— Такой красифый дэвушк могу даже дать приймерят, — великодушно молвила иностранка, ужасно коверкая слова.

Но как только одна из мастериц осторожно, двумя пальчиками взяла плащ, он вдруг на глазах у всех с шумом разлетелся, и у нее в руках осталась одна вешалка.

Таким хитроумным способом Зу-зу пронесла в город своих чапалачек, которые могли бы натворить дел, не окажись в это время поблизости Чирки с Острым клю­вом — они ринулись на хлопкоедок и расправились с ними прежде, чем те успели забраться в платья и ковры.

— Не успокоюсь, пока не изведу вас обоих! — по­грозила им уже издалека «иностранка».

— Изводи почаще! Таких вкусных чапалачек я сро­ду не ел! — отвечал ей Петька, хлопая себя по животу.

На другой день у ворот царского дворца появился седой старик в чапане до пят с огромным полосатым мешком за спиной. В мешке что-то шевелилось.

— Кто такой? — остановили его стражники.

— Чабан царских отар, несу барашков для стола его величества.

— А почему ты их не гонишь своим ходом?

— Так они уже ходить не могут — такие толстые.

Молодой стражник пощупал мешок, оттуда разда­лось мяуканье.

— А почему они у тебя мяукают? - спросил он.

— Блеять уже не могут такие жирные.

Чабана пропустили, но старого стражника все-таки взяло сомнение. Он догнал старика и велел ему развязать мешок. Тот обиделся, бросил мешок, повернулся и ушел, сказав: «Развязывай сам, если тебе надо!».

Развязали мешок—оттуда выскочило с полсотни голодных ободранных кошек. А старик сорвал бороду и крикнул, убегая:

— Это подарочек от меня вашим птичкам! Приятного аппетита, кошечки!

«Подарочек» разбежался по всему дворцу, и для Чирки с Петькой настали чёрные дни. Голодные кошки подстерегали их на каждом углу, карабкались за ними по деревьям, устраивали загоны и облавы.

Царь Навруз объявил премию за каждую пойманную кошку, но все люди были в поле, а среди сановников и министров бегать за ними по крышам и чердакам охот­ников не нашлось.

Тогда за дело взялся сам Петька. Он велел спустить на воду Чиркин «корабль», который так и валялся по­среди двора, стащил у Шу-шу пузырек с валерьяновыми каплями и вылил его в корыто, а сам спрятался, держа корыто на веревочке. Все кошки, как одна, привлеченные запахом валерьянки, ринулись в корыто и принялись валяться и мяукать, как сумасшедшие. Тогда Петька отпустил корыто, и оно понеслось по волнам, словно пиратский корабль, наводя ужас на окрестные села и города. Если оно не потерпело где-нибудь корытокрушение, то, наверное, и сейчас ещё плавает по морям и океанам. Но скорей всего голодных обезумевших кошек спасли отважные моряки какой-нибудь морской державы.

ГЛАВА 3

Тартанашка нервничает

Принцесса Бойчечак решила обучать Чирку баль­ным танцам — «Ты все-таки живешь при дворе, надо учиться хорошим манерам». Но танцор из Чирки не по­лучился, только все ноги ей оттоптал. После этого ей пришло в голову сделать из него своего личного пажа, который бы во время балов и приёмов носил за нею шлейф её платья. Но Серый хвост от этой милости ре­шительно отказался.

— Ах ты, неблагодарный! — воскликнула Бойче­чак. — Я тебя от смерти спасла, а ты вон как!

— За то, что спасла, кланяюсь тебе в ножки, — от­вечал Серый хвост. — Может, когда-нибудь и я тебе при­гожусь, а носить в клюве подол твоего платья, будь ты хоть королева вселенной, не стану. Я птица, хоть и воробей!

— А вот я крылья тебе спутаю — будешь бегать за мной, как собачонка.

— Сначала поймай!

Он отлетел — Бойчечак за ним. Чирка на дерево — Бойчечак в него спелым урюком. Промахнулась, да в глаз Шу-шу, которая подглядывала из-за дерева. Шу-шу крик подняла, прибежали Лула с Балулой. «Окружай его!». Чирка у Лулы бант на лету развязал, Балулу за бок ущипнул, Бойчечак схватила его — он у нее в один рукав залез, из другого вылез. Крику, визгу, смеху.

Такие потасовки они устраивали не в первый раз, и Пузур-Самукан, наблюдавший за ними из-за черной шторы своего пыльного кабинета, наконец не выдер­жал.

— О, мудрейший, — представ перед царем Наврузом, сказал он. — Наши дальние поля страдают от гу­сениц. Пошлем туда героя-воробья, он их живо поста­вит на место.

— Опоздал, — Острый клюв с майнушками давно там порядок навели.

— Но этот чумчук, ваше величество...

— Вот оно что — решил избавиться от воробья?

— Не век же ему за фрейлинами бегать, пора и де­лом заняться. И на принцессу он дурно влияет. Опять же сор от него кругом, семечки вечно грызет, пух летит... — Тартанашка уже не знал, что бы еще вменить в вину Чирке.

— Я как раз думал о нём, — сказал царь Навруз.— И знаешь, что я решил?

— Сослать его на скотный двор! — подсказал Пу­зур-Самукан. — Правильное решение, там ему место!

— Нет, мой мудрый визирь, ошибаешься. Ты ведь знаешь, Зу-зу не оставит нас в покое. А от неё всего можно ожидать. Надо усилить охрану Волшебной тюбетейки.

— Усилим. Сегодня же дам распоряжение.

— Не беспокойся. Главным хранителем тюбетейки я решил назначить воробья.

Пузур-Самукан подпрыгнул, как ужаленный.

— Светлейший! Ты хочешь открыть ему нашу тай­ну? Доверить ключ вору?

— Всё ещё сомневаешься в его честности? Или боишься, как бы он не занял твое место? — усмехнулся царь.

Пузур-Самукан понял, что спорить с ним бесполез­но, проглотил ядовитую слюну и тихо сказал:

— Смотри, пожалеешь...

ГЛАВА 4

Тайна трех сундуков

Три стены этой маленькой потайной комнаты, куда царь Навруз привел Чирку, были украшены коврами, изображавшими времена года — лето, осень и зиму. Четвёртая представляла собой сплошное зеркало.

— А где же весна? — спросил Серый хвост.

— Собирает в горах цветы, — улыбнулся царь. — Ведь скоро навруз[3] — праздник весны.

— Так ты — царь Праздник! — воскликнул Чирка.— А Бойчечак? Это тоже что-то означает? Что?

— Похвальное любопытство, — сказал царь Нав­руз. Мой отец говорил: «Когда попадешь в чужую стра­ну, первым делом спроси, как называется здесь хлеб и вода, в честь какого великого человека назван город, что означает имя твоего нового друга». О, наши имена могут рассказать о многом. Послушай, как они звучат: Рустам, Джамшед, Афросиаб! Могучий, Блистательный, Непобедимый! А как ласковы и нежны женские имена: Лола — Тюльпан, Гульнора — Гранатовый цветок, Шамсия — Солнечная, Ойбиби — Подобная луне. Есть и не такие звучные, но все они что-то да значат. Спросишь: «Как тебя зовут?» — «Джума». Все ясно — человек ро­дился в пятницу. «А ты кто?» — «Асад». Ой-ой-ой, как страшно! Ведь Асад — это лев. А еще у нас дают имена по погоде. Родится девочка в холод — назовут Зилзила, Стужа, значит. Родится ранней весной — назовут Сабза, Молодая травка...

— Ну, а Бойчечак? — нетерпеливо спросил Чирка.

— Бойчечак означает Подснежник,— ответил царь.— Дитя Весны, первый цветок пробуждающейся природы.

— Вот почему у нее такие длинные ноги! — восклик­нул Чирка. — Как у цветка! Она и капризная, как цве­ток.

— И так же любит солнце, — добавил царь Навруз.

Он обошёл вокруг кованого железного сундука, сто­явшего посреди комнаты, внимательно осмотрел его.

— Вот этот сундучок тебе и придется охранять,— сказал он. — Форточка будет открыта. Как только ус­лышишь или заметишь что-нибудь подозрительное — сразу поднимай тревогу.

— Здесь важные государственные бумаги? — взле­тев на сундук, спросил Серый хвост. — Или золото и бриллианты? Или печать вашего величества?

— Сейчас увидишь.

Царь вытряхнул из маленькой табакерки-тыквочки, висевшей у него на поясе, три ключика на цепочке — золотой, серебряный и простой. Серебряным ключиком он открыл железный сундук и достал из него сундучок поменьше, окованный серебром. Этот сундучок он от­крыл золотым ключиком и достал из него третий сун­дучок, совсем маленький, не сундучок, а скорее шка­тулку. Он открыл ее простым ключиком и достал из нее — не бриллианты, не печать и не ценные бумаги — обыкновенную тюбетейку. То есть настолько обыкно­венную, даже расшитую не шелковыми, а простыми нитками, что Серый хвост не смог скрыть своего разо­чарования.