Степан сходил на склад, получил новую партию учебных патронов, занес их в казарму. Затем отправился на доклад к куратору. Обрисовал ситуацию, детально ознакомил лейтенанта с громким «проколом» на учениях, допущенным по его вине и по вине его группы. Вынес свой собственный вердикт: группа НЕ ГОТОВА для проведения операции в тылу противника, запланированной через четыре дня.

— Погоди, не горячись, — Фридрих Подольский усадил расстроенного Степана. Извлек из сейфа початую бутылку шнапса, хлопнул пробкой и разлил по стаканам прозрачную жидкость. Выпили. Закусили дольками какого-то фрукта, по вкусу напоминающего киви.

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты уяснил для себя одну несложную вещь. Факт, — поправился он. — Операцию данную отменить невозможно. И отодвинуть по срокам — тоже.

Степан хмыкнул:

— Ну пошлите на нее другую группу. Мало их что ли у вас?

— Немало, — Подольский налил еще по одной. — Но… все они будут задействованы в один и тот же день Икс. Операция планируется крупномасштабная. Скажу больше: в ней будут принимать участие все разведывательно-диверсионные группы, которые Империя имеет в наличии на данный момент. Даже партизанские отряды все без исключения поделены на такие же малочисленные, обладающие повышенной мобильностью, группы как ваша.

Степан удивленно приподнял брови, затем махнул стопку одним махом, не закусывая, и тут же налил еще. Себе — и куратору.

— Делааа… — протянул он после недолгой паузы. — Задача у нас какая будет? На что делать основной упор при обучении группы?

— Разведка, разведка и еще раз разведка. В огневой контакт вступать только в случае обнаружения вас противником.

Чтож, все предельно ясно. Степан выпил свою долю шнапса и искренне пожалел, что в роли закуски у них выступает не колбаса, не сало с тонкой мясной прорезью, а какой-то там фрукт. Интеллигенция, одним словом.

— Я слыхал, что у тебя свадьба на завтра намечается, — Подольский хитро подмигнул Степану. — Приглашаешь?

— Да я и зашел-то за этим, в-основном, — соврал тот, даже не моргнув глазом. — А откуда информация такая?

— Так все ведь знают. Нюрка твоя с самого утра по селу бегает да трезвонит по всем углам. Гордая вся из себя такая, ну чисто пава!

— А когда?

— Что когда?

— Свадьба когда?

— Завтра, в десять утра. Погоди, а ты что, не знал чтоли?

— Да так, забыл. Дела все, дела… — Степан бочком принялся протискиваться к двери. — Ну вы это, заходите с семьей, — произнес он перед тем, как скрыться.

Донельзя удивленный лейтенант задумчиво поглядел на дверь кабинета, за которой только что исчез его подчиненный.

— Ишь ты… — только и смог вымолвить он.

— Ну девка, ну молодец! Нет, ну это надо же! — сквозь зубы бормотал Степан, меряя широкими шагами штабную аллею. — Вот так, без предупреждения, просто ррраз — и все! Все вокруг в курсе, а жених в неведении находится значит. Ну чисто телок на заклание!

Кипел, шипел, плевался, будто чайник на печи, представлял себе, как найдет Нюру, возьмет ее за тонкую хлипкую шейку и будет долго-долго трясти, а хулиганистый ветер при этом станет играть ее роскошными волосами цвета воронова крыла. Представил — и злость словно рукою сняло. Ну в самом-то деле: о свадьбе он знал? Знал. Был он против свадьбы? Да нет, наоборот — обеими руками за. Ну и чего он тогда взбеленился? Из-за того, что даты не знал? Ну так это не страшно, это даже хорошо, когда раньше!

— Мдаа… — Степан послушал себя со стороны и вдруг понял: втрескался он в эту своенравную Нюрку по самые уши. Ну и что с этим теперь делать? А хрен его знает! Перво-наперво своих пригласить. Пусть ребята развеются, позабудут о поражении, к счастью, в учебном, а не настоящем бою. Да и дороги они ему стали. Вроде и времени прошло всего ничего, а поди ж ты — дороги. На том и порешил. Порешил — и сразу же направился в казарму, благо находился от нее совсем неподалеку.

— Группа равняйсь! Смии-рно!

Степан ходил взад-вперед перед ребятами. Останавливался время от времени, глядя то на одного, то на другого с недобрым прищуром. Выражение лица у него было такое зверское, что никто не сомневался — сейчас последует разгон за постыдное поражение всухую от группы, которая была заведомо слабее их. Лица бойцов потемнели. Женя — так та вообще не знала, куда глаза девать. В бою ее убили первой, на раз вычислив позицию по блику оптического прицела.

— Значит так, — Степан отошел на шаг дальше, чтобы иметь возможность лицезреть всех сразу. — Больше чтобы такой хрени не было. Мне тоже минус — и сам проглядел долбаного снайпера. Всем все понятно?

— Так точно, — послышались нестройные голоса.

— Ну вот и хорошо, что понятно. А чтобы урок усвоили как следует — приглашаю всех на собственную свадьбу!

Такого поворота событий, естественно, не ожидал никто. Бойцы потрясенно молчали и лишь Бавин, в недавнем прошлом бывший эмо, а теперь весьма и весьма приличный пулеметчик, прогнусавил:

— Ну командир, ну даешь! И когда успел только?

— А вчера и успел. Дурное дело оно, знаешь ли, нехитрое. В общем, на десять ноль-ноль всем быть. Есть еще вопросы?

— Есть, — вперед выступил Алексей Ряднов. — А где быть?

А вот это уже вопрос так вопрос. Где быть, Нюра сказать Степану как-то не удосужилась. Так, где обычно происходят свадьбы? Правильно: в загсе. А венчаются — в церкви. Так сказать, две конкурирующие конторы. Сохранилось ли такое положение вещей в Советской Империи Рейха? В этом Степан крепко сомневался. Практичные имперцы не любили разбрасываться лишними кадрами. Следовательно, контора наверняка одна. Загс? Возможно. А как насчет церкви? Верует ли местное население? А если верует, то во что? Стоп! Степан вспомнил вдруг, как проходя на днях по деревне, наткнулся на двух престарелых сплетниц. Одна из них, что-то доказывая другой, неистово перекрестилась. Ну все понятно. Церковь значит. Куда же без нее, родимой?

— Сбор у церкви, — озвучил Степан вслух свою мысль.

Вечерело. Он быстро попрощался с группой, оставив подчиненных переваривать неожиданную новость, а сам направился прямиком в деревню. Нюру Степан застал в окружении не менее чем полутора десятка женщин, развивших такую бурную хозяйственную деятельность, что по дому невозможно было пройтись, не столкнувшись хотя бы с одной из них. Варились какие-то блюда, резались салаты. То и дело что-то куда-то уносилось, что-то приносилось. Чад, жар, гам стоял такой, что вынести его нормальному человеку было попросту не под силу. Улучшив момент, подобрался к Нюре, вымолил у девушки разрешение переночевать в казарме, клятвенно заверив ее, что, что бы ни случилось, завтра ровно в десять ноль-ноль он встретит свою невесту у ворот церкви. Обнял, поцеловал на прощание и спешно покинул место, которое поневоле ассоциировалось с адом.

В казарму добрался часам к одиннадцати вечера. Там все уже спали, и лишь Женя, в гордом одиночестве, что-то писала в блокноте под рассеянным светом настенного ночника.

— Салют, — вполголоса поздоровался он с ней и, удостоившись короткого кивка, завалился на койку, устало прикрыв глаза.

Сон упорно не шел к нему в руки. То ли сказывались треволнения последних дней, то ли предстоящая свадьба выбила из колеи некогда такую совершенную нервную систему, Степан не знал. Так и лежал: ни о чем не думая, ничего не желая. Лежал до тех пор, пока сознание не заволокла туманная дымка полубытия.

Утро встретило Степана неожиданным сюрпризом — его бойцы откуда-то достали парадную имперскую форму. Белая, богато изукрашенная позолоченными галунами, она производила воистину неизгладимое впечатление. Приоделся, глянул на себя в зеркало и даже присвистнул. Оттуда на него чуть свысока поглядывал импозантный сероглазый брюнет. Подтянутый, широкоплечий — голубая мечта всех без исключения окрестных вдовушек. Не хуже выглядели и остальные члены его команды. Женя — так та вообще просто великолепно. Средней длины форменная юбка давала отличную возможность лицезреть ее стройные ноги, а белые кожаные туфли на высоких каблуках-шпильках делали эту картину еще более привлекательной. Хитро сделанный макияж, узкий китель с фривольно расстегнутой верхней пуговицей — нет, решительно никак невозможно было узнать в этой женщине бесцветную замухрышку, а по совместительству снайпера его группы.