Умели, ох умели гулять жители Империи! Едва процесс «одарения» новобрачных подошел к концу, гости вновь расселись по своим местам и уж тут началось: тост следовал за тостом, а затем, когда унесли разморенного попа, пили уже кто сколько горазд и за что горазд. Шум, гам, пьяные выкрики неслись со всех сторон под музыкальное сопровождение окончательно вошедших в раж музыкантов.

Уже вечерело, когда молодоженам удалось, наконец, вырваться из цепких рук гостей. Они сели в заблаговременно заказанную карету и неспешно поехали домой. Чуть поодаль катил возок с подарками — свадебные трофеи, так сказать.

Четыре дня для Степана пролетели незаметно. Бесконечная муштра личного состава, маневры, стрельбы. Ребята его все сильнее и сильнее притирались друг к другу что, несомненно, не могло не радовать. На обеды ходил домой. Вечерами, в свободное от работы время, помогал Нюре сортировать да расставлять по местам подарки. Даже наладил ванную, а заодно и полив, прикупив для этой цели в тренировочном лагере списанный электронасос, да сорок два метра прорезиненного шланга в сельском магазине. Нюра буквально запрыгала от счастья, сообразив, что теперь ей не придется таскать воду ведрами. А когда Степан пообещал провести воду прямо на кухню — так вообще расцвела и одарила его потом такой бурной ночью, что, пожалуй, следовало всерьез задуматься: а не провести ли наряду с холодной еще и горячую воду?

— Смотри и запоминай, — куратор извлек из планшета сложенную вчетверо карту, развернул ее и очертил химическим карандашом район, в котором следовало действовать группе Степана. — Обходите здесь все вдоль и поперек, помечаете каждое найденное селение сиртей. В этом и состоит ваша единственная задача. Нашли, пометили, переместились в другой квадрат. Делаете все тихо и осторожно, никакой стрельбы.

— Так точно.

Откровенно говоря, Степан упорно не мог понять, зачем Империи необходимы такие данные. Сирти — народ кочевой. Сегодня здесь, завтра там… А, впрочем, приказ есть приказ.

— Главное — не забывай помечать время жизни того или иного селения.

Степан уставился на куратора в искреннем недоумении:

— Это вы о чем?

— Прости, — Фридрих раздраженно передернул плечами. — Все время забываю, что ты не местный. Короче, начну по порядку. Прежде всего запомни: сирти — народ не просто кочевой, а ВЫНУЖДЕННО кочевой. Кочевать их заставляют стада тварей — домашних животных, которых мы для удобства называем клещами.

— Почему именно клещами?

— Клещи — они и есть клещи. На месте увидишь — поймешь. Так вот — мясо этих самых клещей является единственным продуктом, который сирти употребляют в пищу.

— Забавно. Никакой зелени, никаких зерновых?

— Ни-че-го. В свое время поймали парочку клещей, провели серию анализов. Как оказалось, мясо клеща содержит все белки и аминокислоты, необходимые для жизни. Было дело, собирались даже сами заняться выращиванием этих тварей в промышленных масштабах, но быстро отказались от данной затеи. Не спросишь почему?

Степан усмехнулся:

— Спрошу. Если для дела надо.

— Жрут они много. Жрут все подряд. Точнее — любую зелень. Низкорослые деревья, травы, кусты, — куратор устремил взгляд на своего подчиненного, силясь понять: уяснил ли теперь тот, каким образом можно определить примерное время, когда сирти вынуждены будут разобрать свои шатры и переместиться на новое место жительства.

Степан уяснил:

— Я так понимаю, что пока клещи не пожрут всю зелень вокруг селения, переселения не будет?

— Вот именно. Вычисляешь, где находится селение, осматриваешь пастбища в районе пяти-семи километров. По их состоянию определяешь примерное «время жизни». Наиболее всего командование интересуют свежие селения, а также селения, которые сохранили в своем активе до тридцати процентов нетронутых пастбищ. Теперь все ясно?

— Более чем.

— Вот и отлично. Бойцы готовы? На складе все необходимое получил?

— С пайком заминка. Не знаю, насколько затянется рейд.

— На две недели примерно. При условии, что все нормально пойдет.

— Значит, на три возьму, — подытожил Степан. — Запас карман не тянет.

— Да по мне так хоть на пять, — рассмеялся старлей. — Настроение-то хоть боевое?

— Все путем.

— Ладно, иди давай, готовься. Завтра в четыре ноль-ноль ваш выход.

Степан не возражал. Молча козырнул в ответ и вышел, не забыв прихватить с собой планшет с картой. Шел сейчас двенадцатый час дня, а дел не оставалось практически никаких. Оружие у личного состава неоднократно проверено, смазано. Боекомплект получен. Проверен камуфляж. Особенно основательно — обувь. Казалось бы — сущая безделица, а в условиях длительного рейда превращается в серьезную проблему. Не проверил вовремя — глядишь, а в ботинке уже хлюпает вода или, того хуже, оторвалась подошва, и ты из боеспособной боевой единицы превращаешься в обузу. Так, что еще? А ничего. Получить сухпай, расфасовать по вещмешкам, да и идти себе домой, к жене. Последний день, как-никак.

Степан вернулся в казарму, прихватил там Радченко с Федотовым, как самых кабанистых, и махнул на склад. Сухпая и вправду взял на три недели. Затем, помозговав чуток, не отказался и от пятнадцати банок «тушняка» в хитроумных деревянных кадушках, справедливо рассудив, что хороший солдат — сытый солдат. Взвалил все это дело на горбы подчиненных и спешно направился домой. По дороге Степан не поленился даже нарвать большой букет полевых цветов, не понаслышке зная, как девушки обожают эти ароматные, пушистые веники.

Нюра копалась на огороде, постепенно приводя его в божеский вид. Завидев Степана, встрепенулась и побежала навстречу. Он торжественно вручил ей букет и, пока суженая восторгалась им, долго целовал ее в податливые, теплые губы.

— А я обед приготовила. Будешь?

— Спрашиваешь! Ты вообще видела когда-нибудь, чтобы я отказывался от пищи?

— Неет! — Нюра весело рассмеялась. — Ты трескаешь все подряд и в любых количествах. Я даже стала задумываться: а стоит ли тратить время на готовку? Может ты все и так, сырым съешь?

— Кое-что могу и сырым! — Степан плотоядно облизнулся и пошел на Нюру, всем своим видом показывая, что именно ее, родимую, он и будет сейчас кушать. Жена, завидев такое дело, быстроногой ланью метнулась в дом. Степан же не торопился, барином взошел на крыльцо. Ну куда, куда, спрашивается, она от него там денется? Нюра и вправду никуда не делась. Он нашел ее в платяном шкафу и там же, на месте, овладел ею, заставив кричать от наслаждения. Затем отнес любимую на кровать. Расслабленную, ленивую. Она промурлыкала что-то невразумительное, свернулась калачиком и мгновенно уснула. Осторожно, на цыпочках, стараясь не разбудить свое сокровище, Степан подкрался к столу, подхватил миску с жареной рыбой, краюху хлеба и выбрался из дома. Пахла рыба просто умопомрачительно. О том, что завтра все это великолепие он уже не увидит, думать не хотелось. Наоборот: каждой клеткой своего тела впитывал, словно губка, окружающий мир, жмурился, смотрел на небо, по которому неспешно ползли заковыристые барашки туч.

Нюра проснулась, когда Степан был уже готов к выходу. Он как раз доделал кое-какие хозяйственные дела, почистил парабеллум и, просиживая на лавочке новенький камуфляж, гадал как бы так половчее разбудить свою благоверную для процедуры прощания.

— Уже уходишь? — она стояла, прислонившись к дверному косяку. Хлопала ресницами, прогоняя остатки сна.

— Пора.

Степан прощаться не умел. Нюра, похоже, тоже. Просто подошла, села к нему на колени и замерла, глядя в одну точку. Затем, все так же молча, они поднялись. Степан бережно обнял ее за плечи и внимательно посмотрел на вскинутое к нему лицо, намертво впечатывая в память и крошечную родинку у нижней губы, и глубину изумрудных глаз, которые сейчас глядели на него внимательно и как-то строго. Затем коротко поцеловал в побледневшие губы. Нюра ответила на его поцелуй и даже смогла улыбнуться. При этом, в глазах ее промелькнул отблеск такого дикого, сумасшедшего страха, что волосы на затылке Степана зашевелились. Молча, не говоря ни слова, он развернулся и пошел в сторону тренировочного лагеря.