— Шаста идем — поторопил его дядя.

Но юноша уже не мог оторвать взгляда от оборонительной Стены. Это было строение высотой трех метров, состоящее полностью из ржавых автомобилей и бетонных плит. Вся эта громадина была выстроена в форме полукруга и тянулась по обе стороны храма, огибая его. С внутренней стороны стояло по несколько дозорных с автоматами наизготовку, в нескольких проемах между машинами были укрепления в виде мешков с песком, на которых стояли пулеметы. На самом верху Стены были укрепления из металлических пластин и капотов автомобилей. На одном из укреплений Шаста увидел два огнемета. Стена являлась оборонительным рубежом не только для Верхнего храма. Самым важным объектом для обороны являлась вентиляционная шахта станции. Если бы буддисты вовремя не спохватились соорудить Стену, то ракшасы уже давным-давно бы захватили станцию.

От всего увиденного у юноши появились внутри чувства гордости и восхищения.

Храм был невероятно красивым и красочным. Четыре прямоугольных вытянутых колоны тянулись до самого верха образуя три арки, на верху которых стояло позолоченное Колесо Дхармы. Верхний портик был полностью разукрашен различными цветами, где в большей степени преобладал красный и желтый цвет. Второй раз за свою жизнь Шаста видел храм, и уже второй раз он не мог сдержать своего восторга. Это место было по-настоящему величественным и загадочным. Наверно в этой загадочности и есть вся его красота.

Шаста не заметил, как отряд зашел внутрь храма. Он поспешил за ними.

Зайдя внутрь, Шаста оглядел вокруг апартаменты храма. Зрелище было неописуемым. По обеим сторонам были выстроены в ряд по четыре колонны, тянущееся к прямоугольному куполу храма усеянному красивыми витражами. Шаста узнал изображение цветка лотоса. На главном алтаре храма стоял бурхан Большого Будды Шакьямуни, покрытый сусальным золотом. Высокую нефритовую мандорлу Будды украшали различные мифологические существа. Между колоннами и до алтаря были развешаны молитвенные флаги различных цветов, точно такие же, как у них на станции. Возле алтаря ходили жрецы, одетые в бардовые одеяния традиционной школы Махаяны.

В отличие от своих собратьев из Нижнего храма, жрецы были одеты в более чистую и на порядок качественную одежду, которые вышивали мастера из лучшей ткани в общине.

Дядя, Шандар и Махавир стояли возле дверей, ведущих на верхние этажи храма. Стянув с себя противогаз, Шаста смог разглядеть командира. От макушки до левого глаза тянулся широкий шрам, рассекая короткий ежик, седых волос. Морщины и острые скулы говорили про уже не молодой возраст командира.

— Акил, Шандар, можете пока подождать его внизу, я с ним схожу к старейшине, не стоит его напрягать лишний раз.

— Шаста ждем тебя внизу. — сказал дядя, и, помедлив, добавил — Не беспокойся, удачи тебе.

Шаста кивнул ему в ответ.

— Беспокоится и правда не стоит — усмехнулся Махавир — Слушай внимательно. Лакшман очень болен, и его внешний вид тебя может немного встревожить. Ты его понапрасну вопросами не мучай. Сил у него мало. Его жена Иша, уже пожилая женщина, но все еще помогает ему. А ты, если что, тоже помоги, не наглей и веди себя пристойно.

— Да, я понял — ответил Шаста, немного вздрогнув.

— Все иди. Мы будем ждать внизу.

Махавир ладонью похлопал по плечу юноши и спустился вниз.

Шаста был немного встревожен происходящим, слова командира его напрягли, но он не мог подвести его.

Шаста зашел в покои Лакшмана.

Первым что он увидел, это были три больших лампадки с изображением дракона, которые освещали часть небольшой комнаты. По середине стояла большая кровать уложенная одеялами. От кровати исходили благовонья различных отваров и трав. Возле кровати сидела пожилая женщина невысокого роста с седыми волосами, полностью закрывавшими ее лицо.

Морщинистыми руками она держалась за одеяло, ее ладони тряслись. Она посмотрела на Шасту серыми глазами. По морщинистому лицу скатывались слезы. Шаста неловко взглотнул.

— Подойди юноша, он ждал тебя. — сказала женщина сухим тихим голосом.

Шаста преодолев свой страх, сделал пару шагов к кровати. На ней лежал худой старик укрытый несколькими узорчатыми одеялами. Половина его лица была в язвах, левый глаз совсем не открывался. На обритой налысо голове проступали небольшие седые волоски. Старик немного приоткрыл рот и что-то пробормотал. Шаста наклонился немного ниже и присел на колени возле кровати. Старик снова попытался заговорить. Теперь Шаста отчетливо расслышал его.

— Еще один юнец пришел поведать старика. — уголок рта немного дернулся, старик попытался улыбнуться. — Я вижу у тебя много вопросов ко мне, хочешь их задать?

— Я… не знаю, с какого начать. Их много. Но я хотел бы и сам ответить на них.

— Не знаешь, — протянул старик — Это хорошо. Не каждый знает все. Даже я. Эти вопросы мучают тебя, я вижу. Ты часто задаешься вопросом " Почему именно я, а не кто-то другой?" или " Имею ли я право поступить, так как хочу, или надо поступить, так как этого ждет большинство?"

— Да, часто. Ответьте мне пожалуйста.

— Как твое имя?

— Шаста

— Шаста, я помню тебя, еще маленьким. Я помню каждого ребенка родившегося в общине, но ты попал к нам младенцем, как и многие другие. — Лакшман немного прикрыл глаза и закашлялся. — Знаешь, когда я был таким как ты, я тоже задавался такими вопросами. А потом я подумал. А что если я рожден для чего-то большего? Для того чтобы кому-то помочь или защитить.

— Вы ведь и так помогли всем нам. Без вас не было бы сангхи. И не жили бы мы, так как сейчас.

— Во многом мне помогли мои верные друзья и любящая жена — старик краем губ улыбнулся женщине. Она взяла его за руку. — Завтра у тебя начнется уже другая жизнь, тяжелее и сложнее. Но ты должен быть готовым к ней. Готовым быть ко всем трудностям. Поверить в свою цель, это значит поверить в самого себя. Так и ты поверь в себя. Это главное. Никогда не оборачивайся на то что тебе говорят окружающие, что надо делать все так как думают другие. Задача в жизни не в том, чтобы быть на стороне большинства, а в том, чтобы жить со своим внутренним, сознаваемым тобой законом.

— Старейшина, а что если мне страшно от того, что я не знаю, что будет в будущем? Не знаю, что меня ждет?

— Никогда не страшись изменений в своей жизни. У тебя же есть друзья?

— Да есть. Они хорошие, правда.

— В этом том я не сомневаюсь. Доверяй им, они помогут тебе. В наше время доверять кому-либо это очень тяжело. Но поверь, среди людей появятся и те, кто может всегда помочь. И ты сам перед ними будь искренен. Будь чист своим сознанием здесь и здесь- старейшина пальцем показал на голову юноши и на сердце.

— Я запомню это.

— Ах да. Ты же у нас теперь Хранитель. Молодец.

— Спасибо старейшина. Я могу идти?

— Да, ты свободен, дай-ка старику отдохнуть. — старейшина попытался посмеяться, но вместо этого он начал тяжело кашлять. — Ох. Эта болезнь погубит меня Шаста. Я знаю что значит мое имя для вас, но у всего есть свое начало и конец, вот и мой подошел.

— И вы попадете в нирвану?

— Не будь таким наивным, мой друг. — усмехнулся Лакшман — Даже Гаутама Будда не достиг нирваны.

— Почему вы так говорите?

— Чтобы достичь нирваны, надо всю свою жизнь смирно сидеть в позе лотоса и медитировать, не поддаваясь никаким чувствам и желаниям. А Гаутама отдавал себя своей работе. Учил других людей, был с ними вместе. И, я думаю, это ему нравилось. Нравилось давать людям свои учения, мысли, философию, делится жизненным опытом. Ведь все великие деятели вносили что-то новое в этот мир. Изменяли его, влияли на других. Великими деяниями они оставили след в истории и память о себе. Именно это делает человека великим. Главное чтобы эти деяния были правильными. А я… Я не настолько был освобожден от своих желаний и чувств. И знаешь, я вполне этому рад. Ведь за жизнь, я испытал самые необыкновенные чувства, и наверно самое чудесное из них, это любовь. А от такого отказываться совсем не хочется. — Лакшман улыбнулся. Иша посмотрела на них обоих, с необычной радостью, перемешанной с грустью.