Сергей. Поехали в другое место, въехали во двор. Здесь Сергей пробыл еще

дольше. Когда вышел, уже темнело.

-- Ну, вылезай. Потопаем на своих. Сергей запер машину, и они вышли на

улицу.

-- Закрутился совсем. Завтра тебя устрою. Переночуешь у меня. Годится?

Лешка кив.нул. Ему было все равно, лишь бы не домой. Туда бы он не смог

сейчас войти, хотя там была капуста. И крупа. И в печке растопка. Он

вспомнил, как она лежит: щепочки на кусках обоев.

Сергей привел Лешку в темную квартиру, зажег керосиновую лампу. Свет ее

после привычной коптилки казался поразительно ярким. В комнате было много

вещей и очень много книг на полках во всю стену. Лешка сразу почувствовал,

что в квартире никого больше нет, вообще никто больше не живет, кроме

Сергея. Он стал осматриваться, и тут его словно толкнуло в спину. Лешка

обернулся. Сергей вскрыл тускло блестевшую, жирную от смазки консервную

банку. Комнату распирало от потрясающего запаха.

-- Вот нам тут и жиры и мясо, -- сказал Сергей и развернул пакет. --

Варить долго, мы уж ее с хлебом. Давай, брат, отоваривайся.

Хлеб был обычный, но не триста граммов, а, пожалуй, все полкило, как

теперь по рабочей карточке стали давать. Прошлой зимой выдавали на рабочую

карточку по 250 граммов в день, а на детскую -- 125 граммов. Этот

разрезанный на сухарики кусочек хлеба да кружка теплой воды -- вот как они

завтракали, обедали и ужинали прошлой зимой!

Сергей нарезал хлеб и намазал на кусок тушенку. Получилось очень

толсто, и сверху белые тающие слои жира, и темно-красные волокна мяса, и

этот запах, от которого до боли свело все кости лица, а рот переполнился

слюной...

Они съели половину банки, а она была величиной со стакан, если не

больше. Сергей хотел намазать Лешке еще один кусок, но Лешка замотал головой

и даже руки выставил, отталкиваясь:

-- А завтра же?!

-- Н-да-а... -- Сергей поцокал языком. -- Может, это и разумно. Завтра

сварим.

Но он все же отрезал совсем маленький кусок хлеба, намазал тушенкой и

дал Лешке.

-- Поставим жирную точку, -- улыбнулся он и подмигнул.

И Лешка увидел Верку, как она подмигивает ему, уходя... Это было

сегодня, недавно, но кажется, что давно и совсем в какой-то другой жизни.

4

Лешка всегда спал мало, а на новом месте особенно. На следующий день он

проснулся в пять утра. Солнце еще не встало, небо пасмурное. Он оделся,

заглянул в соседнюю комнату. Кровать не убрана. На столе ключ и записка.

"Алексей! Постараюсь прийти за тобой пораньше. Свари тушенку --

керосинка в кухне, крупа на столе. Читай. Гулять захочешь -- на улицу не

ходи, будь во дворе. Дверь запри обязательно. Сергей".

Написано было небрежно. На слове "читай" карандаш сломался, дальше

буквы процарапались. Сергей торопился. А куда?

Лешка осмотрел квартиру. Много мебели, книги и все какое-то нетронутое.

Чем же тут топили зимой? И "буржуйки" нет. И кто такой Сергей, в конце

концов?

Вчера Лешке было не до размышлений, хотя в Сергее он и почувствовал

что-то неестественное. Не инвалид, не старик, а в штатском. Непривычно... А

тушенки столько откуда? И какой-то он не по-ленинградски крепкий, движется

быстро. Лицо, правда, спокойное, кругловатое. Не такое, как, по Лешкиным

представлениям, у настоящих немецких шпионов: горбоносых, длиннолицых, с

водянистыми глазами.

Лешка отгонял подозрения, убеждал себя, что тогда бы Сергей не ездил

открыто на машине, не вышли бы люди с носилками, и в дома бы он входил

крадучись, а труп Михеича спрятал бы, если это его жертва или сообщник. Все

же подозрения, хотя почему-то и не пугали его, нет-нет да и возвращались.

Прежде всего Лешка стал варить тушенку, все время размышляя над

запиской. Там не было сказано "свари и ешь". А было "свари". Как это

понимать? Ждать Сергея? Или это можно понять как само собой разумеющееся

"сварил, так ешь"? Последнее казалось очень разумным. В конце концов он

сварил суп и, не дав как следует развариться пшену, съел свою долю. Сергей

придет и поест, а Лешка уже сыт. Все же он съел несколько меньше половины,

чтобы иметь право не отказываться, если Сергей предложит есть вместе.

Потом он принялся за книги. Конечно, если б мама была жива, она бы не

разрешила жечь книги, ну, может, только некоторые. А они с Веркой сожгли

все...

Книги были незнакомые и не детские. Он наткнулся на толстую, огромную

книгу с массой интересных картинок. Книга была, очевидно, религиозная, так

как у одного человека в длинном халате над головой все время висело светлое

колечко. Написано было на немецком языке, похоже, стихами.

Лешка опять задумался о Сергее. Но потом все же досмотрел до конца

жутковатые картинки. Дело там происходило, по всей видимости, в аду.

В час дня Сергея еще не было. Лешка вышел из квартиры, запер, подергал

дверь и пошел гулять. Через час, изучив двор и все подворотни и подъезды и

не найдя ничего интересного, он вернулся. Только хотел вставить ключ, как в

глубине квартиры звякнуло что-то металлическое. У него так забилось сердце,

что он выронил ключ, зазвеневший на бетоне. Лешка схватил ключ и бросился к

лестнице, но тут дверь резко распахнулась.

-- Э! Ты куда?

Это был Сергей. Пришлось вернуться, хотя испуг не проходил. Он мог

поклясться, что звук был далеко в глубине, а перед тем, как дверь

раскрылась, за ней не было никаких шагов.

Сергей внимательно посмотрел на него и потрепал по затылку. В квартире

было тихо, и Лешка опять чувствовал, что они одни. Но он настороженно

прислушивался, а потом посмотрел на ноги Сергея. Тот был в обычных

полуботинках на резине -- стук от них на паркете будь здоров!

Сергей с интересом наблюдал за ним, стоя в передней. Лешка перехватил

его взгляд и покраснел. Тогда Сергей поднял указательный палец и вдруг

стремительно и бесшумно пробежал весь коридор до кухни.

-- Ну, как объяснение -- годится? -- улыбнулся Сергей.

Лешка кивнул. Напряжение отпустило.

-- Ты не подумал, что у меня второй ключ, следопыт?

Лешка покачал головой. Они вошли в комнату.

-- Ты понимаешь, какое дело... Опять я ничего не успел для тебя

придумать. Верчусь, кручусь. Дел, сам понимаешь, много.

-- Ничего, -- сказал Лешка, подавляя желание спросить, что же это за

дела.

-- Сейчас опять ехать надо, -- Сергей закрывал портфель. -- Я там

греться поставил. Поедим сначала.

-- А где книга?

-- Какая?

Лешка показал на шкаф. Он прекрасно помнил, что там между двумя серыми

стояла желтая книга. Правда, он до нее не добрался, высоко.

-- Вот эта? -- Сергей вынул книгу из портфеля. -- Да.

-- Читал ее?

-- Нет.

-- А почему ж ты о ней вспомнил?

-- Ну, видел, -- Лешка повел плечом, -- она желтая.

Сергей хмыкнул, прошелся по комнате, потом сел и постучал по столу

пальцами. Он смотрел на Лешку задумчиво.

-- Выйди в ту комнату, -- вдруг сказал он. Лешка вышел, лихорадочно

соображая, что такое он мог натворить.

-- Войди, -- сказал Сергей.

Лешка вошел и удивленно посмотрел на Сергея, по-прежнему сидевшего за

столом.

-- Смотри! -- Сергей показал на стол. -- Что тут изменилось, пока ты

уходил?

Ничего особенного там не менялось, так, мелочи. Металлическая лапка,

сжимавшая пачку бумажек, уехала на край стола. Алюминиевая кружка

повернулась ручкой в другую сторону, а портфель лежал чуть под другим углом.

Лешка сказал об этом.

-- Скажите пожалуйста! Портфель, правда, тут ни при чем, как лежал, так