Анатолий наблюдал за Леной. И сердце его почему-то сжималось.

«Сколько в ней внутренней боли… Даже при приятных воспоминаниях лицо её грустит».

Лена встала и подошла к окну. Толя встал с ней рядом и молчал.

- Твоя душа, как скрипка, которую ты вечно мучаешь смычком, - произнёс он. – Ты такая надрывная сегодня. И всегда?

- Красивое сравнение… Я сама не знаю. Может, и всегда.

- Тогда ты порадовала маленькую девочку, а хочешь порадовать меня?

«А кто порадует меня?..» - спросила Лена свою пустоту.

- Как это сделать? – почти равнодушно спросила она Толю.

- Я тебе покажу быстро, как работать с холстом, кистями и краской, а ты нарисуешь себе и мне то, что захочешь, что фантазия подскажет.

- Да. Я согласна! – посмотрела она на него. Улыбнулась. И глаза засветились.

- Ты такая красивая, - восторженно сказал он. Подожди. Стой так! Мне нужно тебя сфотографировать.

- Зачем?! – удивилась она, но не сдвинулась.

- Я хочу написать твой портрет. Я давно хотел нарисовать лицо человека в момент полного открытия души, - проговорил он после того, как сфотографировал её лицо. – Я могу немного изменить портрет, что-то в него добавить для полного образа. У меня бывает. Потом ты увидишь его. И выскажешь своё мнение.

- Как приятно! Будут рисовать мой портрет! – захлопала Лена в ладоши, как маленькая.

- Птичкой заливаешься! – порадовался он за неё.

- Не смущай!

- Делаю это каждый день и не собираюсь останавливаться.

- Ах, вот ты какой!

- Не такой плохой, как ты думаешь, - продолжил шутить он.

- Да я вообще думаю, что ты хороший, - серьёзно сообщила она.

- Значит, не буду пытаться дальше разочаровать тебя в себе.

- А зачем ты это делаешь?

- Да шучу! Я перед тобой такой, какой есть. Со всеми недостатками и достатками, как я люблю говорить, - значимо сказал он и улыбнулся. Лицо его, как всегда, было открытым и искренним.

- И ты за это награждён тем, что я тоже с тобой без масок.

- Ну мы прям награда друг для друга… Смешно звучит.

- Неодушевленно как-то.

- Лен, ты всегда одеваешься просто и со вкусом. Мне очень нравится, - резко перешёл с темы Толя. – Я, по правде сказать, в этом плане очень строг. Настоящий привереда. Люблю, когда всё ладно сидит, без вульгарности. Когда девушка женственна и немного соблазнительна, как цветок. Это моя душа художника всегда пытается представить на девушке идеальную одежду. Но подобрать её не так легко. И со стилем своим тоже разобраться надо. Но про тебя этого не скажешь. Сколько тебя вижу – всегда сама безупречность.

- Знаешь, определиться со стилем не всегда сложно. Просто многие мало зарабатывают, и им приходится покупать не то, что нравится. На что кошелька хватит…

- Но есть и люди, у которых просто нет чувства меры и стиля. И они даже с приличными средствами будут наряжаться, как ёлки или как серые мыши.

- О, Толя. Как же ты можешь забывать, что все мы индивидуальны. Все одеваются, как им нравится. У всех свой особенный стиль. И я уверена, что проблема ещё в том, что некоторые люди боятся экспериментировать с цветом одежды, потому что боятся цветов, которые им не нравятся, в которых они себя не видят или некомфортно чувствуют. От этого много зависит.

- Ты права! Сама рассудительность! – согласился он.

- Спасибо. Кстати, у меня проблем с одеждой всегда хватало.

- Да ладно! Не верю.

- Я всегда ходила одежду подбирать с мамой. И вкусы у нас не совпадали. И сейчас не совпадают. Критиковала она меня, дай бог. Я отвечала взаимностью, - улыбнулась Лена и продолжила:

- На все вещи, предложенные мне ею, я делала гримасу и повторяла: «Я не знаю, где ты это откопала, но закопай это обратно!». Естественно, я говорила шутливо. И мама не обижалась.

Анатолий слушал и улыбался.

- В итоге я выбирала вещи, которые нравились мне. Но бывали редкие случаи, когда я соглашалась на мамин выбор. Но потом очень жалела.

- Почему?

- В принципе, эти вещи мне шли. Проблема для меня была в том, что, когда мы вместе с ней шли по улицам, на меня многие смотрели, оборачивались вслед. И мужчины, и женщины. Мама это подмечала и всегда слащавым голосом говорила: «Как они на тебя смотрят! Даже девушки рассматривают с ног до головы!». Наверно, она думала, что мне такие фразочки нравятся, но они меня очень бесили. Я приходила домой, снимала эту одежду и больше никогда не хотела её надевать. Мама злилась на меня за потраченные деньги, но я продолжала упрямиться. С того времени я не любила привлекать к себе внимание, не любила чужих взглядов. И маминых комплиментов.

- Все мы со своими тараканами в голове и скелетами в шкафу. Не переживай, - веселился Толя.

- Лишь бы нас эти тараканы не сгрызли и скелеты вместе с собой в шкафу не закрыли, - кивнула Лена. – Вспомнила, какая у меня недавно ошибочка с кофтой вышла. Купила себе трикотажную кофточку на пуговицах спереди. Сначала всё было нормально. А потом она мне везде начала делать подарки… При малейшем движении или поднятии руки, она легко сама расстёгивалась, раскрывая грудь. Один раз я выходила с маршрутки, набитой людьми. Пока между всеми пролезла – кофточка успела раскрыть грудь. Мне пришлось попросить женщину передать деньги водителю, а сама в это время пыталась одной рукой застегивать пуговки, чтобы всё «это» никто не подметил, - закончила Лена и рассмеялась.

- Какая чудесная кофточка! Она не для соблазнения мужчин продавалась? И девушка ни при чём, если что! Красивая неловкость.

- Какой ты коварный! – пошутила Лена.

- Рад стараться! – Толя улыбнулся в ответ.

А потом он предложил заняться обучением Лены.

Глава 8.

«Лена стоит около ванной. Она смотрит в приоткрытую дверь. Видит привычную для неё бежевую ванну, но пока не решается зайти. Её мешает чувство незащищенности, ненормальности… Все ощущения сбились в комок где-то в сердце и замышляют что-то.

Лена всё-таки заходит. Тишина волнует её. Проходит несколько секунд и она ловит непонятный для мышления мираж: в месте с решёткой, куда затекает вода, при переполнении ванны водой, она наблюдает свою маму, купающуюся под душем… Всё видение размером с мизинец Лены.

«Бывает же такое!..» - удивляется Лена.

«Что происходит? Как!»      

Лена окаменела, продолжая наблюдать. Но недолго ей разрешили «отдыхать». Её закрутил буйный вихрь. И не просто закрутил. Он начал забирать её к себе. Голова у неё кружилась. Лена становилась совсем маленькой, как видение её мамы. Еле слышно она вопила от ужаса…

Вихрь, не заботясь об украденной им девушке, нёс её в воронку, где была её уменьшенная мама. И начал её бешено засасывать!..»

Лена, задыхаясь, открывает глаза. Сердце громко возвещает о себе аритмичным, жутким кудахтаньем. Она охватывает рукой шею, ненадолго останавливается на ней, а потом соскальзывает рукой по направлению к встревоженной мышце. Немного дрожащая ладонь пытается поговорить с сердцем и уладить проблему:

«Пожалуйста, сердечко, не стучи так!.. Я знаю, как ты испугано. Не часто такое во сне привидится… Да и ощущение, что тело с душой пережили это в реальности, а не там… Прошу, не нужно болеть!».

Лена старательно и быстро закутывается в ватное одеяло, словно оно в состоянии оградить её от проблем и чем-то помочь. Особое внимание она уделила шее, которую прикрыла надежно со всех сторон. Именно шею она всегда защищала от холода и страха.

***

Лена смотрела в зеркало и ни о чём не думала. Она наводила тени. Тушью старалась пользоваться, как можно реже, чтобы не испортить свои и так редкие и короткие ресницы.

Вдруг она резко проморгалась и пристальнее посмотрела в глаза. Именно «в» глаза. В черном пространстве зрачка она увидела своё лицо, как в зеркале.

- Сколько же пространств мы проходим, даже просто смотря в зеркало? – удивленно спросила она и вспомнила нелепый сон, наполненный вопросами и пространствами. – Какая странная проекция глаза в глазе!