в комнате, - буркнул мальчик, направля­ясь к выходу из гостиной.

Фрау Дюрнинг взъерошила ему непослушные волосы, когда он проходил мимо нее.

- Я знаю, дорогой, я только поддразниваю тебя.

Мальчик скрылся в холле.

Фрау Дюрнинг вежливо улыбнулась Либерману, по­тирая руки, словно бы желая согреть их.

- Прошу вас, садитесь, герр Либерман, - пригласи­ла она его. Хлопнула дверь. - Не хотите ли кофе?