-- Из деревни выедете на телеге, скажете -- на вызов. Только быстрей.

-- Сергуня обернулся к Лешке. -- Пашка где?

-- В школе сидит.

-- А, черт!.. У вас когда встреча?

-- Как стемнеет.

Сергей посмотрел в окно и сказал ветеринару:

-- Доезжайте до моста, остановитесь и чините колесо. Ждите Павла, с ним

уйдете к партизанам. Если к десяти вечера его не будет, поезжайте на кордон,

к Самохину. Я буду там.

-- У немцев посты стоят вокруг деревни, -- сказал Гаврин.

-- Сейчас они вас пропустят, пока нет тревоги. Поторопитесь!

-- Эх-хе-хе!.. -- Гаврин сокрушенно покачал головой и развел руками. --

Ну, прощайте тогда... Будь она неладна!

Он ушел.

-- Леша, -- Сергуня взял его за плечи, -- мы временно расстаемся.

-- Почему?!

-- Слушай внимательно. Сейчас пойдешь к школе и будешь ждать Пашку в

том месте, где условились. Пусть он доберется до моста, найдет Гаврина и

доведет его к партизанам. Женька говорил, что тропой у реки пройти можно,

постов нет. Я тоже там пойду. Потом проберешься к Жене в сарай и дождешься

его. По той же тропе уйдете из деревни и придете к Самохину. Мне надо

узнать, с кем встретится Краузе. Завтра, если их не хватятся, Пашка с

Женькой в деревню вернутся. А мне надо будет поговорить с Житухиным.

-- А к партизанам мы не пойдем?

-- Потом пойдем. В общем, там разберемся, когда встретимся.

-- А если Пашка документы вытащит?

-- Да ничего он не найдет! -- Сергей задумался. -- Но если он

что-нибудь достанет, пусть передаст тебе, а сам выберется из школы и делает,

как я сказал. Документы передашь Жене -- пусть он с ними прямо идет к

партизанам. На всякий случай: вместе с документами пусть Никитич передаст на

Большую землю: "Карточки агентов осветлены. Игнатий". Но это маловероятно. В

любом случае придешь ко мне на кордон.

Они были уже во дворе, у забора.

-- Так, что еще?.. Кажется, все. Будь очень осторожен, Леша, помни все,

чему тебя учили, и не торопись. Ты -- разведчик, будь внимателен и не бойся.

-- Оружие брать?

-- Нет времени. Ничего, все будет нормально. Ну! Сергей прижал к себе

Лешку, поцеловал его и подтолкнул к забору.

-- А может, Матвей здесь от партизан, в разведке? -- спросил Лешка.

-- А если нет? Иди, Леша, до встречи.

В темноте Лешка не видел его лица, но почувствовал, что Сергей

улыбнулся. Лешка перелез через забор, но, прежде чем войти в густой

кустарник, обернулся. Он увидел, как мелькнула над забором бесшумная тень,

потом слабо треснул сучок, и стало тихо.

24

Пашка действительно весь день просидел в школе. Сначала топил печи,

потом слонялся без дела, сидел у Житухина. Играли в карты -- в дурачка.

Житухин шепотом сказал, что есть еще задание на карточки для десяти

человек и что он их отпечатает, как договорились. Житухин громко шептал, и

глаза у него горели азартом.

-- Передай, -- шептал он, -- что я теперь основной фон усиливаю, он

через несколько дней потемнеет, а печать выцветет. Это будет исключительно

заметно!

-- Ладно, вечером передам, -- сказал Пашка. Он ждал своего часа, был

вял и неразговорчив.

Когда стемнело и пришло время топить вторично, Пашка оживился. Он зашел

в комнату Краузе, чтобы растопить печь, но майор одевался и выгнал его.

Пашка растапливал вторую печку в коридоре, когда Краузе прошел мимо него.

Майор был в теплой куртке и меховой шапке.

Обер-лейтенант Курт последние дни из кожи вон лез, чтобы выслужиться

перед майором. Он работал и вечерами, все время попадался майору на глаза с

озабоченным видом и какими-то бумажками в руках. Сейчас он проводил майора

до двери, услужливо распахнул ее. Майор брезгливо поблагодарил.

Обер-лейтенант ушел в свою канцелярию, а Пашка подождал немного и с

ведром и совком в руках пошел в кабинет майора. По коридору, заложив руки за

спину, прохаживался дежурный унтер-офицер с большой кобурой на поясе. Пашка

деловито открыл дверь в кабинет, вошел. Было темно, он зажег керосиновый

фонарь и поставил его на пол. Дрова и растопка были сложены загодя на

железном листе у печки. Пашка стал выгребать золу в ведро. Выгреб до

половины и прислушался. Шаги были далеко, в той стороне коридора.

Пашка бесшумно метнулся к коробкам, торопливо открыл верхнюю. В ней

рядами лежали тушки синиц. Пашка подцепил ватную подстилку, отогнул ее --

ноготь скребнул по картонному дну, Пашка и так вертел коробку, и сяк, пока

догадался смерить ее глубину. Сверху палец уходил в нее до половины. А когда

приложил палец снаружи, то сразу увидел: коробка была толстой, почти на всю

длину пальца. Значит, двойное дно.

Шаги дежурного были уже у самой двери, Пашка прикрыл коробку и бросился

к печке. Стал догребать золу. Дверь открылась, дежурный посмотрел на Пашку,

обвел глазами комнату и закрыл дверь.

Шаги стали удаляться -- Пашка снова был у коробок. Он достал из кармана

короткий сапожный нож и резанул внутри вдоль стенки коробки. Торопясь,

отогнул картонное дно и просунул палец...

Есть! Он выдрал дно, тушки посыпались на стеллаж. Под верхним дном

лежали стопки бумаг. Бросились в глаза фотокарточки, как на документах. Он

зы-греб бумаги и стал вскрывать вторую коробку, потом третью. Документы были

во всех! Особенно много в четвертой. Возясь с шестой коробкой, он услышал в

глубине школы четкие шаги обер-лейтенанта. *· Пашка сгреб тушки,

вывалил их кое-как в коробки, закрыл и наспех поставил друг на друга.

Шаги были уже рядом! С охапкой бумаг в руках он добежал до печки. Шаги

остановились, Курт что-то коротко сказал и взялся за ручку. Пашка сунул весь

ворох бумаг в топку, как можно дальше.

Обер-лейтенант вошел и посмотрел на Пашку, который сидел на корточках и

засовывал в печку щепки. Обер что-то недовольно пробурчал и подошел к шкафу.

Стал перебирать в нем папки.

Пашка не мог дольше тянуть, надо было разжигать.

Страха не было, был азарт. Так бывало раньше, в драках против двоих или

троих. Его охватывала холодная ярость -- он лез на кулаки, бил зло и

побеждал.

Обер, насвистывая, листал бумажки. Пашка зажег спичку и поджег кусок

бересты. Потрескивая, занялся огонь. Пашка стал раздвигать щепки, чтобы не

слишком разгорелось.

Обер пошел к двери, не закрыв шкафа. В руках у него была какая-то

папка. Он опять недовольно посмотрел на Пашку и вышел, оставив дверь в

коридор открытой.

Пашка протянул руку над огнем и стал вытаскивать документы. Огонь лизал

руку, но Пашка вытащил все бумажки и всунул их в ведро. Зола просыпалась на

пол. Наспех он разровнял золу в ведре, чтобы закрыла бумаги.

Обер уже возвращался, и Пашка торопливо насовал в печку дрова. Курт

вошел, и Пашка кряхтя поднялся. Фашист показал ему на просыпанную золу и

что-то сказал, видно, сердился.

-- Сейчас, не все сразу, -- спокойно сказал Пашка и показал на полное

ведро, -- вынесу вот...

Он вышел во двор и прошел за уборную, к забору.

-- Эй!..

-- Я тут! -- прошептал Лешкин голос.

-- На, бери! -- Пашка стал просовывать бумаги в щель между досками. --

Там еще есть, сейчас схожу.

-- Сергуня велел тебе к мосту идти, там Гаврин ждет. По тропе у реки

постов нет. Гаврина к партизанам отведешь.

-- Куда идти?! Я еще дело не сделал!

-- Это приказ! -- звенящим шепотом сказал Лешка. -- Уходи немедленно.

-- Ладно, -- засмеялся Пашка, -- наконец воевать будем!

Он еще хотел спросить, где они встретятся, но Лешка уже пробирался

кустарником. Пашка был раздет, пришлось вернуться в школу за ватником.