Выйти решили чуть заранее, опасаясь, что не сразу найдут, где в деревне находится церковь. Вышли — и, как водится, прогадали. Деревня гудела словно муравейник, разодетые в пух и прах жители выходили из домов и все, как один, устремлялись строго в определенном направлении. И не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно туда следует идти и им.

Свернув за угол, они увидели искомую церковь: средней величины белое куполообразное здание с небольшим двориком, огороженным низким, чисто символическим забором, выложенным из белого кирпича, покрытого слоем мелкой мраморной крошки. И дворик, и прилегающая к нему небольшая площадь, были битком забиты народом. Степан извлек из кармана луковицу часов — до начала церемонии бракосочетания оставалось еще пятнадцать минут. Желая как-то убить остаток времени, завертел головой, вглядываясь в лица людей. Ни одного знакомого среди них не было. А может просто не разглядел, что, в принципе, было немудрено при такой сутолоке народа.

Зазвонил колокол, и толпа немедля раздвинулась, освобождая широкий проход. Из дверей церкви, степенно вышагивая, вышел бородатый поп в черной рясе. За ним, помахивая кадилом, служка. Все разговоры мгновенно смолкли, и Степан понял: сейчас начнется. Но где же невеста? А вот невесты как раз и не наблюдалось. То ли Нюра умудрилась проспать, что весьма вероятно, то ли передумала в последний момент. Кто знает? Так и стоял, словно истукан, а лицо медленно наливалось кровью.

— Приветствую вас, жители деревни Сусанинка, а так же доблестные воины незыблемой Советской Империи Рейха! — начал поп. — Сегодня, перед лицом Господа всего сущего, да освятится имя его в веках и деяниях наших, мы собрались с вами, дабы быть свидетелями одного из наиболее величайших таинств жизни. В сей день, сей час и сию минуту одна из дев наших возжелала избрать того, с кем готова будет идти по дороге жизни рука об руку, презрев невзгоды и напасти, приветствуя благолепие и счастье, купаясь в лучах любви Господа нашего милосердного, Иисуса Спасителя. Все ли знакомы с девой, возжелавшей сделать сегодня свой выбор?

— Да, да, знакомы! — хором просканировала толпа.

— Готовы ли вы свидетельствовать перед лицом Господа?

— Готовы!

Степан хотел было уже развернуться и уйти, как вдруг заиграла музыка, створки церковных дверей распахнулись, и на пороге появилась невеста. Нюра. Даже с такого расстояния он узнал ее: точеная фигурка, роскошное свадебное платье, длинные черные волосы выложены в какую-то хитроумную прическу домиком. Она ступила на площадь, словно королева, поплыла под восторженные вздохи толпы. Поп — и тот потерял дар речи и лишь молча взирал на чудо, открывшееся его взору волшебное зрелище. Девушка подходила то к одному парню, то к другому. Обходила их со всех сторон, осматривала, словно скотину на базаре, затем замирала на какое-то время, как будто в раздумьях. После каждого такого подхода у Степана екало сердце. Умом понимал ведь, что Нюра отдавала лишь дань заведенному обычаю, а все равно переживал. Мало ли, вдруг вот так возьмет, да и выберет какого местного сердцееда? Подошла она и к тощему старому хрычу, что стоял, опираясь на кривую клюку. Поглядела внимательно, словно прицеливаясь, и принялась деловито ощупывать его мускулы. Площадь буквально взорвалась смехом. Улыбнулся и Степан, прекрасно понимая, что этот колченогий баловень судьбы явно не является ему конкурентом.

Вот так, шаг за шагом, приближалась она к тому месту, где стояла его группа. Наконец глаза их встретились. Нюра подошла вплотную, окинула его безразличным взглядом, да и пошла себе дальше. От удивления лицо Степана вытянулось, а ноги стали словно чужие. Он резко развернулся и быстрым шагом направился к выходу. К черту все! Покинуть это место и никогда больше сюда не возвращаться! На сиртей, на дьявола, на кого угодно, лишь бы не видеть этих холодных безразличных глаз, которые совсем недавно светились любовью!

Уже у самого выхода чьи-то руки обхватили его за талию. Степан разнял их и с холодным бешенством повернулся к тому, кто посмел остановить его. Правая рука сама по себе потянулась к кобуре с парабеллумом. Перед ним стояла Нюра. Улыбающаяся, счастливая и слегка виноватая.

— Готова ли ты, Нюра Авдеева, выйти замуж за Степана Махрова?

— Да.

— А вы, Степан Махров, готовы ли взять в жены Нюру Авдееву?

— Готов, — буркнул Степан. Он все еще находился под впечатлением той комедии, которую разыграла его возлюбленная.

— В таком случае, перед Господом Всемогущим, а также перед свидетелями, коими являются жители села Сусанинка да военнослужащие Советской Империи Рейха, объявляю вас мужем и женой.

Нюра приблизилась к Степану.

— Поцелуй меня, — прошептали ее губы. И Степан поцеловал. Целовал так долго, словно боялся, что девушка передумает и вновь начнет свой бесконечный вояж в поисках претендентов на руку и сердце.

Толпа ликовала. Женщины вытирали слезы. Мужики же, все как один, смотрели на Степана с легкой завистью. Впрочем, он прекрасно понимал их. Нюра в своем подвенечном платье казалась какой-то неземной грезой из другого мира: прекрасного, неповторимого, кристально-чистого и абсолютно недосягаемого для простого смертного.

Торжественная часть церемонии подошла к концу, и поп, с призывами соблюдать благонравие, а также не поддаваться позывам чревоугодничества (ибо от дьявола все это, как есть, от дьявола), повел процессию внутрь церковного дворика. Прямо за церковью оказалось здание таких внушительных размеров, что, пожалуй, и вправду способно было вместить всех присутствующих. Банкетный зал — как по привычке окрестил его Степан. Внутри оно было заставлено накрытыми столами, стульями. В дальнем углу обосновались музыканты: шестеро бородатых мужиков с губными гармонями, виолончелью и другими инструментами, названия которых Степан не знал то ли по причине собственной необразованности, то ли вследствии того, что в его мире таких инструментов попросту не существовало.

Прав, прав был поп в своих предостережениях! Столы едва не прогибались от несметного количества разнообразнейших блюд. Степан, на что уж ему кусок в горло не лез, а и тот не смог удержаться от невольного вздоха. Сели. Степан с Нюрой — на почетные места, гости же где придется. Выслушали молитву. Служитель Господа читал ее минут двадцать, словно испытывая себя, а заодно и свою паству. Наконец прозвучал долгожданный «аминь», народ засуетился, насыпая себе кто что горазд. Прозвучал первый тост — за молодых, естественно. Тут Степан с Нюрой вынуждены были вновь поцеловаться. Впрочем, ни он, ни она, явно этой повинностью не тяготились. После третьей рюмки поп (а он тут, похоже, по совместительству исполнял обязанности и тамады), объявил, что пришло время «одарения» молодых. Что это такое, Степан спрашивать не стал. И так все было понятно. Молодоженов выставили на пятачке подле музыкантов, и гости по очереди стали преподносить подарки. Кто что. Постельное белье, котелки, ушаты, драгоценности для Нюры, одеяла, вилы, грабли, столовые сервизы, живую козу (которой Нюра почему-то особенно обрадовалась), ковры ручной работы, дробилку для перемалывания зерна, какие-то редкие семена. Тот самый дед, которому Нюра так рьяно ощупывала мускулы, одарил их внушительных размеров металлической ванной, чем до глубины души потряс буквально всех. Степана — бестолковостью подарка. Остальных — немыслимой щедростью. Как впоследствии пояснила Нюра, подарок и впрямь был воистину царским. Все дело оказалось в том, что территория, контролируемая Империей, была крайне бедна на наличие полезных ископаемых. Например, месторождений железной руды на ней насчитывалось всего два. Отсюда и дороговизна металла. Иначе говоря, эта ванна для их молодой семьи являлась не столько средством гигиены, сколько гарантом дальнейшего безбедного существования.

Много, очень много надарили всего гости. Степан уже не брался судить о ценности того или иного подарка, справедливо рассудив, что с его поверхностными знаниями об экономике новой Родины дело это бесполезное и явно обречено на провал. Особо же по душе ему пришлись всего два подарка. Один из них — самогонный аппарат. Вещь в хозяйстве просто незаменимая. Вторым подарком порадовал «дядя Гена». Кузнец торжественно вручил ему готовую шашку. Сделана она была как положено, в точности соответствуя чертежам Степана. Рукоять выполнена из дерева неизвестной породы — твердого, и вместе с тем потрясающе легкого, металл лезвия на удивление высокого качества. Он извлек ее из ножен, рубанул резко слева-направо, и остался доволен. Как раз то, что надо, как доктор прописал. Еще один неожиданный подарок преподнесла тетка Глафира. Женщина подарила ведро яблок с той самой яблони, которую они в свое время «обчищали» с Нюрой.