-- Ты не уйдешь от меня, не спрячешься! Я найду тебя, везде найду!

   Укрыв Фатиму одеялом, мы ушли в мою комнату. Ночь пролетела, как одно мгновение...

   ***

   8. Побег. Ведьма на колесах. Прощай, Белуджистан!

   Ранним утром следующего дня нас разбудил, доносившийся из гостиной, голос Шахрияра. Лейла быстро поднялась и побежала умываться. Я тоже вышел к её брату. Он похлопал меня по плечу своей громадной ладонью и повел завтракать. К восьми часам мы были готовы к отъезду.

   За руль села Лейла, мы же с Шахрияром разместились на заднем сиденье. Первый КПП был в десяти минутах езды. Он стоял на дороге Захедан -- Забол, и мы объехали его задворками. Со вторым КПП было сложнее, так как он располагался на выезде из Захедана.

   Невысокие хребты гор были разделены широкой долиной. Нам с Шахрияром пришлось идти туда. На протяжении всего пути мы хорошо видели КПП с огневыми точками, шлагбаумом и

   вереницей машин по обе его стороны. Белуджистанская башня с крупнокалиберным пулеметом белела далеко в отрогах противоположного хребта. Может быть, сейчас оттуда молодой

   иранский солдат, наблюдая наш маневр в бинокль, спрашивает своего командира о необходимости сообщения этого факта на КПП. Но телефона, скорее всего, у них нет, рации тоже - и это обнадёживало.

   "Конечно, построили эту башню не зря!" -- подумал я и вспомнил, что около месяца назад проезжал мимо аналогичного чуда местной фортификации: Большой четырехугольный мешочный редут с башенками по углам. В пустыне, вдалеке от больших дорог и населенных пунктов. Мираж, да и только...

   Крепости и башни мгновенно растаяли в знойном воздухе, и я увидел, что наша машина преодолела блок-пост. Но, не доехав до намеченного ранее места встречи около полутора километров, неожиданно остановилась. Немного погодя из нее вышла Лейла, Она открыла капот и начала копаться в моторе.

   -- Вот этого нам не хватало! -- вырвалось у меня.

   Не успев добавить к сказанному волшебные слова: "...Твою мать!".

   я услышал у себя за спиной взволнованный голос Шахрияра:

   -- Руслан! -- Но я уже и сам видел, как с КПП к нашей машине рванули два джипа, полные людей в военной форме.

   Подъехав, солдаты высыпали из машины и окружили Лейлу. Через минуту трое солдат уже что-то делали, погрузив руки во чрево "Лендровера". Лейла в стороне о чем-то болтала с офицером. На первый раз все обошлось, и через полчаса мы мчались к свободе со скоростью 120 километров в час.

Дороги в Иране всегда вызывали у меня зависть. 120 - 150 километров выжимаются хорошей машиной без напряжения. В придорожных лавочках всегда в наличии полагающиеся дорожные и придорожные аксессуары и косметика. А если трассу решено обновить или отремонтировать, то старую не закрывают. Просто рядом прокладывают новую. Правда, практически нет придорожных шашлычных и мест, где можно "побыть" одному...

   Хотя в старину эти заведения явно были. Довольно часто нам встречались живописные развалины караван-сараев. Глиняные, с размытыми дождём крышами, они напоминали о том, что не всегда транспорт двигался с нынешней скоростью. По обе стороны дороги расстилалась пустыня. Лишь вдали виднелись густо рассеченные темными и красноватыми гранитами, причудливые складки гор.

Я, забыв обо всем, не мог оторвать глаз от этого чуда природы. Шахрияр вывел меня из геологического экстаза, предложив совершить очередную прогулку вокруг КПП. Мы удачно проделали этот привычный уже "ход конем" и ушли в сторону от больших дорог.

После прогулки за баранку сел Шахрияр. Было видно, что ему хорошо известны эти места: он уверенно вел машину по петляющей грунтовке и раздумий сворачивал на развилках. Дорога во многих местах была засыпана песком. Рядом, на северо-западе простирался Дашти-Лут -- пустыня, славящаяся своими бурями.

Мы сидели с Лейлой, обнявшись, и она рассказывала мне об отце.

Он был геологом - нефтяником и работал по контракту с известной иранской фирмой. Мать познакомилась с ним в Тегеране, на приеме у одного из родственников. Когда их роман был в самом разгаре, грянула Исламская революция. Фатима, старшая дочь богатого торговца, не приняла перемен. Слишком многого они ее лишили: ежегодных поездок на фешенебельные западные курорты Майами, Ниццы, Рио-де-Жанейро, ночных увеселений в барах и ресторанах Тегерана, приемов в шахском дворце, где она демонстрировала немыслимо дорогие наряды и драгоценности.

В период антиамериканской кампании любовника Фатимы на всякий случай обвинили в шпионаже в пользу США и разыскивали по всему Тегерану.

Они уехали в Захедан. Уже на подъезде к нему, глубокой ночью, их машина на полной скорости врезалась в оставленный на дороге асфальтовый каток. Француз отделался царапинами, а Фатима, сидевшая за рулем, получила многочисленные ушибы нижней части тела и сильнейшее сотрясение головного мозга. Она выздоровела, но со временем стало ясно, что у неё практически полностью утрачено чувство привязанности к дочерям, а сексуальность вкупе с агрессивностью стали преобладать над всеми остальными желаниями.

Когда всё более - менее успокоилось, отец Лейлы решил вернуться на Родину, но не тут-то было. Фатима понимала, что, с отъездом любовника, она потеряет последнюю связь с милой ее сердцу прошлой жизнью.

Уехать с ним она не могла, потому что отец Фатимы к тому времени разорился и не мог обеспечить ей сносного проживания на Западе. И бедному французу пришлось жить в Иране ещё около полутора лет. За это время он ослаб физически и морально. Однако нашёл в себе силы организовать побег. Ночью, он тайно покинул дом, а потом его переправили в Пакистан.

К этому времени Фатима уже ждала ребенка от австралийского геолога, выполнявшего съемочные работы в Белуджистане. Потом были другие любовники, и от всех она рожала. Не считая несчастного француза, я был шестым невольником женщины с неуёмной потребностью острых сексуальных ощущений.

   ***

После рассказа Лейлы мы надолго замолчали. Я стал смотреть на дорогу и увидел знакомые места. Это было месторождение меди Чехелькуре -- то самое, выпотрошенное в глубокой древности, в копях которого я совсем недавно отбирал пробы на золотоносность. Незадолго перед тем, как очутиться в яме, прикрытой сверху автомобильной дверью. Как

знать, не побывай я в этих краях, пришла бы мне тогда в голову мысль искать выход из моей темницы? Наверняка не пришла бы! И тогда, может быть, все было проще: без побега, без

Лейлы и без этого путешествия...

   Подержали бы деньков пять в штольне, а потом выпустили, добившись согласия на плодотворное сотрудничество... И мчался бы я сейчас куда-нибудь не с милой моей Лейлой, сладко вздремнувшей на моем плече, а с Сергеем Егорычем и наркотиками в китайском термосе. Брр...

   Проехав знакомые горы, мы взяли курс на запад, и очень скоро

нас обступил Дашти-Лут... Пересыпанные песком участки дороги встречались все чаще. И нам пришлось снизить скорость сначала до восьмидесяти, а потом и до сорока километров. Удовольствие от такой езды очень небольшое, и нам захотелось размять ноги и перекусить чем-нибудь горячим.

   Вероятность привлечь чье-нибудь внимание в пустыне, была мала. Но мы решили все же перестраховаться и стать где-нибудь в укромном месте. Бережёного - бог бережёт. Таким местом мог быть невысокий горный массив, протянувшийся параллельно дороге. Однако тратить время на трехкилометровый крюк туда и обратно мы не захотели и решили дождаться,