Моя жизнь в Иране текла довольно размеренно: Работа в офисе, экспедиции за пробами, редкие дружеские беседы с коллегами, изучение английского языка, отдых. Это продолжалось до тех пор, пока местные власти не организовали крестовый поход против наркотиков и тех, кто способствовал их распространению среди населения. Они согнали к границе солдат, сделав жизнь контрабандистов невыносимой. Их семьи теряли единственный в этих краях источник дохода. В стране ввели полувоенное положение.

   Кампания по борьбе с наркобизнесом преподнесла нам некоторые неудобства. Фирме пришлось каждый раз оформлять разрешение на экспедицию в интересующее нас место.

   Однажды я заметил около Ахмеда маленького, небрежно одетого

человека. Он что-то оживленно говорил, а Ахмед отрицательно качал

головой. Подозвали меня. Иранец без предисловий предложил мне содействовать в транспортировке наркотиков от границы до Захедана. Знал наверняка, что нашу машину никогда не обыскивают на шлагбаумах.

   Мужчина быстро говорил, а Ахмед переводил: "За это тебе будут давать опиум, много опиума, деньги, а также предоставят свое радушие... Но если ты откажешься, тебе отрежут уши"...

   Отрезание, каких - либо жизненно важных органов, часто используется у здешних, мафиозно - племенных боссов в качестве радикального средства убеждения. Мне об этом рассказывал шеф. Учитывая то, что к наркотикам я полностью равнодушен, и к тому же здесь, в Иране за торговлю ими положена смертная казнь, я предпочёл потерять свои уши. Тем более, мне не привыкать! ( Сейчас я расскажу правду и ничего кроме правды о них!) В десятом классе я громко хлопнул дверью кабинета физики, и через мгновение на меня полетели осколки наддверного окошка. Все -- мимо, кроме двух, упавших точно на мои "пельмешки". Пришивал молоденький хирург, но получилось почти "от Кутюр"!

Правый граммофончик тесно прижат к черепу, а левый - изящно оттопырен. С тех пор, чтобы не пугать девушек, я ходил элегантно - лохматый. Так что предстоящая операция меня почти не взволновала. Тем более время её исполнения определено не было.

О своем решении я жестами сообщил Ахмеду.

   -- Иншалла, -- протянул он разочарованно и что - то сказал мужичку.

   Видимо, для исполнения угрозы, контрабандистам необходимо было с кем-то посоветоваться, и меня пока оставили в покое.

   Вечером я рассказал Сергею Егорычу о предложенном сотрудничестве. Неожиданно, тот повёл себя странно. Пока мы разговаривали, меня не покидало ощущение, что он провоцирует меня заняться криминалом...

   -- Глазки - то горят, Руслан! Но ты боишься!

Но я не боялся! Напротив, ощущение надвигающейся опасности будоражило меня. Тем более, Егорыч обещал, что это будет последнее в моей жизни Геологическое Поле.

   --- А что Вы так переживаете? -- спросил я, искренне удивившись.

   Я ем хурму, а рот вяжет у вас? Удавкин не унимался, изображая строгого товарища:

   -- Если ты ввяжешься в это дерьмо, не просчитав все варианты, то всех нас за собой потянешь! Без исключения!

   Сделав физиономию, а ля Луи де Фюнес, я пообещал быть честным и достойным сыном своей Родины.

   Сергей Егорыч наточил свои глазки - гвоздики и пронзил меня до самых лопаток:

   -- Молодец! Но надо быть хитрее... А ты уж очень прост... А, может быть, прикидываешься?

   Я валился с ног от усталости, и не стал вдумываться в его слова. А

надо было!

   Прошло несколько дней после встречи с наркоагентом, и я стал забывать неприятную встречу.

   Как-то вечером, Фархад, Ахмед и я возвращались на базу. Настроение у всех было приподнятое. Я обнаружил участок, который тянул на хорошее медно - порфировое месторождение. До трассы оставалось несколько километров пути. Неожиданно наша машина остановилась. Ахмед вышел и через минуту доложил, что передние колёса сидят в глубокой канаве. В принципе, мы должны были въехать в нее на полном ходу с последующим окончательным развалом "Лендровера" на составные части, но к этому времени у нас уже была сломана рессора, и мы еле тащились. Все как в кино, только вместо бревна или поваленного дерева - траншея. Когда мы вышли из машины осмотреться, нас окружили какие - то люди. Фархада чем-то ударили, и он упал в придорожный куст. Меня свалили на землю, связали и понесли куда-то мимо Ахмеда. Он, заметив мой укоризненный взгляд, развел руками.

   После трехчасовой езды по ночной пустыне, мы прибыли к "месту

назначения". Меня бросили в загон около большой войлочной палатки. Когда мои глаза привыкли к темноте, я обнаружил рядом с собой симпатичного белого верблюжонка.Он был красивый и грустный... Его большие, влажные глаза светились недетской мудростью, Я знал, что этому одногорбому "чуду" надо понравиться. Они не любят, когда к ним притрагиваются, или делают резкие телодвижения. Рассердившись, этот малыш может запросто убить или покалечить резким ударом изящной ножки. Пообщавшись несколько минут с юным кораблём пустыни, я уснул.

   Ранним утром следующего дня двое мужчин подтащили меня

к небольшому костру, у которого уже сидело несколько человек. Не торопясь, развязали, налили чаю, дали кусок лепешки и куриную тушку с оторванными конечностями.

   После трапезы один из них взял в руки нож и стал мне что-то говорить. В его речи часто повторялось слово "гуш", что на фарси означает ухо. Я понял, чего сейчас могу лишиться и, надеясь, что они ограничатся одним ухом, принялся вспоминать, какое из них оттопырено. Вспомнив, что левое, я повернул голову нужной стороной к незамысловато вещавшему и красноречиво жестикулирующему бандиту. Мысли мои метались, руки нервно теребили связку

камешков, в которых я не так давно искал золото... (Всякий геолог, отколов образец, изучает его с помощью лупы, затем связывает длинной крепкой капроновой нитью в гроздь, которая всегда болтается у пояса.)

   Внезапно я вспомнил фильм, где с помощью зеркал бы сожжён корабль. Я вынул из кармана лупу, поймал солнечный луч и начал нагревать голень правой ноги. Кожа под лупой покраснела, затем почернела и начала дымиться. Не торопясь, стиснув зубы, я расширил пятно до размеров мелкой монеты, а затем с пафосом начал выжигать следующее...

   Вглядываясь в лица моих похитителей, я увидел ужас и отвращение,

смешанные с удивлением, Один из них - толстощекий и довольно высокий подошел ко мне, охватил своей лапой запястье моей левой руки и повернул так, как будто хотел измерить мой пульс. Другой своей граблей он схватил лупу и стал собирать пучок света в основании моей

кисти. Но у больших мужиков обычно слабые нервишки! И очень скоро шипение, и запах горящей плоти остудили его садистское любопытство. Дырка получилась совсем маленькой и на глазах затянулась. Фокус удался. Про уши никто и не вспомнил!

Разбойники связали меня, грубо забросили в кузов синей облупленной "Тойоты" и повезли в горы. Машина долго петляла среди невысоких, выжженных солнцем холмов. Любуясь ими, возможно в последний раз, я вспоминал Верины пирожки...

Наконец, бандиты остановилась. Меня вытолкали из кузова и поставили на ноги. Я пытался сказать нечто остроумное или, по крайней мере, жизнеутверждающее, но, получив сзади сильный удар в голову, отключился...

   3. Главное -- не открывать глаза. Удавкин пожаловал в гости. Предсмертная проповедь.

   Утро принесло мне новее заботы. "Что же делать? -- думал я, прислонившись лбом к холодному камню. Как выбраться из штольни? И почему меня так тошнило ночью?