Глава 8

Утро началось с умывания и завтрака. А потом понеслось — прибывшие специалистки по «не естественной» красоте занялись помывкой и укладкой моих волос. Горничные приводили в порядок слегка измявшийся в сундуках наряд. Граф уехал с охраной за фамильными камнями. Профессионалка сделала мне маску из известного цветка и, сняв ее, наложила легкий макияж. Принесли ранее заказанные одежды для графа. В общем, суета — она и есть суета. От меня требовалось выполнять указания и не сопротивляться.

Ближе к шести часам дня меня одели, и я в очередной раз замерла в восхищении от мастерства здешних портных. Затянутая «в рюмочку» талия поражала хрупкостью, а от нее широким воздушным колоколом спадала небесно-голубая ткань юбки. Пышные атласные буфы на предплечьях «а ля Наталья Гончарова» привели всех присутствующих женщин в восторг. Длинные перчатки, пушистые белые перья в прическе и крохотная сумочка смотрелись необычно и впечатляюще и обещали стать хитом сезона. Белые атласные туфельки, с ленточками на щиколотке во избежание конфуза, сели как влитые. Духи со свежим, чуть горьковатым ароматом, подаренные графом, слегка увлажнили мою шею, декольте и запястья. В прическе с перьями, сколотыми аграфом, искусно спрятали обрезанную Ромэром прядь.

Смоляные локоны, доставшиеся от давней черкесской родни, ложились на голые плечи, глаза синели, губы алели — я была готова. Вошедший граф коротко вдохнул и поклонился. Я сделала ответный реверанс. Мы улыбались друг другу, как сообщники. Он достал из-за спины футляр и выложил его раскрытым на столик. Все столпились за моей спиной — колье из неизвестных прозрачных бледно-голубых камней тремя рядами сверкало на синем бархате. Браслеты, кольца и длинные, почти до плеч, серьги были с теми же камнями.

— Хассы — выдохнули женщины за моей спиной. — В серебре.

Я подала футляр графу, и он достал из него колье. Холодные тяжелые камни легли на кожу. Серьги я вдела сама, одела кольца. Браслеты, широкий и узкий, с неизвестной застежкой, доверила графу. Подхватила сумочку и вопросительно посмотрела на хозяина драгоценностей. Он поклонился опять и предложил мне согнутую в локте руку. К семи мы должны были быть во дворце. Спускаясь по лестнице, я прислушалась к своим ощущениям — сердце колотилось, и дыхание было неровным. Я трусила и пережичвала. Поэтому попробовала немного облегчить себе жизнь:

— Грэгор, а нельзя мне принять что-нибудь успокоительное перед отъездом? Нервы шалят, право слово.

— Вам этого не нужно. Вы справитесь. Я верю в вас, Виктория. Обратитесь за поддержкой к вашим предкам. Я думаю, что все пройдет наилучшим образом. — Граф говорил вполне серьезно об обращении к предкам, а я задумалась. Мои предки явно были в обиде на меня, ведь я отказалась от фамилии, сопротивлялась всем попыткам заставить меня следовать традициям нашего рода. Он восходил от египетских султанов и моя дальняя родственница — черкесская княжна, была второй женой Ивана Грозного. Я не принимала всего этого во внимание, не гордилась своим происхождением и не уважала его. И сейчас мысленно взмолилась о прощении и обязывалась восстановить свою фамилию во всех документах. Просила о помощи и поддержке и своих предков, и Господа все то время, пока мы ехали во дворец.

Возле подъезда граф предложил мне руку при выходе из кареты. И при свете дня я залюбовалась им — черный бархатный камзол, шитый серебром, позволял увидеть голубой воротник и манжеты рубашки. Черные брюки спадали к начищенным туфлям. Густые волнистые волосы немного опускались на лоб, а яркие карие глаза с восхищением и нежностью смотрели на меня:

— Смелее, девочка моя, вы справитесь. Я с вами, все время буду рядом. Спрашивайте о том, что вас интересует, и я все объясню. Мне эти балы порядком надоели, если быть честным. Это вы — молодежь… — Он тяжело вздохнул, и я поняла, что все мои переживания это суета и ерунда. А мне предстоит выполнить вполне конкретное задание и именно на его выполнении следует сосредоточить все свои силы и мысли.

Мы поднялись по высокой каменной лестнице и вошли в вестибюль. Мрамор, зеркала, лепнина, золото — вполне себе обыкновенный королевский дворец. Я придерживала юбки левой рукой, а правой опиралась на согнутую руку уставшего пожилого человека, все мысли которого были о сыне. О том, как помочь ему найти смысл в жизни и стать счастливым. О чем еще мог думать отец? Я вскинулась от внезапно пришедшей мысли:

— Ромэр знает, что в двенадцать часов…?

— Нет, что вы, Виктория, я не стал ему говорить, но вы не беспокойтесь — я буду рядом с ним, буду рядом…

Мы подошли к закрытой высоченной двустворчатой двери. Белые с золотом створки распахнулись, увлекаемые руками разряженных лакеев, и кто-то звучным и торжественным голосом провозгласил:

— Граф Сизуанский — Грэгор и княжна Черкасская — Виктория. — Я гордо вскинула голову. В зале стояла мертвая тишина.

Мы прошли внутрь. Дверь за нами закрылась, чтобы через несколько секунд открыться снова. А тот же голос оглашал титулы и имена очередных прибывших гостей. Я незаметно оглядывалась в поисках Ромэра, но то ли его еще не было, то ли я просто не нашла.

К нам с графом подходили его знакомые, но ко мне никто не обращался — только после представления монарху я смогу чувствовать себя своей здесь. Дамы благоухали духами и поражали красотой нарядов. Мужчины в костюмах и мундирах разного цвета выглядели представительно и элегантно. Аристократия, однако…

По залу прошел шум и от противоположной двери прозвучало:

— Сиятельный монарх с супругой. Дамы и господа! — Зал, как по взмаху волшебной палочки, выдохнул, дамы присели в глубоком реверансе, мужчины, прищелкнув каблуками, резко склонили головы. Нарядная пара, не спеша, прошествовала к двум креслам. Королева что-то тихонько говорила королю, а он задумчиво улыбался. Симпатичные, лет тридцати пяти. Вполне себе нормальные люди, хоть и короли.

— Прошу дам, представляющихся по поводу первого посещения собрания высшего общества, подойти ближе. — Меня осторожно направили к королевским креслам. Кроме меня, рядом стали еще две девушки с сопровождающими.

Королева с улыбкой взглянула на меня, потом, с интересом — на платье и что-то сказала супругу. Тот тоже взглянул на нас с графом и кивнул ему. Граф положил мою руку на свою и подвел к монаршей паре:

— Ваши милости, позвольте представить вам княжну Викторию из рода князей Черкасских, пребывающих в родстве с некогда правящим великокняжеским родом Рюриковичей, — торжественно провозгласил граф.

Несколько секунд молчания. Теперь была моя очередь:

— Ваши Величества! Представляюсь по случаю признания меня наследницей графа Сизуанского. Прошу вас не судить строго мои скромные таланты. — Я присела в глубоком реверансе.

— Поднимитесь, княжна. Позвольте поинтересоваться — такое обращение принято у вас к монарху?

— Да, Ваше Величество. А к принцам и принцессам — Ваше Высочество.

— Спасибо за разъяснение. Чем вы хотите порадовать нас сегодня, княжна?

— Прошу извинить меня за смелость — я спою романс.

— О, — оживилась королева, — я ищу новых талантливых исполнителей, с удовольствием послушаем вас.

— Ваше Величество, постараюсь не разочаровать вас.

— Ну, что ж — прошу вас, готовьтесь к выступлению. Хотелось бы узнать подробности о том месте, откуда вы прибыли к нам.

— Буду рада рассказать вам обо всем, что покажется вам интересным, Ваши Величества.

Осторожно, чтобы не наступить на юбку, я отошла за графом. Он похлопал меня по кисти руки, лежащей на сгибе его локтя, мол, все в порядке. В отдельной комнате горничная помогла мне поправить наряд. Еще было время успокоиться и освежиться, пока гости пройдут лакомиться дворцовыми угощениями. Волнение куда- то делось, я была спокойна — это не первое мое выступление на публике. Полулежа в кресле, расслабилась и настраивалась на пение. Вскоре меня позвали. Я шла по предоставленному мне проходу к центру зала. Поискала глазами Грэгора и увидела обоих графов Сизуанских. Ромэр стоял рядом с отцом возле одной из колонн. Он был одет в белый мундир. Широкие золотые эполеты лежали на плечах, витой шнур аксельбанта перечеркивал поперечное золотое шитье на груди. Очевидно, это парадная форма одежды. Прекрасное лицо совершенно спокойно. Он стоял, слегка прислонясь к колонне, и контраст между черной одеждой отца и белоснежной — сына был очень живописен. Вокруг них образовалась пустота, но, судя по взглядам гостей, они были в центре внимания. Я приветствовала младшего графа легким наклоном головы. В ответ — вопрос в глазах. Прошла и встала в центре зала, сжала кристалл и мелодия зазвучала. Я пела мой любимый романс, милый и сентиментальный, как все романсы: