В это время отворилась дверь смежной комнаты, и мы увидели хозяина дома. Серега молниеносно сорвал со стены саблю, обнажил её и ударил Резвона по голове. Тот упал, словно мешок с мукой. Только сейчас я понял, что звание "мастер спорта" дают не за красивые глаза. Перешагнув через падающее тело, Сергей бросился в комнату, и мы услышали глухие звуки падения, по крайней мере, еще двух тел. Через секунду он появился перед нами и. слава богу, лезвие сабли было сухим.

   Но Фортуна не дала нам даже одного мгновения, чтобы вкусить радость

   победы...

   Во дворе дома ударила короткая автоматная очередь, и тут же за дверью

   послышался топот ног... Секунд через пять, нас окружили вооруженные люди, полные решимости немедленно растерзать нас. Осмотрев их, Сергей криво улыбнулся, повертел в руке саблю, затем повернулся к стене и, вложив в поднятые с пола ножны, повесил на место.

   5. Жизнь бьет ключом... Спасительный сель.

   Мгновенно свалив нас на пол и связав по рукам и ногам, бандиты бросились в комнату главаря, откуда уже раздавались бессвязное бормотание, матерные выкрики на русском и отрывистая таджикская речь -- это Резвон раздавал "ордена и медали" своим охранникам.

   Через минуту мы предстали перед его очами. Его левое ухо даже в тусклом свете керосиновой лампы выглядело чуть великоватым и густо малиновым. Но от бешенства он не чувствовал боли. Его глаза смотрели с такой дикой злобой, что и без слов было ясно - часы наши сочтены.

   Оглядев комнату, и найдя лежащего на полу Сергея, Резвон подошел к нему, и несколько раз ударил ногой в голову, пах и живот. Бил расчетливо, сильно, с удовольствием. Увидев, что Сергей надолго потерял сознание, он отошел к стене и стал рассматривать саблю.

  -- Это сабля Тамерлана, -- сказал он, обернувшись ко мне.

   -- Из краеведческого музея Душанбе.

   -- Вас сильно надули, раисака! Всё настоящее давно в Москве, Даже фрески.

   -- Сабля настоящая!

   Сказав это, Резвон снял саблю со стены, вынул из ножен и подошёл, к

   бездыханному Сергею. Кончиком сабли, мелкими шажками - уколами он стал водить по лицу и шее моего товарища...

   Поняв, что Сергей не сможет в ближайшее время сознательно участвовать в развлечении, бандит плюнул ему в лицо и, взяв саблю в обе руки, поднял над животом Кивелиди, намереваясь немедленно пригвоздить его к полу.

   Но вдруг, неожиданно и очень ярко вспыхнула давно забытая и богом и чёртом электрическая лампочка... Охранники, задрав головы, уставились на нее и разом загалдели. По отдельным словам я понял,

   что загоревшаяся лампочка -- это знамение. Оказывается завтра, а точнее уже сегодня приезжает мулла.

   Покачав головой, Резвон что-то приказал своим людям и вышел, задумчиво растирая ладонью подбородок. Подручные время даром не

теряли: схватили и вынесли из комнаты сначала Сергея, а затем и Федю, Через минуту они привели Лейлу и освобождавшую нас незнакомку. Грубо толкнули девушек на пол, крепко связали им руки и ноги, и тут же удалились.

   -- Как там Юрка, живой? -- спросил я Лейлу.

   -- Ну, ты, барин, даешь! -- удивилась незнакомка. -- У него баба от страха дрожит, а он окрестностями интересуется! Живой и невредимый твой приятель. Он с другими вашими в яме сидит.

   Резвон вернулся минут через пятнадцать-двадцать, когда я уже успел или, по крайней мере, постарался внушить Лейле надежду на освобождение. Войдя в комнату, он сразу же подошел и внимательно проверил наши путы.

   -- Значит так, -- обращаясь ко мне, начал Резвон.

   -- Мне, дорогой, надо чтобы ты меня слушался. И завтра, когда мулла приедет и потом, когда моим главным геологом будешь. Скажу честно, послезавтра я все равно всех остальных убью. Кроме твоей красавицы, конечно. Не могу, понимаешь, поступиться принципами!

Если ты меня не будешь слушать, то буду твою подругу на глазах у тебя мучить и насиловать всеми средствами и всем своим личным составом, а потом, когда она в себя придет, буду два месяца тебя мучить у нее на глазах. После этого навсегда останешься безвольной скотиной, яйца мои будешь лизать, хвостом вилять и спасибо говорить...

   -- Хозяин -- барин. А что тебе завтра от меня надо?

   -- Когда мулла приедет, ты Робертом будешь. Похожи вы, понял? А мне надо мулле кого-то показать, чтобы отстал пока. Он как муха голодная над лагманом! "Где этот человек, где?" Ищет этого Роберта кто-то из города. Какой-то большой раис.

   Потом своего муллу буду ставить... Этот совсем надоел... В общем, я тебя с твоей красавицей покажу ему, а ты скажешь, что не хочешь в город возвращаться, а будешь в Пакруте золотодобычу организовывать. Завтра генералом у меня будешь. По полной программе. Вино, шашлык, фрукты, ковры мягкие и подушки. До его отъезда, ха-ха! Есть еще вопросы?

   -- Нет, агаи Резвон, нет вопросов. Есть одно пожелание. Девушку эту не убивай, а?

   -- Женщина все-таки. Пусть завтра рядом со мной посидит?

   -- Не убью, ей хуже будет. Она сама у меня лишнего дня

жить не захочет, ха-ха-ха!

   -- Наверно ты правду говоришь! - я пытался взять верный тон.

   -- Не пойму только, чего у тебя руки так чешутся? Вижу, не любишь ты людей! Значит, себя не любишь. При этих словах Резвон ухмыльнулся:

   -- Нравишься ты мне! Только не надо меня учить! Ладно, оставлю ее... на ночь, ха-ха. Покайфуй с ними, только смотри, не переусердствуй! Завтра ты мне свеженький нужен! Я ночевать у жены буду, так что никто тебе не помешает!

   Резвон потушил свет и удалился, напевая себе под нос:

   "Если б я был султан, я б имел трёх жён!..."

   То, что предлагал Резвон, мне было нужно, как в бане лыжи... Я тут же стал продумывать возможности освобождения. "Как это делается в боевиках? Надо попытаться развязать веревки зубами. Или пережечь их над открытым огнем. Но керосиновую лампу они унесли... Можно

еще разбить какую-нибудь посудину, лечь на нее и, раня руки и, обливаясь кровью, перерезать веревки осколками"...

Ничего стеклянного в комнате не оказалось, и я решил освободить девушек с помощью собственных зубов. Извиваясь, я приблизился к Лейле и начал исследовать ее ноги. Они оказались туго перемотанными тонким капроновым фалом. Я попробовал распустить узлы зубами, но скоро понял, что дело это безнадежное! Оно потребует столько же времени, сколько потребовалось графу Монте-Кристо, чтобы убежать с острова Иф.

   -- Да, спеленали тебя как мумию, -- посетовал я. -- К мамке-то не хочется?

   -- Нет! -- честно ответила Лейла и тихо заплакала.

   -- Не плачь и не бойся! Ничего с нами не случится. Резвон получит свое. А мы уйдем. Я это чувствую. И потому отчаяния нет. Один кураж.

   --Кураж?

   -- Кураж -- это когда с тобой ничего сделать не могут. Или сделают, а тебе не обидно... Или, как в словаре написано, наигранная смелость. Опять я болтаю. Надо тебе руки осмотреть...

   Я перевернул Лейлу на живот и стал рассматривать узлы из тонкого экранированного кабеля, зверски стягивающего ее хрупкие запястья. И услышал у себя над ухом злорадное, знакомое до боли "ха-ха".

   -- Сзади предпочитаешь? А не рановато ли ты на нее полез? --

Прошипел Резвон.

   -- Не разогрел совсем! Смотри, какая грустная. Нет, вас надо по

углам развести, а то завтра утомленные будете, и мулла подумает, что

я вас мучаю!

   -- Да нет, агаи Резвон, я просто хотел узелки проверить... Теперь

вижу, что ты человек серьезный, не то что эти фраера из штампованных

голливудских фильмов, которые вареными макаронами руки врагам