Но этими койками пришлось воспользоваться совсем иначе. Из них мы мастерили длинные кранцы, вшивая в койки целые бревна от 4 до 6 метров длиной. Такие кранцы прекрасно выдерживали даже продолжительную погрузку, но уже для следующей приходилось готовить новые.

Но лучшие кранцы выходили из автомобильных шин, большое количество которых мы захватили на одном из пароходов.

Угольная погрузка в открытом море даже в лучшем случае всетаки очень утомительное занятие. Два корабля, ошвартовавшихся борт о борт, все же качает на зыби и часто очень сильно. Когда мешки с углем уже подняты на стреле, то, чтобы стравить их на палубу, приходится выбирать момент, когда оба корабля начинают размах в одну и ту же сторону. Гордень травят, и партия мешков падает как придется на палубу. При этом не дай бог зазеваться: может кончиться несчастьем.

Постоянные удары о борт транспорта и падения тяжелых мешков с углем на палубу вызывали массу поломок У нас в носу и на корме устроены выступающие казематы, и они были всегда в опасности, их неоднократно мяло. Главные прицелы установлены у орудий с левой стороны, и при погрузке правым бортом они оказывались в относительной безопасности. Поэтому "Эмден" всегда подходил к угольщику правым бортом. Вспомогательные же прицелы, установленные с правой стороны у пушки, по необходимости оставались открытыми, и через некоторое время их сминало. Полупортики выступающих казематов при ударе о борта угольщика смяло и отодрало вчистую.

Мешки с углем постоянно ломали поручни. Скоро по правому борту не осталось ни одной исправной стойки. Линолеум, которым прикрывалась палуба, конечно, страшно изнашивался, и вскоре от него остались лишь отдельные лоскутки. Сама палуба от этого не страдала, но ходить по стали было очень трудно: люди скользили, особенно ночью и во время качки. Поэтому приходилось после каждой погрузки выводить команду с зубилами, чтобы зарубцевать оголившуюся стальную палубу и сделать ее более удобной для ходьбы. Затем, если нам удавалось достать на каком-нибудь пароходе парусины И мастики, эти проплешины заклеивались.

Я уже упоминал, что нам приходилось иметь постоянно возможно больший запас угля. Им были забиты не только угольные ямы, но и на верхней палубе он складывался целыми штабелями. На баке по левому борту, на шканцах сейчас же за машинным люком и на корме высились целые горы. Поэтому сообщение по верхней палубе оказалось очень затрудненным. Если вам угодно было пройти на бак, то приходилось пробираться узкими переулками между штабелями угля высотой в рост человека. При малейшей же качке штабеля эти разваливались, и уголь заполнял всю верхнюю палубу.

Маршруты переходов крейсера "Эмден" в период с 2 августа по 9 ноября 1914 г.

Угольная пыль и грязь была повсюду. Как только угольные ямы хоть немного освобождались, их приходилось заполнять углем с палубы, и на эту работу люди выводились ежедневно с побудкой команды. Деревянная палуба от постоянного таскания по ней тяжелых мешков с углем портилась страшно. В дереве появились глубоко протертые и черные от угольной пыли дорожки. Везде виднелись громадные неприятные масляные пятна. Всякий видевший "Эмден" в мирное время и теперь никогда не поверил бы, что это один и тот же корабль. А во время наших довоенных плаваний по восточно-азиатским станциям "Эмден" прозвали "лебедем Востока" за его безукоризненную белую окраску и за умопомрачительную чистоту.

Наши противники всегда считали, что погрузка в открытом океане невозможна. Они, конечно, исходили из своего собственного опыта в морском деле. Мы знали, что они усиленно ищут нас во всех самых укромных бухтах и гаванях, надеясь застать нас за угольной погрузкой. А в это время, мирно качаясь на океанской зыби, мы грузились в море.

Я никогда не забуду испуганного и недоумевающего лица англичанина, капитана захваченного нами угольщика "Buresk", который, как я упоминал уже, перешел на нашу службу, когда однажды на свежей зыби ему сделали сигнал: "приготовиться дать уголь". Он считал это совершенно невозможным и утверждал, что оба корабля будут исковерканы. Через 6 или 8 часов он признал, что морская практика в германском флоте внедрилась так прочно, что ей нипочем ни тяжелая качка, ни свежая погода.

Но погрузка всегда занимала много времени, несмотря на то, что "Эмден" быстро приспособился к этой операции. Когда погода не благоприятствовала, мы принимали примерно около 40 тонн в час. Но при спокойном море цифра эта увеличивалась до 70 тонн. Тот, кому приходилось грузиться в открытом океане, подтвердит, что мы в этом случае побили все рекорды.

Последовательно нашими угольщиками стали "Buresk" и "Exford". И хотя на самом "Эмдене" нам не всегда удавалось предотвратить более или менее серьезные повреждения, все же больше всего беспокойства доставляли нам сами угольщики. Оба они были только что построены в Англии и вышли в свое первое плавание. Но пароходы эти оказались такой ненадежной конструкции, что каждую погрузку приходилось дрожать за их существование. Это был в полном смысле слова рыночный товар.

Желтое море, объявление войны  2 авг.

Цинтао, приход  5 авг.*

Цинтао, уход   7 авг.

Встреча с эскадрой, вероятно, у о-ва Ламотрек (Каролинские о-ва)  12 авг.

Приход в Бенгальский залив  4 сент.*

Крейсерство у Калькутты 10-14 сент.

Крейсерство у Рангуна  18 сент.*

Бомбардировка Мадраса 22 сент.

Крейсерство у Коломбо  30 сент.

Крейсерство у Диэго-Гарсиа   5-10 окт.*

Крейсерство у Минокой  15-20 окт.

Бой у Пенанга 28 окт.

Пролив Сунда 1-6 нояб.*

Бой у Кокосовых остроаоа  9 нояб.

Примечание: Числа даны по новому стилю; даты, помеченные звездочкой, даны только приближенно.

Часы, когда "Эмден", ошвартовавшись с угольщиком, стоял весь поглощенный погрузкой, были для нас, конечно, самыми опасными. Корабль не смог бы принять бой. А мы знали, что нас окружает кольцо смерти. Каждую минуту на горизонте мог появиться неприятельский крейсер и атаковать нас. А "Эмдену" предстояло еще много хлопот, чтобы окончательно приготовиться к бою. При погрузке орудия накрывались чехлами, а некоторые приходилось убирать внутрь, чтобы они не поломались о борта угольщика. Поэтому погрузку угля спешили окончить как можно скорее. Нижние чины отлично понимали это и выбивались из сил, чтобы только поскорее принять положенное число тонн.

Принимались все меры, чтобы облегчить, насколько возможно, эту работу. Вестовые заготовляли на баке громадные обрезы лимонаду со льдом и затем в кружках разносили его команде. Судовой оркестр играл плясовые мотивы. На видном месте вывешивалась доска, на которой каждую четверть часа отмечалось количество принятого угля. Отмечалось также число тонн, погруженных каждой вахтой. Здесь уже началось соревнование. Каждый прилагал все усилия, чтобы обогнать другую вахту.

А на марсах сидели сигнальщики с трубами и биноклями и следили, не покажется ли на горизонте дымок или рангоут приближающегося корабля.

Когда наконец угольщик отходил от борта, то предстояла еще долгая работа по укладке угля в штабеля на верхней палубе. Затем шла приборка в жилых помещениях, команда мылась и переодевалась. Давался ужин и койки. Но как часто случалось, измученные, усталые люди, только что расположившиеся отдохнуть и поспать, вызывались наверх, если по курсу открывался пароход, и им приходилось опять работать не покладая рук иногда несколько часов подряд.

Нет, это была не легкая жизнь. Но у нас на корабле никто и не мечтал о другой. Однажды по моей просьбе командир отпустил, не осмотрев, один пароход, так как команда только что окончила погрузку угля и совсем выбилась из сил. На следующий день, когда это стало известно, недовольные голоса ворчали: "эх, мы бы имели на один больше".