ребятишками и высматривать Пашку. Надо было незаметно предупредить его,

чтобы не трогал коробки. Но Пашки не было видно. Из школьных труб шел дым,

значит, Пашка там -- топит печь.

Женьку Лешка встретил на улице, тот вез на тачке старые кирпичи --

собирался перекладывать печку. Он в семье был единственным мужиком -- так он

говорил, но Лешка знал, что ему только исполнилось четырнадцать, какой там

мужик! Женька остановился отдохнуть, а Лешка, оказавшийся рядом,

скороговоркой, глядя в сторону, передал ему приказ Сергея насчет скотного

двора.

-- Ладно, -- процедил Женька, -- сделаю.

Он дал Лешке пинка -- мог бы и без такой маскировки! -- поплевал на

руки, взялся за ручки и покатил тачку дальше.

Колька Козодой и двое-трое из мелкоты устроили на пустыре качели:

достали где-то доску-горбыль, положили ее на пень и качались. Ребята не

могли не играть, поэтому играли и при немцах, но только вели себя тише,

посматривали по сторонам -- не идет ли какой-нибудь солдат. В доме деда

Ннкифора жили несколько солдат и среди них здоровый, рыжий, по имени Руди.

Однажды Семка выскочил из-за угла и натолкнулся на пьяного Руди. Рыжий так

избил Семку, что мальчик дня три отлеживался дома.

Лешка подошел к качелям, Козодой принялся ему рассказывать, что немцы

забрали у Шамуриных корову, а когда Шамурин пошел жаловаться старосте, тот

велел полицаям опалить Шамурину бороду. У старосты сегодня гости -- пять

телег стоят у ограды, полицаи приехали из дальних деревень. Пить будут,

конечно, как всегда, когда собираются.

-- А чего они понаехали? -- спросил Лешка.

-- А бис их знает! -- сказал Козодой и вдруг хитро прищурился. --

Узнать хочешь? Я могу. А? Узнать? Нет?

-- А чего мне узнавать-то? Очень надо!

-- А, вы темнилы, вот вы кто! -- рассердился Козодой.-- Думаете, я не

понимаю, как партизаны узнали, что машина поедет? Думаешь, не знаю?

-- Ну, как? -- тихо спросил Лешка.

-- А так! Ладно, не хотите меня принимать, нештяк, я сам в партизаны

уйду!

-- Ну и иди, -- Лешка успокоился, ничего этот болтун не знает.

-- А ты сам слабак! -- не унимался Козодой.-- А у меня, знаешь, какая

сила воли?! Вот посмотришь...

Колька побелел, губы у него дрожали, он отошел с зловещим видом.

-- Болтун -- находка для шпиона, -- на всякий случай сказал ему вслед

Лешка. Кто его знает, может, он что-то разнюхал про все их дела -- сболтнет

еще...

Пашки все не было, Лешка сильно замерз и пошел домой греться. Евдокия

Ивановна зазвала его к себе. У нее был суп из сушеных грибов, Сергуне она

уже отнесла, а теперь покормила Лешку. С ветеринаром у Евдокии Ивановны

отношения были натянутые. Гаврин сам себе готовил до прихода Сергуни и

Лешки, потом они стали питаться втроем, но кое-как -- наварят картошки, и то

хорошо. В последнее время Евдокия Ивановна стала подкармливать Лешку, да и

во времянку иногда носила. Она была все такая же суровая, но, когда Лешка ел

у нее, сидела, подперев голову кулаком, смотрела на Лешку и вздыхала...

-- Спасибо, тетя Дуня, -- сказал Лешка и облизал

ложку.

-- Не за что, -- строго сказала старуха, -- посиди. Все бегаешь... В

такие времена дома надо сидеть.

-- Пойду поиграю, -- сказал Лешка.

-- Да уж теперь какие игры! Вон, говорят, под Во-лошовом немец семь

деревень спалил. Всех побили, и детей, и баб. Сидеть надо и носа не казать!

Лешка потоптался, шмыгнул носом. -- Я пойду, тетя Дунь?

-- Полицаев понаехало, нажрутся, стрельбу устроят... -- Ты подальше

держись.

-- Ладно!

Лешка побежал на улицу. Утро было солнечное, а днем небо затянулось

сероватой мглой, и с востока низко над лесом стали вытягиваться темные,

рваные облака.

Приехал из Сухова ветеринар, отвел лошадь, пошел домой. А Пашки все не

было. Наверно, его там обедом накормили, так уже бывало, вот он и сидит. А

может, расковырял коробки, и его схватили?

Они стояли с Семкой и Виталием у бывшего ларька сельпо, давно

заколоченной избы. За ларьком начинался подъем на гору, к школе. Лешка

вертелся тут полдня, надеясь услышать, если что произойдет в школе с Пашкой.

Семка и Виталий говорили, что надо бы все-таки уйти в партизаны. Если

бы Женька не откололся... Лешка в разговор не вмешивался, а ребята обсуждали

этот вопрос скорей по привычке. Трудно так вот взять и уйти из теплого,

сытного дома в лес, холодный, пустой, неприютный... Пока там партизан

найдешь! Заговорили о том, что можно и в деревне что-то делать. Хотели же

прокалывать шины у машин, можно поджечь школу, ну, если не школу, так

конюшню!

Но в память навсегда врезалась жуткая расправа над партизанами. Кровь

стыла, стоило вспомнить страшную "игру в городки"...

На горе послышался какой-то глухой шум. Все трое обернулись,

Сверху по крутому травянистому склону катилась бочка. Она набирала

скорость, стала подпрыгивать на камнях, гулко стуча по земле, вот она

свернула в сторону, перепрыгнула через тропу, вильнула, покатилась по

ровному -- в сторону шубинского дома.

Ребята побежали за ней. Бочка еще раз подпрыгнула, со всего маху

стукнулась о стоявшую у забора пустую телегу и застряла в канаве.

На шум из дома старосты высыпали полицаи с винтовками. Когда ребята

подбежали, из бочки вылезал Колька Козодой. Он весь был в сене и какой-то

трухе, ноги у него тряслись, он качался и расставлял руки -- видно, здорово

его закрутило. Полицаи окружили его. Лешка протиснулся поближе. Смуглый

полицай, который вез когда-то Сергуню и Лешку, держал Кольку за шиворот, а

Колька уже ревел в три ручья.

-- Я не буду-у... Я случайно, дяденька! А-а-а... Виталий пролез между

полицаями, схватил Кольку за руку.

-- Дяденька, отпустите! Вот его мамка сейчас выпорет, отпустите,

дяденька!

Полицаи загоготали, кто-то дал Кольке подзатыльник, и Виталий вытащил

Кольку из толпы. Они с Семкой для вида накинулись на Кольку, толкали его,

ругали и понемногу отводили от полицаев.

-- А пусть он знает, что... -- хныкал Колька, -- что у меня... сила

воли есть...

-- Заткнись, холера, -- прошипел Виталий.

Лешка, стал выбираться из толпы полицаев, от которых несло перегаром.

Он зацепился рукавом за приклад чьей-то винтовки, освободился, бормоча

извинения, полицай обернулся и посмотрел на него. И тут Лешка увидел его

лицо. Это был Матвей. Тот самый, долговязый, с длинным лицом, Матвей,

который привел их в Сотников бор.

Матвей смотрел на Лешку, и лицо его делалось каким-то задумчивым. Лешка

отвел глаза, увидел повязку на рукаве Матвея, винтовку на плече.

-- Э! -- негромко позвал Матвей, и что-то жалкое проскользнуло в его

взгляде.

Лешка, еще ничего не понимая, но чувствуя, что произошло непоправимое,

сделал рукой слабый жест -- "Нет, нет... не надо" -- и попятился.

Матвей быстро, воровато оглянулся, снова посмотрел на Лешку, потом

сплюнул, поправил на плече винтовку и направился к дому.

Лешка пошел прочь, стараясь не бежать. Когда он обернулся, полицаи

толпой поднимались на крыльцо, и Матвея он уже не разглядел.

Дома Сергуня выслушал его, встал и потрепал Лешку по голове.

-- Ну вот, Алеша, надо уходить.

Он достал из тайника продовольственную карточку и задумался. Засунул ее

обратно и стал одеваться.

-- Позови дядю Гришу, -- сказал он.

Когда Лешка вернулся с ветеринаром, Сергуня был уже готов.

-- По всей видимости, мы раскрыты, -- сказал Сергуня. -- Возможно, у

нас есть еще немного времени. Уйдете к партизанам.

-- Как?! -- Гаврин взмахнул руками и сел. -- Как я их найду?