И вдруг раздался знакомый высокий голос.
-- Как поживаешь. Руслан?
-- Сергей... Егорович? - Я не верил своим ушам...
-- Да, это я, - явно улыбаясь, ответил мой бывший напарник.
С Фархадом. Напугал ты нас. Приоткрыли яму - в стенке дыра, тебя нет!
Нехорошо! Сначала думали, что ты ушел, не попрощавшись. Но когда стон
услышали, сразу успокоились, потому что знаем: Джентльмены
сермяжным способом не уходят! А ты, я знаю, причисляешь себя к этой породе!
Ведь так? Кстати, нам вчера анализы пришли из Еревана.
В одной твоей пробе золота полтора грамма на тонну.
И меди почти два процента.
Я молчал. Да и о чём было говорить с людьми, предавшими меня?!
Егорыч, зная о моей любви к "ораторскому искусству", забеспокоился:
- Дорогой, а ты не глубоко зарылся? Слышишь меня?
Я стиснул зубы и постарался ответить спокойно:
-- Слышу. Так Вы заодно с наркомафией?
-- Заодно, не заодно. Какая тебе разница?
-- Никакой, - подумал я и замолчал...
-- Ты говори, говори, - попросил Удавкин, что-то отбивая молотком.
-- Проси что пожелаешь!
- Не дождётесь! - Я решил ограничиться односложными ответами.
-- Вот ты всегда так. Знаешь что Руслан? Хочу тебе посоветовать...
Помочь, так сказать, обрести покой...
"Ты можешь заснуть, и сном твоим станет простая жизнь!"
Представь себя отшельником - легче будет. И про жизнь свою
непутевую подумай... Вслух! Возможно, и поймешь, почему в эту
яму попал. А я буду дразнить тебя Чумазым Заратустрой!
Сергей Егорович чувствовал, что достает меня. Это придавало ему
силы для продолжения истязаний. Подошел Фархад. Удавкин что-то
сказал ему на английском языке и радостно засмеялся...
А я, чтобы не сойти с ума, начал шептать...
...Не бойся боли души и тела... Боль -- свидетельница твоего бытия... Очисти свою душу - зависть и злоба сминают день и отравляют ночь, гнев и гордыня -- пыль и сор, они закрывают солнце..."
-- Медленнее, Руслан! И громче, -- услышал я отдаленный голос Удавкина.
- Я старый и глухой человек не все слова различаю. Ты с выражением говори.
-- Вы меня сбили! - сказал я спокойно. - А что, Фархад с вами?
-- Со мной! Он на тебя очень обижен...
Всё верно! Фархад замечательно работал на компьютере, но не было у этого высокого, улыбчивого иранца азербайджанского происхождения страсти и азарта настоящего геолога.
Любые изыскания - это детектив, остросюжетный и динамичный. То, что ты ищешь, спряталось глубоко в недрах земли! Или высоко в горах под ползучими ледниками. При этом оно не забыло разбросать повсюду вещественные доказательства. Их надо найти, собрать воедино, тщательно проанализировать и принять решение. И, только потом - ножами бульдозеров, стилетами буровых скважин, скальпелями шахт и
штолен довести "Дело всей жизни" до логического конца...
Да, не горел Фархад на работе... "Я - петрограф, а не осёл" - говорил он, когда нужно было напрячься и пройти пару километров с грузом. Часто приходилось идти одному. Когда усталый и злой, с тридцатью килограммами проб в вещмешке и еще двадцатью в штормовке, я приползал в лагерь, - Фархада, как обычно, ещё не было. Правда, когда он появлялся - всегда просил прощение! Да и в других, менее обременительных маршрутах его больше интересовала безопасность от лихих людей, чем прослеживание рудной зоны от начала до самого конца.
-- Эй-эй! Ты чего? - не выдержав паузы, заволновался Удавкин.
-- Ты чего молчишь? Не умер?
"".Не спеши, послезавтра -- смерть. Улыбнись правдолюбцу и помири его с лжецом; братьям - близнецам не жить друг без друга. Обида глупа как обидчик.
Улыбнись скупому -- он боится умереть бедным и меняет этот день на фальшивые монеты. Улыбнись подлому, -- он меняет свет дня на темень своей души. Улыбнись им и себе в них и отведи глаза на мир. Послезавтра смерть, а эавтра - её преддверие. Живи сегодня и здесь... И жизнь станет бесконечной!
***
...Когда же я умирал в последний раз? Очень давно! От перитонита... Приступ начался дома. За пару часов я похудел на четыре килограмма.
Мама вызвала скорую помощь. Все остальное - словно в
страшном сне. Когда я очнулся, вокруг меня кружились желтые, но веселые и жизнерадостные люди. Я же, белый, как полотно и прозрачный, словно китайский шёлк лежал без движения и не мог понять, где я и кто я. Мама мне после рассказала, что на второй день моего присутствия в гостях у приёмных детей Гиппократа, появился какой - то старичок.
Оказалось, что он - бывший врач-инфекционист. Ему, видите ли, дома не сиделось... Походил везде, слюной побрызгал. На меня наткнулся...
Всмотрелся в моё лицо и говорит лечащему врачу: "Везите-ка этого атланта в операционную... Ну, ежели в дороге помрет, сворачивайте в морг... У этого "красавца" обширный перитонит с интоксикацией!
Волшебники в белых халатах засуетились, и уже через неделю я гонял на велосипеде с друзьями.
***
Так, что там у нас с проповедью? Надо бы что-то о жизни и смерти вспомнить!
...Чтобы жить, надо умирать, чтобы иметь, надо терять. Надо пройти весь путь, зная, что он ведет в никуда, и, следовательно, бесконечен...
-- Ну, слава Богу! - донесся до меня голос Сергея Егорыча
-- Тебя, Руслан, почти полчаса не было. Фархад мне уже на небо
пальцем показывал. А фразочку "чтобы иметь, надо терять" - это ты загнул. А "чтобы жить, надо умирать" - это правильно! Молодец, что рассматриваешь словоблудие Ницше, как руководство к действию!
-- Чем Вы недовольны, коллега? Для Вас все складывается наилучшим образом.
-- Да нет! Не все. Мучаешься ты как-то не так. Может быть, я
мешаю? Чуть раньше, ты более естественно стонал. А сейчас -- из рук вон плохо...
-- Привыкаю... Кстати, спасибо, что вы не курите. Меня мутит и выворачивает при одной только мысли о сигарете!
Удавкин, словно ожидал моего признания. Ласковым голосом, не терпящим возражений, он проворковал:
-- Фархад. голубчик, принеси, пожалуйста, сигареты. И, смотри,
зажигалку не забудь. Минут через пять мучитель стал прикуривать сигареты и бросать на дно ямы. Несколько из них упали мне в ладони, другие провалились в щели междумоим торсом и камнем. Я закричал от удачи, а Егорыч это понял по своему, и тут же заметил, что рад содействовать моему хорошему самочувствию. Зажжённые сигареты приятно щекотало тело, уставшее от однообразной боли, Сладковатый дым входил в легкие давно забытым кайфом. Я представил себя, лежащим после плотного обеда, в тени Лендровера:
Я медленно и глубоко затягиваюсь, сосуды головного мозга наполняются до боли родным веществом и превращаются в тонюсенькие иголочки... Они проникают в каждую клеточку, боль утихает, мысли становятся ясными, а ситуация не
такой безнадёжной...
***
-- Ну что, не стало лучше? -- спросил Удавкин, громко откашливаясь и возвращая меня к действительности...
-- Слушай... Егорыч! Чем я тебя так достал? Ты измываешься, как
будто я тебе яйцо оторвал. Хотя черта с два тебе их оторвешь! Отбить только можно Ты же из камня!