расплескать, поставил на печурку. Не успел он зажечь растопку из щепочек и

кусков обоев, как пришла Верка.

2

Сестра сильно устала: дорогой она почти бежала и на третий этаж

поднялась одним духом. Хоть они с Лешкой все лето работали в подсобном

хозяйстве на овощах, где еды было вдоволь, но стоило пожить несколько дней в

городе -- с беготней на завод, да еще на дрова, -- и куда девалась вся

летняя сила!

-- За хлебом ходил? -- отдышавшись, спросила она.

-- Не привозили еще, -- сказал Лешка. -- А ты чего такая?

-- Будешь такая! Жиры дают на сентябрьскую карточку!

-- Ну да?! А какие?

-- Не знаю, выдавать не начали, а очередь на улице стоит.

-- И я с тобой пойду.

-- Да там долго. -- Она торопливо складывала в сумку банку, бутылку,

клеенчатый мешочек: мало ли что могут дать. -- Ты начинай варить!

Вера достала из фанерного ящика два зеленых капустных листа.

-- Порежешь, положи. Как закипит, всыпь пшена-- ту рюмку, с ободком.

Горкой не насыпай, вровень. Долго не кипяти, ставь в подушки, а то с этими

дровами неизвестно еще, что будет. Давай карточки!

Карточки они хранили на себе. Это мама пришила всем холщовые карманы на

изнанке одежды. У Лешки карман застегивался на большую белую пуговицу. Вера

всегда настораживалась, когда Лешка лез за пазуху и начинал возиться с этой

пуговицей. Парень большой, но все-таки еще очень несобранный. А ну как

потерял? Иногда она замечала, что когда он расстегивает куртку, чтобы

достать карточку, то пугается. Наверно, тоже думает: а вдруг нету? Вот и

сейчас -- ручонку засунул, а глаза застыли. И его такого и жалко до слез, и

злость берет...

-- Хлебную тоже давай, может, подвезут, пока стою.

-- А вдруг растительного масла дадут? -- глаза у Лешки широко

раскрылись.

-- Ну ты нафантазируешь! -- Вера засмеялась. Она взяла у него две

карточки, серую и коричневую, уступчато вырезанные, похрустывающие. От этих

бумаг, расчерченных на дни и декады, от мелко напечатанных слов "хлеб",

"жиры", "мясо", "сахар и конд. изд." возникало ощущение надежной

уверенности. В руке лежала еда. Много будущей еды. Такого ощущения не давали

деньги, хотя новенькие они тоже хрустели.

Сестра спрятала карточки в карман и, помахивая сумкой, пошла к двери. И

тут обернулась.

-- Сварится, а меня нет -- поешь, если не дотерпишь.

-- А жиры туда не будем класть?

-- Положим, положим.

-- Я дотерплю!

-- Ну смотри, -- она подмигнула ему и вышла.

3

Прежде всего Лешка проверил крупу. С утра ему казалось, что в банке ее

больше половины, пальца на два от края... Посмотрел. Крупы было на два

пальца от дна.

Варить надо было начинать минут через сорок, чтобы не остыло к приходу

Верки. И он стал доканчивать рогатку.

Опять грохнуло близко, слышно было, как по крыше дома напротив глухо

простучали осколки.

Лешка вспоминал, что он ел этим летом. Вот это была еда! Уже с весны

стало легче. Появилась трава, ее зеленые ниточки можно было выбирать из

пучков прошлогодней травы часами, не торопясь. Потом пошли листья. Потом

одуванчики. Но по-настоящему стали есть, когда они с Веркой пришли в

подсобное хозяйство работать на грядках. Тут пошла редиска, свекольник! Это

была и еда и витамины. Хвойный отвар, который удавалось зимой достать в

столовой, вспоминался теперь с отвращением. Ну а потом... Картошка! Капуста!

Лешка зажмурился от воспоминаний.

-- Ле-ша! Ле-еша-а!..

Лешка выглянул в окно. Во дворе, у подворотни, стояла дворничиха тетя

Маша, она была в черной железнодорожной шинели, которую не снимала, кажется,

даже летом.

Тетя Маша подняла руку и медленно поманила его ладонью.

-- Чего? -- спросил Лешка.

Не ответив, она опять поманила его и ушла в подворотню. Лешка спустился

во двор и вышел на улицу. Тетя Маша шла в ту сторону, где магазин, и не

оборачивалась. Он догнал ее уже за углом.

Улица была затянута пылью как дымом. Половину углового дома срезал

снаряд, обломки засыпали проезжую часть. Черная "эмка", видимо отброшенная

волной, стояла, уткнувшись передним крылом в стену дома. Какой-то человек в

сером брезентовом плаще, всунувшись в открытую дверцу машины, что-то делал

там, изредка повторяя:

-- Михеич... Михеич!..

У развалин уже появились люди. Лешка все это видел отчетливо и сразу.

Обычная картина. От пыли саднит глаза, и запах как на чердаке.

Тетя Маша обошла машину, прошла до первых обломков, обернулась и

посмотрела на Лешку.

И тогда он понял, зачем она привела его сюда, и вдруг стал легким и

пустым, как во сне, когда падаешь в темноту.

Он увидел то, что привык часто видеть на улицах. Видеть и ке

отворачиваться. Тем более когда этого совсем немного. Кусок материи в пыли

был знакомой расцветки...

Лешка прислонился к стене спиной. Стена казалась горячей.

-- Домой иди! -- громко сказала тетя Маша. -- Я зайду потом.

Лешка разлепил губы и тонким, обрывающимся голосом сказал:

-- А там... карточки есть?

Тетя Маша с испугом взглянула на него, нагнулась, но сразу выпрямилась

и махнула рукой:

-- Где тут... Господи, когда же это кончится!

Уже начали убирать обломки. Ветер продул из улицы пыль. Приехала

полуторка с людьми. Стало шумно. Лешка не сразу понял, чего от него хочет

человек в сером плаще.

-- Телефон где? Идем, покажешь, где тут позвонить можно.

Человек взял его за руку.

-- Куда вы его? -- спросила тетя Маша.

-- Мне позвонить.

-- А в домоуправлении! Идемте покажу.

Человек отпустил Лешкину руку, но Лешка продолжал идти за ними. Пришли

в домоуправление, телефон висел в коридоре. Горела пыльная лампочка. Человек

стал звонить, тетя Маша вошла в темную каморку, а Лешка опять прислонился к

стене. Тетя Маша, погремев в каморке, вытащила две лопаты. Человек стучал по

рычажку -- все время было занято.

-- Быстрей дойти... -- Он повесил трубку и стал закуривать.

-- Эх, малой, малой... -- тетя Маша смотрела на Лешку. -- Вот что с ним

делать? Сестру убило, а карточки все... там.

-- Один? -- Человек мельком взглянул на Лешку.

-- Один! Мать зимой померла, -- заторопилась тетя Маша. -- Отец без

вести... Должны же быть приемные дома!

-- Дома есть... -- Человек опять посмотрел на Лешку и снова стал

звонить. -- Теперь -- никого! Что за черт!..

Он застегнул плащ, пошел было к двери, но остановился.

-- Что, и родственников нет?

-- Может, есть у тебя кто? -- наклонилась к Лешке тетя Маша.

Лешка проглотил слюну и качнул головой. Человек в плаще посмотрел на

тетю Машу, потом на часы, подумал немного, вздохнул.

-- Ну, идем, парень. Попробую тебя пристроить.

-- А квартира как же? -- забеспокоилась тетя Маша.

-- Это потом уладят.

Человек в плаще -- он был еще не старый, лет тридцати -- сел за руль

"эмки" с безнадежным видом, но машина легко завелась, и он даже головой

покачал:

-- Смотри пожалуйста!.. Ну, садись сюда. Лешка сел рядом с ним. На

заднем сиденье лежал

кто-то.

-- Да-а, -- сказал человек, -- был хороший шофер Михеич и вот... Как

тебя зовут?

-- Леша.

-- Леша... Ну а я Сергей.

Пока задним ходом выезжали из улицы на перекресток, Лешка видел людей,

неторопливо разбирающих обломки.

Ехали долго. Сергей всю дорогу молчал. Приехали к какому-то зданию,

Сергей ушел.

-- - Посиди, -- сказал он.

Скоро вышли люди с носилками и забрали Михеича. Через час вернулся