-- Счастливый! Как только звуки твоих шагов затихли, рассечка села.

Обрушилась прямо в преисподнюю!

   Но, по сравнению с третьим случаем, все это чепуха. Клянусь, до сих пор понять не могу, как остался "жить и творить"...

В общем, через неделю после обрушения рассечки спускался я с Тагобикуля. Шёл радостный, что живой и здоровый и напевал: "Синий, синий иней..."

Попутно сурков высматривал. Увидел одного и с ходу выстрелил ему в бок. Зверёк закрутился у самого обрыва! Когда он уже в него летел, я попытался схватить сурчонка. Вниз мы летели вместе! И никаких вариантов! Вниз головой с двадцатиметровой высоты! И без всяких деревьев и кустов, которые спасают в фильмах и снах...

   ... Но чудеса бывают! Через пару секунд свободного полета я ударился о небольшой выступ. Тут же оттолкнулся и, сделав сальто в воздухе, крепко встал на ноги в двух метрах ниже на следующий выступ! Шириной всего пятнадцать сантиметров! Это невероятно, тем более за всю свою жизнь я не сделал ни одного сознательного сальто! Я до сих пор не могу в это поверить!

   -- Завтра поверишь, -- презрительно выдавил из себя Житник. -- И

"бессмертность" свою проверишь. Болтаешь, почем зря, вместо того, чтобы о Боге подумать и о своей Душе грешной!

   -- Зачем проверять? -- расхохотался Кивелиди. Его давно уже проверили и от армии освободили. Да, Черный? По статье 26, кажется?

   -- "Годен к нестроевой службе в военное время", -- подтвердил я. --

   Правда, я эту статью снял, когда билет военный выстирал и новый

   получил. Теперь я простое пшено перед вами, господа лейтенанты!

  -- И давно в твоём скворечнике печка дымит ? -- поднапрягшись, спросил Житник. В его голосе явно чувствовалось беспокойство.

  -- Оказывается, ты не только "бессмертный", но и контуженный?

   -- Ага. Параноик без страха и упрёка! Это моё естественное состояние,

когда я бодрствую. А когда сплю - превращаюсь в лунатика!

Вот такой сложный диагноз!

   -- И где же ты демонстрировал себя в последний раз? -- с сарказмом

   осведомился мой лучший "друг".

   Занудство Юрки, меня угнетало в сторону только что обнародованного диагноза...

   -- На Кумархе, Юра, на Кумархе, --

   заулыбался я, решив в полной мере удовлетворить неуёмную дотошность Житника. В 1976-ом году мы разрабатывали 10-ое рудное тело. Когда вошли в зону мощного разлома, нас чуть не снесло потоком воды. Подождали пару дней, пока вода уйдёт и дальше пошли. Но рудной жилы за разломом не оказалось. Характер и направление разлома определить не удалось: В его зоне я не смог найти ни одного зеркала скольжения.

Стою, соображаю, а в голове никаких зацепок, в каком направлении жилу искать... А проходчики сзади стоят, на мою шаткую психику давят:

   "Давай, доцент шурши мозгами! Нам до конца месяца надо еще

пятьдесят метров пройти. Да не ошибись, Пифагор"...

   Постучав молотком по гранитной глыбе, я понял, что гадом буду, если не оправдаю их доверия. Виртуозно завернув парочку русских слов, я пошел в палатку изучать погоризонтные планы и планы опробования. Заснул далеко заполночь, так и не решив, в какую сторону поворачивать. А утром прихожу в забой и вижу: проходчики влево повернули и второй блок уже отбуривают.

Я к ним бросился, руками размахиваю...

   -- Кто велел, вашу мать!!? --

   -- Как кто!!? Ты же сам ночью приходил и велел влево "рельсы" гнуть!

Ну, думаю, и хрен с вами, надо же куда-то поворачивать... Расстроенный, поднялся в палатку, смотрю: на моей чертежной доске лежит погоризонтный план. И аккуратно кнопочками приколот! А я помню, что перед сном убирал его в тубус! Подлетаю к столу и глазам своим не верю:

   этот неподдающийся участочек со злополучным разломом отрисован на плане полностью! И жила, и секущий ее разлом. И, даже стрелочки нарисованы, указывающие на левое крыло сброса. Вот так дела! Во сне творил по наитию. И все точно. И на штольню во сне же потом спустился, и распоряжения проходчикам отдал. Через пять отпалок снова на потерянную жилу вышли. С тех пор ко мне обращались не иначе, как Пифагор...

   -- Все это замечательно, -- равнодушно зевая, продолжил беседу

   Сергей, -- но как ты с "26" статьёй в военном билете ежегодную медкомиссию проходил?

   -- Простенько и со вкусом! На справке "Чернов Р.А." я менял букву Р на букву К и засылал Ксению Алексеевну во "вражеский стан"! Кстати, в моей справке, разрешающей работать в высокогорных условиях и на подземке, всегда последней стояла отметка гинеколога: "Здорова"... За семь лет ни одна экспедиционная крыса этого не заметила.

   -- Нет, ты не лунатик! Ты гермафродит! А это неизлечимо... -- тоном

профессионала подвел черту Житник и мерзко захихикал.

   -- "Ну, держись, Жиркомбинат, сейчас тебе мало не покажется!"

подумал я, и сказал с пафосом:

   -- Я горжусь этим, дорогой! У одного из десяти тысяч папа - Гермес, а мама - Афродита! У некоторых похуже будет... Я помолчал, и тихо, с дуринкой в голосе выдал:

   -- Вот у тебя, Жорж, мама - простая советская хохлушка, а папа - Кентавр! Знаешь, как я догадался? Очень просто! Ты унаследовал от папаши копыта и до седьмого пота скреб ими в сторону моей бывшей жены! Наверно все подковы снёс?

   Я замолчал и закрыл глаза в ожидании ответного "удара"...

   Моё "смирение" Юрка истолковал правильно. Его глаза

   увлажнились скупыми мужскими слезами, а кулаки обрушились на мою "буйную" голову...

   Нас еле разняли... Я тут же прикинулся бывшим пациентом

   заведения с узкой специализацией, широко зевнул и, как ни в чём не бывало, сказал:

   -- Доверь вам потаённое! До конца жизни дразнить будете...

   -- Завтра уже не будем! -- усмехнулся Федя в полусне.

   -- Все... Отбой!

   Не успели мы устроить свои головы на бедрах и животах друг друга, как

крышка нашей ямы откинулась, и в свете полной луны мы увидели Лейлу и какую-то молодую женщину, по виду -- русскую. Не говоря ни слова, они спустили нам жердяную лестницу, Мы быстро поднялись по ней и, озираясь, пошли к воротам, около которых чавкали два матёрых волкодава. Женщина подошла к одному из них, почесала за ухом. Псина, недовольная вмешательством в трапезу, глухо зарычала. Бочком, бочком мы миновали собак, и подошли к нашей машине, стоявшей в соседнем дворе.

   -- Ты сядешь? -- коротко спросил Юрку Сергей.

   -- А кто еще? -- презрительно ответил Житник, одинаково хорошо

   управляющий всеми видами автотранспорта

   Он открыл дверь кабины и сразу же бросил:

   -- Мешка нет, пошли назад.

   Делать и в самом деле было нечего: понятно, что без нашего арсенала

   благополучный исход предприятия становился весьма проблематичным.

   -- И спирта нет, -- зло прошипел Федя из кузова -- Надо брать эту хату...

Посадив женщин в машину, мы с ним и Сергеем пошли в дом. У порога, на корявых тесаных ступеньках лежал парень в ватном халате. Рядом валялась распустившаяся чалма.

   -- Видно, на стреме стоял. Девка его вырубила, -- опять прошипел Федя. -- Как бы не очнулся...

   ... Ухватив голову незадачливого "секьюрити" за прядь волос, густо измазанных запекшейся кровью, он, профессионально тюкнул ею о край ступеньки. Понаблюдав со смешанными чувствами за этим "контрольным ударом", мы, крадучись, вошли в дом. Присмотревшись, увидели, что все наши пожитки и канистра сложены в углу знакомой нам комнаты. В тусклом свете неизвестно зачем горевшей керосиновой лампы мы похватали их и бросились к выходу.